Роковые иллюзии
Шрифт:
Подозрение, что «Шталь» водит его за нос, подтверждалось, однако Орлов признавался Центру, что он все еще не решается пойти на разрыв с агентом, потому что с начала операции прошло почти два месяца, а его поиски «Приятеля», как средства внедрения во французский генштаб, продвигались черепашьим шагом. Пока он не получит из Москвы запрошенную им информацию о Рыковском, ему не хотелось бы рисковать разрывом со своим жадным агентом, который тем не менее был единственной нитью, способной, возможно, привести к цели. Он, однако, открыто высказал беспокойство по поводу отсутствия у него прогресса в операции «Экспресс».
Отчет, направленный Орловым в Москву 5 сентября 1933 г., дает яркую картину всего многообразия проблем, с которыми сталкивались советские «нелегалы», действовавшие на территории противника, и отражает: методику и жаргон того времени. Содержание документа выходило за пределы того, что когда-либо допускал Орлов — осторожный оперативник НКВД — в смысле критики своих вышестоящих начальников. В нем указывалось, что он
«Кроме «Шталя» — человека неопытного в моей новой области, чужого в данной стране, я не получил для развода хотя бы одного подлинного француза, через которого я мог бы ориентироваться, прощупывать новые знакомства, не запугивая людей с первого же момента иностранным подданством и внешностью. Не имея такого человека, мне на первых порах приходится самому выполнять роль тайного агента, но значительно хуже среднего француза, т. к. а) я иностранец во Франции и б) «фирмы» (прикрытия) не имею. Сделок я ни с кем не заключаю. Я на положении американца, «предпочитающего отдых в Европе потере денег под ударами американского кризиса» и только.
Я пытался сойтись с некоторыми людьми. Удачи не было. Познакомился с одним дипломатическим работником — немцем в Лиге Наций, Хенсслером. Он дать ничего не может. Познакомился с женой парижского архитектора Альтмана (муж — сын знаменитого художника). Она была любовницей де Монси четыре года тому назад. Обработать ее легко, но каково ее влияние на де Монси теперь? По всем данным, слабое. Считать же определенным успехом завязку с Рыковским нельзя. Вот почему я считаю своим долгом бить перед вами тревогу уже сейчас, по истечении двух месяцев. Так как мне тяжело тратить валюту при организации дела, не дающего уверенности в успехе, я прошу вас обсудить следующие варианты:
1. Передать: «Экспресса» (хорошего связного, подлинного иностранца); «Длинного» (освоившего языки и умеющего «носить» паспорт), его жену (знающую отлично немецкий и французский языки) — в уже оправдавшую себя организацию, а меня отозвать обратно; или 2. Подкрепить меня хотя бы одним надежным французом из другой какой-либо нашей группы; или 3. Рискнуть одним мною целиком (обезопасить остальных моих людей) и дать мне человека Малли («Каду»). Он может засыпать, но может и дело сделать; или 4. Резко сократить смету, чтобы в случае неудачи моего предприятия валютные потери не были бы слишком ощутимы.
Любое из ваших решений будет для меня законом.
Швед» [184] .
Псевдоним Орлова послужил поводом для того, чтобы товарищи называли его в разговоре «Швед», хотя он никогда не бывал в Швеции и не имел к ней никакого отношения. Ссылка на «человека», завербованного его товарищем-«нелегалом» Малли, была принята во внимание Москвой. Когда в начале 1934 года Орлов получил ответ Центра, он узнал, что высокие расходы на операцию не принимались в расчет руководством НКВД, преисполненным решимости усилить на него давление с целью ускорить реализацию плана внедрения во «Второе бюро». Поэтому Центр согласился удовлетворить просьбу о дополнительном помощнике, сообщив Орлову, что его группу решено усилить за счет агента с псевдонимом «Джозеф» вместе с другим французским агентом, доказавшим свою надежность, который значился в досье лишь как В-205 [185] . Однако некоторые из полученных сообщений вызывали тревогу: они касались предположительного знакомого «Шталя» из французского генштаба, Рыковского. Центр сообщил, что «его имя не Известно «Каду». Разведка «Второго бюро» не имеет агентов в Париже (то есть работающих в Париже). Контрразведка «Второго бюро» вообще не имеет агентов, а работает через «Сюрте женераль». Рыковский едва ли является членом персонала «Второго бюро» и уж в любом случае не является офицером» [186] . В приписке от Малли отмечалось, что, «согласно архивным материалам об английских агентах, в Турции в 1928 году некто Рыковский работал для Кристи по русскому направлению» [187] . Это привносило дополнительный тревожащий элемент в данную дилемму, поскольку Кристи был офицером МИ-6, возглавлявшим «паспортное бюро посольства Великобритании в Афинах [и] работавшим оттуда на Турцию и СССР» [188] .
184
Дело Орлова NB 32476, т. 2. с. 164–165, АСВРР.
