Роковой рубеж
Шрифт:
Он отстранился и с улыбкой поклонился, когда она вошла в гостиную. Когда она проходила мимо него, он поднял руку.
— Что у тебя в чашке?
Он взял ее у нее, глотнул и весело расхохотался.
— Чай, Господи Боже мой! Это просто прелестно, крошка. Ты кладешь в свой чай сахар?
Под словами, которые он говорил, она подразумевала другие, которые он не говорил. Она покачала головой.
— Нет, я не кладу.
— Жаль, но ведь у каждого свой вкус. Садись на диван, крошка, и мы немного побеседуем. Вот, возьми свой чай.
Она
Он не сел. Он подошел к двери и оперся о полку камина, напротив нее: локоть одной руки опирался о полку, другая рука уперлась в бедро.
— Мы ищем одного нашего друга, — сказал он. — По правде говоря, мы надеялись застать его здесь. Когда он вернется?
“Хладнокровие, — подумала Клер, — и спокойствие”. Она вспомнила то, что она сказала Паркеру, прошлой ночью. “Я умею играть в маленьких мышек”. А что она знала? Она снова судорожно заморгала ресницами и испугалась, что это может выдать ее: он заметит, как она моргает, и поймет, что она лжет. Но это не остановило ее.
— Я не понимаю, что вы хотите знать, — сказала она. — Я сожалею, что вы пугаете меня, но...
Она подняла свободную руку и стала энергично тереть веки глаз.
— У вас нет оснований бояться, — сказал он. Но голос его был полон скрытой угрозы.
— Мы только хотим повидаться с нашим другом и, может быть, получить от него небольшие деньги, которые он хранит.
У нее разболелись глаза после такой энергичной терки. Чтобы отвести от него глаза, и из страха не разлить остаток чая, она наполовину повернулась, поставила чашку на низкий столик около дивана.
— Я живу совсем одна, — сказала она, справляясь с волнением.
— Такая красотка, как ты? Не лги. Это глупо, моя красотка, это тебе даром не пройдет, — хихикнул он.
Она посмотрела на него, ведь то, что она собиралась сказать ему, было теоретически правдой.
— Я вдова, — сказала она. — Мой муж был пилотом.
Выражение лица мужчины стало неопределенным. Он спросил:
— А Паркер?
— Мистер Паркер? Я...
“Мистер Паркер? Боже мой, я не хочу, чтобы издевались надо мной!”
Она испугалась, ей казалось, что он бросится на нее и начнет бить ее кулаками по голове.
— Я принимаю только для него извещения, — закричала она. — Это все, я вам клянусь, это все, я почти никогда не вижу его здесь, он никогда не приходит сюда!
— Что ты врешь! Если он никогда сюда не приходит, то как он получает твои сообщения?
— Я вызываю один отель в Нью-Йорке, а потом он мне звонит. Время от времени он приходит, чтобы оплатить мне эту услугу, но это бывает лишь два, три раза в год.
— Ты вызываешь отель в Нью-Йорке? Там он живет, ты хочешь сказать?
— Я не знаю.
— Ты с ним говоришь?
— Нет, я только оставляю для него поручение служащему отеля.
— И сообщение ты передаешь служащему?
— Нет. Я вызываю и говорю, что имеется сообщение для мистера Эдварда Латана. Я только сообщаю свое имя, и позднее он мне звонит, и я передаю ему поручение.
Он нахмурил брови.
— Это чрезвычайно усложнено.
— Он так просил передавать все для него сообщения. По-прежнему в том же положении, левая нога на решетке камина, правая рука на бедре, левый локоть на полке камина, он задумчиво сосал свой палец. Она смотрела на него, видела, что он размышляет, и спрашивала себя, убедила ли его ложь, которую придумал Паркер, или нет. А если он решится позвонить в отель?
— Возможно, — наконец проговорил он, отходя от камина. — Как называется этот отель?
— “Вилмингтон”.
— Отойди в сторону.
Телефон находился около нее. Она встала и села на другой конец дивана.
— Какой номер?
— Мне нужно посмотреть в справочник.
— Посмотреть в справочник? — Он с подозрением посмотрел на нее, наморщив лоб. — Ты все время звонишь по этому телефону и не знаешь его наизусть?
— Совсем не все время. Сообщений немного. И у меня плохая память на цифры.
— Плохая память на цифры? Я считаю, что ты лжешь так же легко, как дышишь, моя красавица. И если ты лжешь, это тебе дорого обойдется.
Он повернулся к ней спиной, снял трубку с телефона и собрался набирать номер.
Совсем тоненьким голосом она сказала:
— Нужно сперва набрать первый.
Он нахмурил брови.
— Что?
— Если вы вызываете Нью-Йорк, то нужно...
— Городской индикатив, я знаю.
— Нет, сперва местный индикатив. Понимаете, здесь у нас ведь совсем маленькая деревенская телефонная компания, это не...
— Заткнись...
Он холодно бросил эти слова и сел, глядя на нее краем глаза с еще большим подозрением. Он больше не имел вида приятного парня.
— Когда я не получаю того, что хочу, мне это не нравится. Я быстро расправляюсь с теми, кто мне неугоден. Будет лучше, если ты будешь об этом знать.
Она склонила голову, как большая испуганная птица, не смея больше ничего сказать.
Он повернулся к телефону, набрал первый, потом городской индикатив, потом номер Нью-Йорка. Ожидая соединения, он нервно хлопал ладонью по колену.
— Алло! Отель “Вилмингтон”? У вас числится некий Эдвард Латан? Эдвард Латан? Я подожду ответа.
Его толстые пальцы продолжали стучать по грубой материи его брюк. Он сидел к ней спиной, и его торчащая грива ничего ей не говорила, разве что она должна бояться его.
— Алло! В четверг? Не вешайте трубку, тут есть человек, который хочет передать ему сообщение.
Он встал, сделал полукруг и протянул ей телефонную трубку.
— Скажи, что у тебя есть для него срочное сообщение.
Она нагнулась, взяла трубку, стараясь размышлять. Какое сообщение будет звучать правдоподобно в ушах этого человека? И каким именем назвать Паркера? Самым осторожным будет назвать имя, записанное на почтовом ящике, наверное?