Роковые иллюзии
Шрифт:
«Нам нужны французы», — убеждал он, уточняя, почему считает, что его план даст желаемые результаты. «Я вовсе не имел в виду, чтобы все они были „земляками"», — объяснял Орлов, стараясь нейтрализовать вопрос об использовании членов компартии, заявив, что он лишь хотел, чтобы они рекомендовали заслуживающих доверия и абсолютно надежных французов [201] . Он утверждал, что в существующей политической обстановке, когда во Франции левое крыло конфронтирует с правым, будет сравнительно нетрудно использовать правые настроения тех женщин, которые работают во «Втором бюро». Согласно его плану, этих французов следовало нацелить на отдельных секретарш «фирмы». Один из путей достижения этой цели заключается в том, чтобы такой человек выступил в роли члена Союза молодых монархистов и, воспользовавшись этим, сыграл на чувствах сторонницы правого крыла, являющейся объектом обработки. Ему следует убедить ее, что «долг каждого роялиста — борьба с социалистической опасностью во французских учреждениях», и нарисовать картину «борьбы не на жизнь, а на смерть против коммунистического зла и особенно против СССР».
201
Орлов —
Орлов напомнил о недавнем переполохе, вызванном роялистскими демонстрациями на улицах Парижа, и о быстрой смене последних французских правительств перед угрозой фашизма. Такой маневр позволил бы с успехом получать информацию от женщин, которые «не будут запуганы словом „шпионаж" в пользу другой державы; но которые передавали бы сведения своей же французской партии патриотов» [202] .
На сей раз Центр согласился с планом Орлова, хотя и отказался санкционировать использование французских коммунистов. Имея в своем распоряжении лишь завербованных французов, он был вынужден положиться на агента В-205 в деле обработки выбранных для этой цели сотрудниц секретариата, работавших в генштабе. Как показывают документы, агенту В-205 действительно удалось познакомиться с одной из них достаточно близко, чтобы весной 1934 года начать обработку.
202
Там же, с. 265.
В ожидании того, как развернутся события в связи с основной операцией во Франции, осуществлявшейся под его руководством, Московский центр в декабре 1933 года направил Орлова в Рим [203] . Тот факт, что он был секретным агентом, которому поручили контролировать операцию по привлечению одного из членов правительства Муссолини к тайному сотрудничеству с Москвой, свидетельствовал о том, насколько высоко его ценили в Центре. Центр получил сообщение от Бориса Бермана, офицера НКВД, работавшего в Риме под псевдонимом «Ельман», о том, что за соответствующее денежное вознаграждение можно было бы обеспечить услуги в качестве информатора Джузеппе Боттай, который был видной фигурой в фашистском «Большом совете». Артузов, который в то время возглавлял ИНО, поручил это задание своему верному другу Орлову, поскольку важность потенциального источника сведений требовала, чтобы Сталин был проинформирован об этом лично [204] .
203
Orlov. «Legacy», pp. 6–9. Показание, данное 14 сентября 1957 г сенатскому подкомитету по внутренней безопасности, и Орлов, досье ДСТ.
Точные данные о сроках этой операции, упомянутые в книге Орлова, дают основания предполагать, что дело происходило в период его пребывания на посту «нелегального» резидента в Париже, хотя в своих показаниях, данных в 1955 году сенатскому подкомитету по внутренней безопасности, и во время допроса в ЦРУ в 1965 году Орлов утверждал, что это происходило в 1932 году, накануне его отъезда во Францию. А поскольку операция происходила осенью, это противоречило бы факту его поездки в Соединенные Штаты, продолжавшейся до конца ноября. Итальянские штампы о въезде и выезде от декабря 1933 года также свидетельствуют о том, что его командировка в Рим была предпринята ближе к концу 1933 года. Это подтверждается документами НКВД о том, что он возвратился в Москву для собеседования как раз перед самым концом года. Орлов также упоминал о своем разговоре с «Каду», который, как известно, был в то время в Москве.
204
Джузеппе Ботаи был итальянским министром, имя которого назвал Орлов, отвечая на вопросы анкеты ДСТ, в которой он также указал, что был направлен в Рим для руководства операцией вербовки. «Дело № 10». Orlov. «Handbook», pp. 81–82. Досье ДСТ.
Воспользовавшись своим американским паспортом, Орлов 12 декабря тайно приехал в Рим через Лугано, чтобы лично оценить потенциальный объект вербовки. Возвратившись три дня спустя, он направил Артузову позитивное заключение о вероятном успехе этой операции [205] . В его «Пособии» содержится рассказ, по-видимому относящийся к личным воспоминаниям, о поездке на уик-энд на остров Капри, излюбленное место отдыха людей из римского высшего общества. Гостиница в которой он остановился, была переполнена, и администратор спросил его, не будет ли он возражать, если за столом будет не один. Его соседом за столом оказался молодой польский дипломат, занимавший пост второго секретаря в посольстве Польши в Вене. У них завязались дружеские отношения, они гуляли, плавали и стали постоянно бывать вместе.
205
Штампы с датами проставлены на итальянских пограничных пунктах в паспорте Орлова на имя Уильяма Голдина, который хранится в его личном деле в архивах НКВД.
