Роксана. Девочка у моря
Шрифт:
Что послужило причиной, не знаю, но решили Глафира с дедом собрать на Йоль всех родных и близких. Разослали приглашения и начали готовить дом к большому приёму. Мне суета на не мешала. Задумала я всем гостям подарки сделать — те самые простенькие артефакты от насекомых — и заперлась в лаборатории.
Будучи в столице и зайдя в лавку специализированную, удивилась отсутствию такого простого устройства. Мухи и комары летом доставали людей со страшной силой. А у меня даже на ошейнике Дружка эта безделица болталась от блох и клещей, не говоря уже о людях любимых. Хотела было придумать какое-то
И вот, ссыпая в тигель необходимые ингредиенты и припорашивая формы измельчённой слюдой, вновь вернулась к этой мысли. Надо бы узнать у нашего стряпчего правила продажи артефактов, сделала себе заметку на память.
Йоль… как странно перемешались в этом мире верования. Адепты Триединого открыто отмечают языческий праздник середины зимы не только в западных странах — в славянских тоже по-особому встречали самую тёмную ночь года. Жгли костры и свечи, жарили мясо, пили горячее вино, обменивались подарками. Считалось, что чем больше тепла будет в эту ночь, тем благополучнее и щедрее окажется наступающий год. А ещё славили йольского кота. Только был он в этом мире не злобной тварью, пожирающей бедняков, не сумевших справить себе новой одежды к празднику, а защитником сирых и убогих.
«Как много схожего и разного в наших параллелях», — думала я, тонкой струйкой разливая горячий металл. Казалось бы, пора уже перестать вспоминать прошлую жизнь, но всё равно временами ловлю себя на том, что смотрю на себя нынешнюю как бы со стороны, дивясь инакости с прежней.
Говорят же: человека делает окружение. Вот и я, попав в аристократическое общество, веду себя, говорю и даже думаю, как дворянка в невесть каком поколении.
Поставив остывать заготовки артефактов до приемлемой для дальнейшей работы температуры, сняла фартук кожаный, захватила приготовленное угощение и пошла в вольер к своим питомцам.
Тауфик — наставник моих щенков — категорически отказался жить отдельно от них. Пришлось организовывать срочное строительство для обустройства нового человека в моём окружении. К работе собачий тренер относился не просто ответственно; он был полностью погружён в процесс, но воспитывал щенков так, чтобы хозяйкой они признавали не его, а меня.
Однажды, примерно через неделю после появления в поместье, он рано утром начал барабанить в дверь виллы, запертой изнутри на ночь. Переполошив всех, схватил меня за руку — а я была в домашних туфлях и халате, наброшенном на пижаму, — и потащил за собой к вольеру, не обращая внимание на моросящий дождь.
— Скоро, скоро… — маловразумительно твердил он на ходу.
Когда же мы вошли в тепло собачьего жилья, он легко, но ощутимо подтолкнул меня в сторону щенков. Оказалось, что малыши должны были с минуты на минуту открыть глаза. У породы этой есть странное свойство признавать хозяином того, кого первым увидят. Оттого забирают малышей у суки в столь нежном возрасте и существуют специально обученные люди, умеющие ухаживать за кутятами.
Я присела в солому рядом с щенками и задумалась о том, что пора бы детёнышам имена придумать. Тем временем Тауфик принес два рожка с тёплым молоком и велел покормить малышей. Первым подхватила под тёплое брюшко шустрика, активно тыкающегося
— Как звать их будешь? — спросил кинолог.
Я обратила внимание на то, что с той минуты, как мы зашли в вольер, мужчина всё время старался занять позицию позади собачьих мордочек.
— Зиг и Заг, — гладя притихших на моих коленях собачек, ответила я.
И ровно в то же мгновение щенки открыли глаза. Словно команду получили. Глазки были чистые и ясные, без голубоватой детской мути. Они смотрели на меня чуть вопросительно, словно спрашивая, кто есть кто. Пришлось объяснять:
— Ты, шустрик, будешь — Зиг, а ты, степенный братец, — Заг.
То ли показалось мне, то ли зверики в самом деле прислушивались к звучанию своих кличек. А потом повалились под мои ладони, подставляя розовые пузики для почёсывания.
С того дня Тауфик занялся нашей дрессурой. Он учил меня правильно общаться с питомцами, адекватно поощрять и справедливо наказывать. Не верилось, что к таким малышам нужно применять взыскания, но тренер, отведя меня в сторону, отчитал:
— Они должны чётко понимать, что главная в стае ты. Иначе это будут неуправляемые, опасные звери. Понимаешь?
Понимала, конечно. Как там говорят: воспитывать надо, пока поперёк лавки лежит, как вдоль ляжет, поздно будет.
За два с половиной месяца мои щены подросли и уже доставали мне до колен. Какие же они будут взрослыми?
— Обычно в холке до пояса достают, но бывают и крупнее. Я не видел их родителей, потому ничего сказать не могу, — ответил Тауфик, наблюдая, как Зик и Заг носятся на лужайке перед вольером. А потом вдруг скомандовал мне: — Позови их.
— Ой, они так славно играют. Пусть порезвятся… — не подумав, отмахнулась я.
И услышала шипение. Посмотрела на тренера и ахнула. Ладонь мужчины заливала кровь. Что случилось?
— Забыл, что под клятвой магической. Не могу тебе никакого вреда нанести, — потупился Тауфик. — Шлёпнуть хотел, как щена непослушного. Только подумал, и кожа на руке лопнула.
Потом, когда я подлечила и забинтовала пострадавшую ладонь, он объяснил:
— Сказал позвать — зови. Это часть воспитания собак. Они должны привыкнуть прибегать к тебе по первому зову, а не тогда, когда сами захотят. Поняла?
— Поняла, учитель. Я тоже буду слушаться. Прости за строптивость, — покаялась я.
М-да, дрессировать, оказывается, надо не только собак, но и хозяев.
Празднование Йоля отличалось от новогодних праздников. Не было мишуры, мерцающих гирлянд, супермодных элегантных нарядов. Всё было обставлено как можно ближе к природе. Столом служили козлы с настеленными на них щитами. Даже скатерти были из небелёного льна, украшенные простой двухцветной красно-чёрной вышивкой. По центру стола, обвивая ножку большого светильника, лежал венок из веток вечнозелёных растений, каковых в парке было много, украшенный орехами, яблоками, гроздьями калины, лентами и бантами.