Роковые иллюзии

Царев Олег Иванович

Он глубоко изучил психологические факторы, связанные с успешной обработкой и вербовкой Филби и его товарищей. Интеллект и происхождение делали их не такой уж простой добычей. Однако сам Филби признался примерно тридцать лет спустя, что его ментор с исключительным мастерством сыграл на противоречиях политических течений, с которыми сталкивались «левые» выпускники Кембриджа 30-х годов, чтобы убедить его посвятить свою жизнь служению Советскому Союзу. «Я был очень горд, что меня пригласили в таком молодом возрасте сыграть свою крошечную роль в построении этой державы», — писал Филби в отредактированной КГБ. автобиографии. «Как, где и когда я стал частью советской разведки, этот вопрос касается только меня и моих товарищей. Я скажу лишь, что, когда мне было сделано предложение, я не медлил. Над предложением вступить в ряды элитной организации долго не раздумывают» [237] .

237

Philby. «My Silent War», p. 14

Возможно, Филби действительно без промедления ответил согласием на предложение служить

в рядах этой элитной организации. Однако, как показывают архивные документы НКВД, оно фактически было сделано без санкции Москвы. Из-за проблемы связи с «нелегальной» резидентурой в Лондоне Центр не был осведомлен о первой попытке вербовки Филби и не давал санкции на операцию, в результате которой он стал советским агентом. Таким образом, был ускорен обычный длительный процесс, в ходе которого местная резидентура представляла подробные сведения, подтверждающие пригодность потенциального кандидата, а затем ожидала результатов их анализа и одобрения из Центра [238] .

238

В письме из Копенгагена в феврале 1935 года Орлов писал: «С июля 1934 года по январь 1935 года мы не получили ни одного письма от вас и никакого ответа на три почтовых отправления с материалами. Доставлено в К. [Копенгаген) «Гертой» [псевдоним курьера]». Дело Орлова № 32476, т. 3, с. 7, АСВРР.

Теперь подробности вербовки Филби можно узнать из архивных документов НКВД. Из них видно, что Рейф и Дейч были вынуждены по своей инициативе сделать первые шаги к вербовке Филби, так как сообщения в Москву, написанные невидимыми чернилами, не удалось прочесть. Длительное ожидание одобрения Центра на эту операцию оказалось бы для нее фатальной, так как Филби приступил к осуществлению своего плана по вступлению в КПВ. Это, в свою очередь, заставило бы вычеркнуть его из числа кандидатов, поскольку Центр избегал вербовать агентов внедрения из людей, ставших полноправными членами партии, личные дела которых были под угрозой полицейского расследования. Тот факт, что Филби намеревался вступить в КПВ до своей первой встречи с Рейфом, является подтверждением того, что он не был завербован в Вене, как это считали ранее. Об этом свидетельствуют не только архивные документы НКВД, но и подробное описание своей вербовки и карьеры, содержащееся в письменных воспоминаниях объемом в 283 страницы, которые Филби дал КГБ в 1980 году. В этом документе, написанном им лично, Филби сообщает, что после возвращения из Вены весной 1934 года он отправился в штаб-квартиру КПВ, чтобы зарегистрировать свое членство, и что все это происходило до того, как с ним познакомился Дейч [239] .

239

Дело № 100605, т. 5, с. 223.

«После окончания университета я собирался поехать в Австрию изучать немецкий язык, историю и культуру Германии», — писал Филби, указывая, что его поездка в Вену первоначально мотивировалась тем, что он решил избрать после окончания учебы дипломатическую карьеру [240] . В своих воспоминаниях он описывает, как пытался увязать свое честолюбивое желание стать британским послом с глубокой преданностью коммунистической идеологии, возникшей у него незадолго до окончания учебы. Он рассказывает, как неуклонно склонялся «влево» — начиная с поддержки лейбористской партии в Вестминстере и усердной предвыборной агитации за лейбористов в Кембридже, где, несмотря на заикание, мешавшее ему выступать с речами, он стал казначеем университетского общества социалистов. Филби объяснял, что попал в объятия марксизма скорее в результате разочарования, чем от чувства горечи, которое вызвало в нем Поражение лейбористской партии на выборах 1931 года. По его признанию, только на последнем семестре в Кембридже он действительно убедился в том, что для Великобритании коммунизм является решением политической дилеммы.

240

Там же, с. 222.

«Уже в 1931–1933 гг. я стал все больше и больше сближаться с коммунистической группой в университете, начал посещать их собрания, — вспоминал Филби. — Тогда же они познакомили меня с книгами Карла Маркса. Все это привело к тому, что в конце своего пребывания в Кембридже, а именно в последнюю неделю, я решил присоединиться к коммунистическому движению» [241] . Его решение не было каким-то прозрением, «ослепительным светом в конце дороги, ведущей в Дамаск», но было результатом длительных и очень личных переживаний [242] .

241

Там же.

242

Там же.

Филби «освятил» свое обращение в новую веру тем, что потратил 14 фунтов стерлингов, полученные им от администрации Тринити-колледжа в качестве вознаграждения за отличную сдачу экзаменов по экономике на степень бакалавра, на «коммунистическую библию» — полное собрание сочинений Карла Маркса.

