Рома едет в Кремль
Шрифт:
Готовиться к работе мне особой нужды не было, поскольку настоящий профессионал должен уметь работать в любых условиях. Главное, чтобы Довлатова не очень возникала, и все должно пройти нормально. Слушатели меня еще прекрасно помнили, тему первого и второго часов мне прислали по электронной почте, а побеседовать с Пашей Паскалем по поводу его хобби и послушать пару его новых песен вообще было для меня удовольствием. Единственное, что меня озадачило, — это название темы второго часа «Встречи с потусторонними силами и личный опыт борьбы с ними». Свои версии на эту тему должны были озвучивать слушатели, а нам с Аллой предстояло как бы комментировать и подводить итоги. Эх, дали бы мне волю, я бы порассказывал о своих приключениях… Правда, думаю, никто из слушателей мне не поверил бы. В отличие от вас, читателей, которые прекрасно понимают, что Трахтенберг просто физически не сможет написать ни слова неправды… Или вы тоже не во все верите? Зря…
Неподалеку от моего дома с незапамятных времен существует антикварный салон «Екатерина», в который я время от времени захожу, чтобы присмотреть себе какой-нибудь предмет интерьера или просто интересную, с
В общем, заходить в этот не очень большой и уютный салон стало для меня своего рода традицией. Сегодня, отоспавшись хорошенько, я решил пойти позавтракать в ближайший к моему дому ресторан. Ну а по пути, конечно, зайти в «лавку чудес», как я про себя называл «Екатерину». Уже с порога я услышал внутри довольно громкие голоса, что было необычным для антикварного заведения. Старые вещи, как и деньги, любят тишину. А тут была настоящая перепалка. Скандалила с продавцом с незапамятных времен обосновавшаяся в нашем дворе бомжиха, которая была всем известна как Рогалик. Прозвище свое она получила за свое пристрастие к этому виду хлебопродуктов. Самое интересное, что во дворе ее никто никогда не обижал, даже участковый время от времени задавал ей один и тот же вопрос: «Ну когда регистрироваться-то будем?» — и почему-то больше не приставал. Жила она в бывшей трансформаторной будке, переделанной под помещение для охранников, которые, по мысли вселившегося к нам несколько лет назад олигарха средней руки, должны были «осуществлять контроль доступа на придомовую территорию». Олигарха застрелили на второй день после переезда, а бесхозное помещение осталось и было облюбовано Рогаликом. А вот сегодня я практически впервые услышал, что она умеет разговаривать, причем громко и уверенно: «Да ты посмотри, мягкопенис двуухий, что это за рубль! Ты, слаще морковки не сосавший, такого не увидишь никогда. Ты на вес-то его попробуй!» Продавец лениво и не столь эмоционально предлагал ей за монету тридцать российских рублей и ни копейкой больше. Да и то потому, что монета была явно фальшивая, а так бы и тридцатки не стоила…
Я подошел к прилавку и увидел на стеклянной витрине до боли знакомую мне голову Ленина на монете сероватого цвета. Машинально взял ее в руку, и весьма странным показалось мне то, что весила она раза в полтора меньше обычной. «Похоже, титан, — подумал я, — не алюминий же…» И сразу вспомнил о том, что одним из талисманов, которые мне придется увидеть и нужно будет найти, будет именно титановый рубль 1970 года выпуска. Поэтому без лишних слов забрал рубль, вывел не особо сопротивлявшуюся бомжиху на улицу и, усадив рядом с собой на скамейке, учинил ей допрос пристрастием. Первое, что меня интересовало, это то, откуда взялась у Рогалика эта странная монета.
— Да не воровала я ее, не воровала. Я вообще воровством не занимаюсь, мне это архипердично!
— Как-как?
— Ну это типа когда очень сильно, извиняюсь, пукнет кто, да так, что аж глаза режет. В общем, не нравится мне воровать, неправильно это.
— А рубль этот где взяла? Скажи еще, что на сдачу в магазине дали!