185
Там же, с. 255. Действительная дата ответа Центра не ясна, но в своем сообщении от 24 марта 1934 г. Орлов утверждает, что в соответствии с указанием Центра, которое он получил через «Джека», резидента НКВД в Париже, он принял под свое руководство «Джозефа» и «В-205».
186
Там же,
187
Там же, с. 169.
188
Там же. Записка Малли Слуцкому.
Получив эту тревожную информацию из Москвы, Орлов несколько изменил свой план с учетом двух возможностей. Как он уже сообщал в Центр, или Рыковский был не тем, за кого себя выдавал, и «Шталь» был агентом британской разведслужбы, или «Шталь» выдумал историю о том, что Рыковский является сотрудником французского генштаба, чтобы тянуть из него деньги. Он отложил предполагавшийся откровенный разговор со «Шталем» после того, как агент на очередной встрече ошеломил его сообщением, которое обещало, по-видимому, новый поворот событий. На сей раз «Шталь» объявил, что ему удалось познакомиться с маршалом Петэном, французским героем времен первой мировой войны, чья упорная оборона Вердена спасла Францию от наступления немцев в 1916 году. Он рассказал Орлову, что «Маршал», как он упоминался в телеграммах НКВД, представил его Пьеру Тетинжеру, представителю правого крыла в палате депутатов, который был редактором газеты «Женесс патриот» [189] .
189
Там же, с. 193.
Новые знакомства «Шталя» представляли особый интерес для Орлова и для Москвы, поскольку эта группа представителей правого крыла поддерживала яростно антибольшевистские цели широких кругов белоэмиграции в Париже, проникновению в ряды которых была посвящена отдельная советская операция. Операция Центра была направлена против лидеров Русского общевоинского союза, так называемого РОВС, которые составляли ядро эмигрировавших из страны ветеранов, борющихся против Красной Армии во время гражданской войны. После похищения в 1930 году генерала Кутепова средь бела дня с перекрестка парижских улиц его преемник на посту главы РОВС бородатый царский генерал Евгений Миллер стал информатором «Второго бюро». Он также был главным объектом внимания советской разведки, пока тоже не исчез в результате еще одного сенсационного похищения в 1937 году, организованного НКВД [190] .
190
Пока на основании советских документов были выявлены три факта, подтверждающие непосредственную связь Орлова с делом генерала Миллера. Во-первых, во время второй встречи с Феоктистовым в 1971 году он сказал, что одной из причин того, что он впал в немилость у Ежова, было его несогласие с планом операции похищения. Во-вторых, в своем письме Ежову в августе 1938 года он заявил, что у него имеется кольцо «Фермера» («Фермер» — псевдоним генерала Скоблина, ключевой фигуры в этой операции). В-третьих, 10 мая 1938 г. Орлов написал Шпигельглассу из Барселоны о возможности покупки самолета: «За 15 ООО долларов мы могли бы купить самолет такого типа, на котором мы с вами вывозили «Фермера». Дело Орлова № 103509, т. 1, с. 13–25, 205–211, АСВРР, и «Переписка с испанской резидентурой», дело № 19897, т. 3, с. 121, АСВРР.
Цепочка знакомств, которые, как утверждал «Шталь», он сумел завязать, представляла большой интерес для Орлова и для Центра, тем более что «Шталь» сообщил, что Тетинжер представил его одному офицеру «Второго бюро» по имени Кюржесс. Последний связал его с одним из своих коллег по имени Жюно, описанным агентом Орлова как «капитан с орденом в петлице». Он не только пообещал «Шталю» помочь получить документы о французском гражданстве, но и заявил, что высказываемые «Шталем» антибольшевистские взгляды и его готовность помочь офицерам, принадлежащим к правому крылу, делают его желанным гостем в секретном офисе «Второго бюро», расположенном поблизости от Люксембургского сада. «Шталь» рассказал Орлову, что он уже побывал не менее десяти раз в этом офисе, секретный вход в который находился в доме № 75 по Университетской улице. Консьерж в этом доме получил указание в любое время пропускать его в кабинет на нервом этаже слева от входной двери, небольшое окно которого выходит прямо на улицу [191] .
191
Дело Орлова № 32476, с. 193, АСВРР.
Причиной, по которой Орлов сначала поверил «Шталю», была секретная информация, полученная от бывшего офицера французского генштаба, который теперь был консультантом Центра в Москве. Согласно сведениям, полученным от перебежчика «Каду», основная штаб-квартира генштаба находилась в доме 235 по Университетской улице, однако он подтвердил, что у «Второго бюро» самые секретные отделы были расположены на той же улице в доме № 75. Орлов сообщил в Москву, что он намерен использовать эту внутреннюю информацию для проверки «Шталя», согласившись воспользоваться его предложением визуально подтвердить потрясающую удачу, которой агент добился, получив доступ в офисы отдела контрразведки генштаба.