«Конечно, вполне возможно, — вспоминал Орлов, слишком лукаво, чтобы не выдать, что именно о нем шла речь, — что советский разведчик попытался завязать дружбу с польским дипломатом, имея в виду его возможную вербовку в советскую сеть». Однако обработка этого дипломата чуть было не оказалась фатальной для его «прикрытия», когда он неожиданно вновь встретился с ним в самое неподходящее время; Орлова тогда вызвали в Москву для личного доклада об итальянской операции. Чтобы не запачкать свой чистенький американский паспорт подозрительным советским пограничным штампом, Орлов ехал в Москву по своему советскому паспорту. Поэтому он встревожился, встретив польского дипломата, который сел в вагон первого класса «Восточного экспресса» на Силезском вокзале в Берлине, направляясь в Варшаву. Молодой человек обрадовался встрече со своим американским другом. Орлов, воспользовавшись своей прежней легендой, быстро сориентировался и объяснил, что едет в Москву, чтобы пересесть там в Транссибирский экспресс до Токио. Орлов понимал, что в целях спасения
206
Orlov. «Handbook», pp. 81–83. Хотя он писал, что неустановленный «нелегальный» резидент во Франции пользовался канадским паспортом, Орлов признался в ЦРУ в 1965 году, что это была подробность, умышленно вводящая в заблуждение. Примечательно, что, по его утверждению, он пользовался австрийским паспортом. Вполне понятно, что он так и не сказал в ЦРУ о том, что жил под именем Уильяма Голдина. и о нелегально полученном американском паспорте.
Возможно, Орлову и удалось спасти свое прикрытие, необходимое ему для функционирования в качестве парижского подпольного резидента, но итальянская операция сорвалась. После доклада в Москве и получения от Сталина одобрения операции было решено, что вербовку Боттаи, передав ему ассигнованные для этой цели 15 000 долларов в качестве стимула, можно без риска осуществить во время предстоящего визита министра в Германию. Под предлогом официально организованной встречи с Михаилом Любимовым глава советского торгпредства в Берлине передал итальянцу конверт с долларами США в крупных купюрах. «Когда он увидел, что в конверте всего 15 000 долларов, он решил, что будет благоразумнее пойти к Муссолини и рассказать ему обо всем», — вспоминал Орлов в 1957 году, давая свидетельские показания сенату США. Он рассказывал, что когда дуче заявил «неофициальный» протест советскому послу по поводу попытки подкупа его министра, Сталин отреагировал на это характерным для него образом: «Слишком мало денег — в следующий раз нужно попытаться дать 50 000 долларов» [207] .
207
Orlov. «Handbook», pp. 68–69. Показание, данное 14 февраля 1957 г. сенатскому подкомитету по внутренней безопасности.
Вскоре после этого итальянского эпизода Орлов обнаружил то, что на первый взгляд показалось еще одной возможностью проникнуть во «Второе бюро». Поскольку предполагалось, что эта возможность возникла по чистой случайности, подобно многм таким возможностям в разведке, Орлов решил воспользоваться информацией, содержащейся в сообщении Александра Короткова, который поступил в Сорбонну, чтобы прослушать курс антропологии, выдав себя за чехословака по фамилии Районецкий. Заместитель Орлова, псевдоним которого был «Длинный», подружился с одним французским студентом, страстным читателем социалистической газеты «Потолер», который был, по-видимому, настолько беден, что через некоторое время был вынужден бросить Сорбонну. Месяца три Короткое ничего не слышал о своем друге. Затем он вновь встретился с ним, вероятно, совершенно случайно, когда шел по авеню Оперы. Молодой француз рассказал, что с помощью отца своей невесты получил работу фотографа во «Втором бюро», где делал копии карт и документов, хотя зарабатывал он пока все еще слишком мало, чтобы жениться [208] .
208
Orlov. «Handbook», pp. 142–145 и ответы Орлова на анкету в связи с «Делом 15» показывают, что Короткое был в Париже под видом чешского студента.
Когда Короткое сообщил Орлову об этой встрече, подумалось, что вербовка французского студента могла бы открыть долгожданный доступ к секретам «Второго бюро».. Случайный характер этой связи, казалось, исключал возможность ловушки, и, поскольку инициативу должен был проявить Короткое, было, по-видимому, маловероятно, что этот молодой человек является «подсадной уткой». Поэтому Орлов посоветовал своему помощнику продолжить дружбу. Проверка отца невесты показала, что он действительно является бывшим армейским сержантом, работавшим в военном министерстве заведующим канцелярией. Орлов запросил у Центра разрешение приступить к операции и ускорить вербовку. Он поручил Короткову оплатить покупку обручального кольца для невесты француза и пообещать ссудить деньгами в долг, что дало бы возможность молодой чете вступить в брак [209] .
209
Ibid.
Орлов самонадеянно ожидал из Москвы «добро» на начало операции, как вдруг один сотрудник «Сюрте женераль», который был советским информатором до предыдущего года, когда он не поладил с «легальной» резидентурой, решил возобновить контакт со своим советским куратором. Будучи начальником отдела по борьбе с наркотиками, он имел доступ к секретным служебным архивам. Это он сообщил советским о продажном министре юстиции и передал полицейские протоколы о похищении Кутепова. А теперь этот информатор раздобыл еще один материал: «Сюрте женераль» получила от одного своего тайного агента из французской компартии сведения о том, что некий чехословак, проживающий в Париже и обучающийся в Сорбонне, является советским гражданином и агентом НКВД. «Сюрте» поручила одному молодому сотруднику записаться на тот же курс антропологии и познакомиться с подозреваемым советским агентом.
Как только Москва переслала Орлову сообщение «легального» резидента, он в мгновение ока понял, что «Сюрте» осуществляет контрразведывательную операцию. Впоследствии он признал, что она была «блестяще задумана» [210] . Центр распорядился прекратить вербовку француза и временно выслать Короткова из страны. Как оказалось впоследствии, операция с целью избежания хитроумно расставленной ловушки стала последним делом Орлова во Франции в качестве «нелегала». Судьба, вмешавшись в ход событий, не позволила ему пробыть в Париже достаточно долго для выполнения задания по внедрению во «Второе бюро» французского генштаба.
210
Ibid.