— И дали. Только не мне, а бабушке моей покойной. Перед Московской Олимпиадой, как мне мама рассказывала, дали бабушке этот рубль в качестве сдачи с трешки в молочной нашей. А потом его у нее никто не брал, фальшивый, говорят. И мама тоже пробовала монету куда-нибудь пристроить, но ничего не получалось. Я, когда из дома уходила, почему-то только эту монету и взяла. И он, этот целковый, ко мне как привязался, гнуть его некому! И теряла его, он находился, и забывала, всегда возвращали. Вчера, думала, уж выкинуть его. Бросила в сторону нашей горевшей помойки и пошла. Так девочка маленькая за мной полквартала бежала: «Тетя, вы монетку уронили!» Я ей говорю, себе, мол, чтобы взяла. А она: «Ваша монетка, вам нужна она будет!» Нужна так нужна, а вот продать хотела, и то не берут! Может, вы его, этот целковенький, у меня купите, а то я вам его и так отдам, вижу, интересен он вам. Я-то думала, счастливым будет, а он пока одни несчастья мне в жизни приносил.
Я еще раз тщательно осмотрел рубль, обратив внимание на то, что на боковой части монеты (специалисты называют ее гуртом) вместо обычных десяти звездочек выбиты православные крестики.
— Вот что, Рогал! Монета эта к тебе прилипла потому, что она должна жизнь твою в корне изменить. Кстати, ты задумывалась, почему тебя ни участковый, ни другие менты не трогают? Не в твоем ли рубле тут дело? Давай ты мне сначала расскажешь, как до жизни такой дошла, а потом я тебе расскажу, как из этого дерьма выбраться…
— Из клоаки, я бы сказала. А пивка вы мне не купите ли? А то на сухаричек-то и рассказ сухеньким будет, как в памперсах…
Уже минут через пять Рогалик сидела, потягивая пиво, естественно, прямо из горлышка. И рассказывала мне о том, как последние несколько лет полностью изменили ее жизнь, до определенного момента спокойную и обеспеченную…
— А началось все с того, что я развелась с мужем. И муж-то был ничего себе, на двадцать лет старше, денег зарабатывал прилично, по девкам не бегал, вот только два его качества меня смущали.
А девушкой я была интеллигентной: между прочим, на романо-германском отделении филфака преподавала. Только вот как развелась, начались у меня всякие проблемы: за что ни возьмусь, всюду как тупик. Машина была — красивая такая, серебристая. Сначала какие-то ублюдки сняли с нее номера, а на замену мне выдали в ГАИ номер О 666 МУ. Через три дня я на ровном месте разбила машину, причем сама не понимаю, как это произошло. Будто направил меня кто-то прямо в столб. Хорошо еще, сама жива-здорова осталась. А то ведь дорога сухая, сама тверезая, видела все абсолютно… Еду, руль прямо держу, а он как потянет вправо. Стараюсь держать — бесполезно, он прямо из рук вырывается. И тормоза: давлю на педаль, а машина, гадина, еще быстрее едет. Потом мне говорили, что это я на газ так давила…
В общем, разбила я машину. Денег на ремонт не было, поставила я ее под домом, стала на работу автобусом и метро ездить. Мелкого своего отдала в детский сад, а сама стала снова нести всякое доброе-вечное… Ну и несла бы себе до сих пор, если бы зуб у меня не заболел. И зуб-то был вроде здоровый, а как задергал, пришлось к стоматологу бегом бежать. И попала я в кресло к молодому доктору. Смутило меня только одно: уж очень в нем черненького много было: волосы черные, глаза черные, водолазка под белым халатом черная, брюки, ботинки, часы — все черное. И разговаривал как бы по-русски, но с акцентом, в некоторых горноюжных местах так говорят. Но какой обходительный был! И зубик обезболил, и шуршал вокруг меня так, что я чуть не заснула, и касался мягенько, как дуновение ветерка. Знала бы я, с каких гор этот ветерок дует, бежала бы без оглядки. А так расслабилась. Раньше-то я таких граждан к себе близко не подпускала, знала, что хорошего ждать от них не приходится. Как начнут шустрить, я им: «Не по сезону