Приняв решение посвятить жизнь служению революции, он обратился к человеку, которому доверял, с просьбой связать его с людьми, которые могли бы принять его в новую веру и указать, куда ему направить свой пыл новообращенного. Этим человеком был Морис Добб, один из его наставников в экономике, младший научный сотрудник Пембрук-колледжа. Он был кембриджским Иоанном Крестителем Маркса, проповедовавшим упадок капитализма и триумф коммунизма. Добб был терпеливым наставником, умел внушить доверие (что британский соавтор этой книги может подтвердить лично) и вдохновил своим красноречием целые поколения будущих выпускников, когда в мае 1932

года, проводя дебаты Кембриджского союза, заявил, что «это заведение возлагает большие надежды на Москву, чем на Детройт». Будучи одним из видных первых деятелей британского коммунистического движения, Добб никогда не скрывал горячей преданности делу революции. Его искусно обоснованные статьи и книги, пропагандирующие Советский Союз, снискали себе столь широкий круг читателей, что это приводило в ярость короля Георга V, который в 1925 году безуспешно пытался закрыть двери своего университета для этого «большевистского» совратителя лояльно настроенных молодых выпускников [243] . Однако академические свободы восторжествовали, и Добб впоследствии стал профессором и преподавателем Тринити-колледжа, после того как с него было взято обещание не заниматься подрывной деятельностью. У него не было выбора. Он вел себя настолько вызывающе, что, как показывают документы МИ-5, всплывшие на поверхность в архивах США, постоянно находился под наблюдением и его почта нередко перехватывалась. Лишь много времени спустя после смерти Добба Филби раскрыл, что тот и был тем кембриджским преподавателем, который многое вделал не для его вербовки, как это часто считали, а для того, чтобы указать дорогу, в конечном счете приведшую его в Москву [244] .

243

Лорд Стэмфордхем — премьер-министру Артуру Бальфуру, 1 сентября 1925 г. Документы Бальфура цитируются Кеннетом Роузом в «King George V», Weidenfeld, London, 1983, p. 369.

244

Page et al. «Philby», p. 36.

О том, что Добб, возможно, сыграл более важную роль, чем он или Филби когда-либо признавали, говорит тот факт, что Добб тогда не направил своего бывшего ученика в штаб-квартиру Компартии Великобритании в Лондоне, а вместо этого дал Филби рекомендательное письмо к руководителю Международной организации помощи рабочим (МОПР), коммунистического фронта со штаб-квартирой в Париже. Филби описывает в своих воспоминаниях, как Добб в целях конспирации потребовал, чтобы он запомнил адресата, фамилия которого, насколько он помнил, «звучала как итальянская».

Это вполне мог быть Луи Гибарти (вымышленное имя известного агента Коминтерна по имени Ладислас Добос), которого Добб знал по своим контактам с МОПР [245] . Добб не указал имени Гибарти ни в письме, ни на конверте из боязни потерять свою кембриджскую стипендию младшего научного работника в том случае, если бы рекомендательное письмо к такому известному коммунистическому деятелю международного уровня «недреманное око» МИ-5 проследило до его автора.

Вооруженный письмом Добба и томами сочинений Маркса, Филби отправился из Кембриджа в Лондон, где отец дал ему 50 фунтов стерлингов за корректуру в гранках «The Empty Quarter» — последнего доклада о своих исследованиях Аравийской пустыни. По тем временам эта сумма была королевской роскошью: эти деньги позволили Филби обзавестись мопедом, на котором он отправился на континент, чтобы собственными глазами наблюдать за борьбой социализма с фашизмом. Он выбрал Вену, которая превратилась в передовую линию конфликта, когда после прихода Гитлера к власти нацисты пытались влиять на австрийскую политику. Вена превратилась в арену острой политической борьбы между городскими социалистами и правым крылом в коалиции, которое контролировало правительство. Австрийский канцлер д-р Энгельберт Дольфус, встревоженный растущей властью нацистов, надеялся прийти к соглашению с Гитлером. Однако для этого он должен был удовлетворить требование своих союзников правого крыла, подавив мятеж, предположительно возглавляемый коммунистами, в рабочих кварталах столицы. Обе стороны имели в своем распоряжении обученные и вооруженные отряды, и ситуация на улицах Вены летом 1934 года стала взрывоопасной.

245

Дело № 100605, т. 5, с. 223.

Когда Филби добрался до Парижа по пути в Австрию, рекомендательное письмо Добба открыло ему двери в МОПР [246] . Узнав, что Филби держит путь в Вену и горит желанием помочь борьбе с нацизмом, Гибарти (если именно он встречался с молодым англичанином, что кажется вероятным) дал ему рекомендательное письмо к Георгу Неплеру, лидеру австро-германского Комитета помощи иммигрантам.

Как только Филби приехал в Вену, он отправился к Неплеру, который был музыкантом по профессии, «марксистом по убеждениям и коммунистом по партийной принадлежности». В свободное время он руководил работой Комитета помощи, который, как отметил Филби, оказывал помощь любому человеку, бежавшему от Гитлера, независимо от того, был ли он коммунистом или социал-демократом. Убедившись, к собственному удовлетворению, что молодой англичанин действительно искренне предан коммунизму, Неплер спросил, чем, по его мнению, он мог бы помочь их делу.

246

МОПР была основана в Берлине Вилли Мюнценбергом, создателем так называемой организации Коммунистического фронта. После прихода к власти нацистов он и его товарищи бежали и перенесли свою штаб-квартиру в Париж.

«Я выразил желание помогать работе Комитета, — писал Филби, — и попросил его порекомендовать, где мне остановиться жить». Ему дали адрес «очень надежного товарища» по имени Литци Фридман, чьи родители жили в центре города, который до недавнего времени был венцом славы габсбургской империи. Преданность фрау Фридман делу революции не вызывала сомнений, поскольку, как объяснил Неплер, она в прошлом году две недели просидела в тюрьме за коммунистическую деятельность, так как партия в Австрии была запрещена [247] .

247

Дело № 100605, т. 5, с. 223.