Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)
Шрифт:
Настя забыла от испуга добавить какой-нибудь титул, принадлежащий Халифу. Он очевидно принял этот промах на счет незнания языка и обычаев. И улыбнулся:
— Ты вовсе не должна показываться ей на глаза.
— Разве не так же плохо мне теперь будет у любой из твоих жен? — вздохнула.
Султан теперь уже весело засмеялся:
— Ты, как вижу, не знаешь, что ту женщину или девушку, к которой султан хотя бы раз прикоснется, отделяют и дают ей личных невольниц и евнухов.
Поняла. Вспыхнула от стыда… Ответила:
— Мусульманам Коран запрещает насиловать невольниц против их воли.
Молодой Сулейман посерьезнел. Отпустил ее руку и с удивлением спросил с ударением на каждом слове:
— Ты знаешь Коран?
— Знаю, — ответила уже немного смелее. — И знаю, что ты могущественный хранитель и исполнитель заповедей Пророка.
— Кто учил тебя Корану?
— Набожный учитель Абдуллах, в Каффе, в школе невольниц.
— Он хорошо учил тебя… — не без гнева сказал обиженный султан, которому еще никто не смел отказать. Но любопытство победило гнев, и он спросил уже спокойнее: — Ты веришь в Пророка?
— Я христианка, — ответила уклончиво.
Улыбнулся, думая, что уже имеет преимущество над ней:
— И как же ты можешь полагаться на книгу Пророка, если не веришь в него?
— Но ты же веришь! — ответила она естественно и весело, и этим совсем обезоружила его. — И ты здесь решаешь, не я.
— А ты умная! — удивился Сулейман. — А по своей воле осталась бы здесь, если бы я решил взять тебя в свой гарем на правах одалиски?
— Ты не сделаешь этого, — ответила.
— Почему?
— Во-первых потому, что я христианка.
— А во-вторых?
— Во-вторых потому, что я только как служанка послушная…
Опять удивился Сулейман этой странной беседе:
— Во-первых, ты и как служанка не совсем послушная!
— А во-вторых? — уже раскованнее спросила девушка.
— Во-вторых — говори ты в-третьих, потому что не закончила.
— Закончу! — тряхнула она своим золотыми волосами. — Поэтому в-третьих я думаю, что только тогда можно отдаться мужчине, когда его любишь…
Растерялся немного султан.
— Значит, тебе нужно понравиться? — спросил немного насмешливо.
— Да, — ответила наивно.
— А ты знаешь, что я за такие слова я мог бы взять тебя силой в свой гарем как рабыню?
— И имел бы только рабыню… — спокойно ответила Настя.
— Понимаю. А как женщина ты хотела бы, чтобы твоей воле подчинялись все мои палаты. Правда?
— Нет, — ответила искренне как ребенок. — Не только палаты, но и вся твоя земля! — и вызывающе тряхнула своим золотом.
Сулейман был удивлен сверх меры. Тень жесткости совсем исчезла с его уст… Подошел к окну, вглядываясь в ясную ночь.
— Я задал тебе много вопросов… Спроси меня, о чем хочешь… — Повернулся к ней.
Настенька внимательно посмотрела на него — не глумится ли. Нет. Спросила серьезно:
— Почему у тебя покрасневшие глаза?
И снова был поражен султан.
— Потому дел было много… Но так спрашивала только одна женщина — моя мать, когда я был мальчиком… — Тихо сказал. — Какой подарок ты хочешь? Жемчуга, рубины? Что хочешь?
— Позволь мне читать книги… Люблю поэзию, особенно персидскую. Омара Хайяма всего. Он такой радостный…
— Ты знаешь персидский язык?
— И арабский тоже. Хуже, чем турецкий, но понимаю…
— Этого не может быть… — снова удивился Сулейман.
— Учитель Абдуллах давал мне читать и твои стихи… Они у тебя такие грустные. Меня это поразило… Видимо, ты очень одинокий…
Это окончательно ошеломило Сулеймана. Оцепенел. Неожиданно схватил ее за плечи и начал целовать со всей жаждой молодости. Защищалась изо всех сил. В борьбе с ней увидел молодой Сулейман серебряный крестик на ее груди, который держала она одной рукой, как если бы это был ее спасение.
И этот крестик действительно защитил Настю от первого взрыва султанской страсти. Встал Сулейман, снял свой золотой султанский сигнет (символ власти), положил на шелковую подушку со словами:
— Я снял свой сигнет, хотя это вопреки обычаям. Сними и ты свой крест.
Но Настя, хотя и была уставшая, покачала головой — нет, и готова была защищаться дальше.
И снова подошел Сулейман к окну, вглядываясь в звездное небо, а потом сказал тихо, не оборачиваясь:
— Ты самая удивительная женщина из всех, что я знал… Кто ты, откуда, как тебя зовут?
Настя смотрела на высокую фигуру Сулеймана с благосклонностью. Понравился он ей. Ответила, будто бы тихо пела:
— Я с Украины. В школе невольниц меня звали Хюррем, а здесь твой славный сын называет меня Роксолана… Отец мой священник православный. Твои татары вывезли меня силой из дома, в день венчания. И продали меня как невольницу…
— Ты была уже женой другого? — обернулся Сулейман.
— Нет, — ответила спокойно. — В день венчания вывезли меня.
— Как звали твоего жениха?
— Степан.
— Он красивый?
— Да.
— Красивее меня?
Настя промолчала. Султан немного нахмурился:
— Думаешь о нем?
— Да… — с достоинством ответила девушка. — Как и о матери, и об отце. Не знаю даже, живы ли они… Снятся каждую ночь… Ты этого не поймешь. Ты повелитель в своей стране, а я рабыня на чужбине…
Сулейман внимательно посмотрел на Роксолану — и, может, впервые в этой наложнице увидел не женщину, существо для наслаждений, а человека.
— Можешь идти…