шелестишь, кулёк!» Сразу отваливали. А тут сижу с открытым ртом и сказать ничего не могу, в общем, как затмение нашло. А он глазами своими черными посмотрит, так прямо как в душу глядит. И под эти взгляды вдруг вытаскивает у меня щипцами изо рта зуб. На вид совершенно целый. «Это у вас зуб мудрости был. Лишний», — сказал и начал над этим зубом губами шевелить, как будто читать что-то. А затем завернул его в черную тряпочку и в карман положил. «На память», — говорит. Вот с этого момента я совсем отупела. Через полчаса я и его акцент мерзкий уже не замечала, и даже мысли не допускала, что он внутри может быть таким же черным, как и снаружи… Оказалось к тому же, что зовут его Джамшуд. Все подруги издевались, мама с сестрой с ума сходили. А мне нравилось. Правда, вот когда к нему еще брат Равшан приехал… Но все равно, почему-то терпела… Джамшуду, правда, удалось все-таки за большие бабки сменить имя на Никодим, но в моей жизни это мало что изменило. Увидев меня с эти мигрантом, знакомые старались перейти на другую сторону дороги, а я все больше и больше втягивалась в непонятную мне жизнь. Неожиданно для себя выкинула все короткие юбки и обтягивающие джинсы, стала по совету Джамшуда-Никодима покупать какие-то мешковатые черные балахоны и носить платок. У нас, конечно, не Франция, где хиджабы запрещено в вузах носить, но меня вызвал ректор и сделал замечание по поводу неформального внешнего вида. Тогда я почему-то вспылила, заявила, что выбираю свободу, и уволилась.
Во время поездок с Джамшудом я заметила, что он останавливается у каждого зала игровых автоматов, заходит и кидает монету или жетон в аппарат, даже не дергая ручку. «Долги отдаю», — отвечал он мне на вопрос, почему он это делает. И в казино он никогда не выигрывал. Просто приходил раз в неделю, делал на рулетке одну-две ставки в сто долларов и уходил, не глядя, куда упал шарик. И ни разу его не остановил голос крупье: «Вы выиграли!» Один раз просто зашел в казино, проиграл раз, другой, а затем молча снял с моей руки кольцо, которое муж бывший подарил, и оставил барыге местному в залог. А выкупать-то и не подумал… Долгими вечерами и ночами в своей квартире на девятом этаже хрущевки эти братья Зверзаевы мне рассказывали о том, как мне повезло, что я с ними, какой я буду счастливой и как буду преуспевать. Сначала мы продавали какие-то товары фирмы «Эвэй». После того как я впарила пять комплектов своим еще оставшимся подругам и заработала бонусные баллы, выяснилось, что мыло ни хрена не мылится, шампунь не пенится и лишь зубная паста чистит зубы, но очень плохо. Да еще отдает каким-то говном, от запаха которого целый день избавиться невозможно… Но красивые картинки и никодимовские рассказы заставляли меня целыми днями звонить знакомым и полузнакомым людям и пытаться продать им это фуфло. И самое интересное, что многие-то попадались на это и втягивались сами, а потом и других втягивали. А потом еще пылесосы «Кирби» были. Дал мне мой хозяин список телефонов, чтобы обзванивать людей и предлагать им пылесосы за 5000 долларов с бесплатной презентацией. Кто соглашался, к ним приезжали, пылесосили комнату, а потом просили дать телефоны пяти своих знакомых. После этого доставали звонками уже их. А счастье было — если из сотни один идиот повелся и купил этот аппарат. Но процесс затягивал. Это как в казино, наверное, играешь, продаешь всякие там «Гербалайфы», «Орифлэймы» и прочее. И никто тебя не заставляет туда свои деньги отдавать, но уж если ты отдал, то хочешь их непременно обратно вернуть. А потом получать еще и еще. Мне говорили умные люди, что это коммерческая секта, причем секта-то бесовская. Да где там! Я даже разговаривать ни о чем другом не могла. Как будто кто-то закрыл мне рот, глаза, уши, а оставил только дырку между ног и мерзкого Джамшуда, который делал со мной все, что хотел.