Роксана. Девочка у моря
Шрифт:
Слезами, что катились по щекам, я оплакивала умершую собаку, прошедшее детство, погибшую бабушку и нечто неосознанное, живущее в душе. Взрослеть трудно, даже если делаешь это уже не в первый раз.
Похоронили Дружка в самой дальней части лощины. Башар погрузил тело пса, завёрнутое в простыню, на тележку, положил туда же лопату, и мы с Глафирой и Николаем Ивановичем пошли следом за ним по узкой дорожке — мимо сада, кустов тёрна, причудливо изогнутых стволов и ветвей граба.
В Москаграде уже наступила сырая осень, а здесь, на полуострове только-только лето начало
— Друзей терять нелегко, — положил мне ладонь на плечо дед на обратном пути. — Но закон природы таков, что живые должны жить дальше. И ты, Роксана, должна быть готова к тому, что потери ещё будут. Научись отпускать умерших, не держи их слезами и скорбью, чувством вины или мыслями, что надо было бы ещё что-то сделать для ушедшего.
Кивала, показывая, что услышала совет, благодарно погладила сухую ладонь мудрого друга и ушла вперёд. Мне хотелось побыть одной.
Как я мечтала, сидя на дальней скамейке в саду графа, о счастливом и радостном возвращении в поместье. Как начну с вручения подарков, которые тщательно выбирала в столичных магазинах. Как буду слушать новости, гулять по парку, заглядывать в мастерские и лаборатории, как побегу в деревню…
«Узнаю прежнюю Роксану Петровну и приступ раздражения из-за несбывшихся планов», — фыркнула я на своё настроение. Только в чём виноваты Глафира и Николай Иванович, и так разделившие со мной горе по потере Дружка, за что я продолжаю им нервы мотать?
Сходила к морю, посидела у воды, вдохнула солёного воздуха, успокоилась и пошла в дом. Прав граф: «Живые должны жить дальше».
Уже через два дня мне было не до хандры и скуки. Сожалела только о том, что в сутках всего двадцать четыре часа и как минимум семь из них необходимо потратить на сон.
Трактат по артефакторике, найденный мною в библиотеке графа, я выучила едва ли не наизусть. И теперь в лаборатории, к уже известным мне рецептам и технологиям, добавляла новые штрихи и свойства. Это было как наработка навыков умения игры на музыкальном инструменте. Можно бегло читать ноты, легко воспроизводить авторские пьесы, а можно достичь того уровня мастерства, когда начинаешь импровизировать.
Правда, я постоянно одёргивала себя. Моего опыта ещё недостаточно, чтобы браться за очень сложные, многогранные изделия. Например, само заряжающиеся гаджеты. В книге я о таких читала, но на запрос, как такое чудо сделать, ответа не получила.
А ещё я узнала о том, что артефакторику изучают только в личном ученичестве. Встал вопрос: где на полуострове найти мастера-наставника или как такого умельца заманить в поместье?
Посещение Рыбачьего меня огорчило не только напоминанием о погибшей бабушке Даре, но и тем, что переработка рыбы без крепкой руководящей руки зачахла. К кому обратиться с вопросом по восстановлению производства, я не знала. У Константина Васильевича своих дел выше крыши. Прасковья хоть и в семье вся, но находит время, чтобы помочь Кариме улучшать рецепты мыла и кремов.
— Далась тебе та рыба, — отмахивалась от моих вопросов подруга, внимательно следя за подросшей Марией и поглаживая округлившийся живот. — Одна вонь от неё. Тебе денег не хватает, что ли?
Денег хватало. Пусть не полноводными реками текли орланы на счет в банке, но весенними звонкими ручейками — с продажи косметики и вина, от производства миндального печенья, и с запатентованных механизмов, которые принципиальный Феденька оформлял на нас обоих.
Но рачительные привычки, выработанные в прошлой жизни, не давали спокойно спать, зная, что мимо рыбными косяками проплывает прибыль.
Тем более что странная, никому не нужная война закончилась. По милости Триединого без жарких баталий и многочисленных человеческих жертв. Османскую эскадру попросту «выдавили» из наших вод.
— Знаете как, Роксана? — хитро улыбался мне Константин. — Воспользовались принципом вашего артефакта. Вы уж простите, но я передал технологию его создания в Генеральный Штаб.
На что я только рукой махнула: пользуйтесь, не жалко. Но Франк продолжил делиться новостями:
— Слышали, что Его Императорское Высочество Великий Князь Андрей отправился с визитом в Канэде? На трёх фрегатах планируют дойти до Гудузонова залива, там перезимовать и, обогнув материк, вернуться на родину с востока.
— Кругосветное плавание получается? — удивилась я. — Не опасно ли это?
— Не опаснее, чем в столице бездельем маяться, — как-то непонятно ответил не законнорождённый царский сын.
Мы с Прасковьей сделали вид, что нас сие не касается, отвлеклись на Машеньку и тему разговора сменили. Но в душе я ликовала. Даст Триединый, за долгое путешествие выветрит свежесть морская из головы царевича дурь. Глядишь, в дальнем плаванье без внимания женского оголодает и под впечатлением встречи влюбится в принцессу канэдскую. Ну или кто там у них?
Дома, по возвращении из Рыбачьего меня ждала ещё одна новость. У ворот стоял сухой морщинистый старик в коричневых шальварах с низкой мотнёй, полосатой сорочке без воротника и цельнокроеном халате без застёжки, из тонкой шерстяной ткани натурального цвета. Папаха в цвет халата венчала голову, а в руках была корзина, прикрытая тряпкой.
— Тебя ждёт, маленькая госпожа, — объяснил Абяз, принимая мою лошадку. — Сказал, что подарок.
— В корзине подарок? — уточнила я.
— Он подарок. Вместе с корзиной.
Таиру донесли, что мой пёс умер. И тот не придумал ничего умнее, как подарить мне двух щенков какой-то невероятно редкой породы. А так как знал принц о моей занятости, то опытного человека, умеющего выращивать и дрессировать собак, к щенкам приставил. Получите, Роксана Петровна, порадуйтесь…
Может, его тоже в кругосветку отправить?
Глава 7
Дни бежали за днями. С деловыми хлопотами и работой в лаборатории я не заметила, как ещё один год подошёл к концу.