Рома едет в Кремль
Шрифт:
— Роман Львович, — сказал Шурик, — можешь вылезать, там у них, думаю, одни трупы.
Я занял свое привычное место, достал из барчика в подлокотнике фляжку виски «Фэймос Трахтенберга» и сделал глоток. Взглянул назад, и увидел, что происшествие осталось практически никем не замеченным. «Ситроен» стоял, уткнувшись в ограждение эстакады, а мимо него, аккуратно объезжая расстрелянную машину, ехали по своим делам самые внимательные в мире московские водители.
— Шурик, а ведь твои бывшие хозяева в письменном виде покаялись и предлагали мне мир и дружбу…
— Нашел кому верить! Ты же сам мне говорил про чертей. А я нашего начальника
При въезде на Савеловский рынок мы остановились у закрытого шлагбаума и будочки, в которой за пятьдесят рублей выдавали бумажки, свидетельствующие о том, что водитель прошел инструктаж по пользованию рынком. Из будки высунулась тетка, сильно напомнившая мне фигуру из русской народной игры городки «бабка в окошке» и, потребовала у Шурика полтинник.
— Дура, — коротко бросил он, — открывай и молчи, поняла?
Фраза без пяти минут кандидата исторических наук была столь емкой и весомой, что «инструктаж» был немедленно признан проведенным, а шлагбаум поднялся вверх с такой скоростью, что чуть не улетел в небо. Припарковавшись на VIP-стоянке, мы отправились разыскивать вьетнамское кафе, причем Тыну, как человек осторожный, держал свою сумку с автоматом в полной боевой готовности. Моя шпага вместе с кистенем Шурика остались лежать в багажнике до лучших времен, хотя, честно говоря, после недавней стрельбы у меня возникло сильное желание хоть чем-нибудь, но вооружиться.
Что удивительно, еда во вьетнамском кафе на рынке (а мы, проголодавшись, решили немного перекусить) оказалась на диво приличной. Особенно блинчики в тонкой рисовой бумаге, фаршированные разными морскими деликатесами, смешанными с рисом и овощами. Все остальное — интерьер, грязноватые халаты официанток, столики на «паучьих ножках» и такие же стулья — живо напомнило мне советскую столовую двадцатилетней давности. Но вот что касалось еды, она была классной.
Шурик уже поинтересовался у бармена, как нам найти Цана, на что тот сказал, что он сегодня уже заходил и через минут пятнадцать вернется, чтобы пообедать, поскольку делает это уже несколько лет, причем в одно и то же время.
И действительно, ровно через пятнадцать минут в кафе вошел человек восточной, но явно не вьетнамской наружности и, обратившись к бармену, спросил:
— Кто тут меня спрашивал?
Из этого вопроса следовало, что система оповещения на рынке работала бесперебойно. Когда бармен жестом показал в нашу сторону, Цан (а это был именно он) двинулся в нашу сторону.
— Здравствуйте! Я — Цан Иван Васильевич. А вы, похоже, Роман
Пожав руку китайцу, говорившему по-русски гораздо правильнее, чем большинство наших соотечественников, я сразу перешел к делу:
— Мне нужен человек, который сможет укомплектовать небольшую мобильную группу всеми самыми современными приборами наблюдения, электронной разведки и средствами связи. А еще проинструктировать личный состав, следить за исправностью аппаратуры и некоторое время выполнять обязанности консультанта по проникновению в различные компьютерные сети.
— И что, как говорят в моей родной Одессе, я буду с этого иметь?
— Как говорят в вашей родной Одессе, давайте уже договариваться! Моя репутация вам, возможно, известна. Человек я порядочный и в финансовых вопросах весьма щепетильный. Бюджет на оборудование практически безлимитный, главное, чтобы было все, что нужно, и мы могли все это спокойно унести с собой. А о вашем гонораре договоримся, я думаю. Какая сумма вас устроит?
— Сейчас посмотрим.
Из висящего на ремне брюк специального кожаного футлярчика Цан достал довольно большую монету и с силой бросил ее на пол. Монета начала подскакивать, причем с каждым разом все выше. Китаец ловко поймал ее и сказал:
— Я согласен. Давайте будем считать, что принципиальная договоренность у нас с вами состоялась. Моя репутация как человека квалифицированного и ответственного вам, думаю, тоже известна. А о размере моего вознаграждения мы поговорим, когда я буду знать полный объем и детали работы.
— Господин Цан! Иван Васильевич! А не покажете ли вы мне вашу замечательную монетку? Уж больно она мне что-то напоминает…
Китаец снова достал свою монету, которую уже было успел убрать в футляр, и положил ее на стол передо мной. Я, собственно, и не сомневался, что это будет юбилейный рубль, вот только какой: серебряный или алюминиевый? Судя по весу и блеску, рубль был серебряным. Я начал рассматривать его и увидел, что вместо оригинальных пятиконечных звездочек на боковой стороне монеты вперемежку с точками присутствуют одинаковые иероглифы.
— А вот иероглифы эти что значат?
— Да мне самому непонятно. На русский это можно перевести как «Несущий смерть дракон». Странно как-то: Ленин и драконы. Хотя у китайцев, не у наших, а тех, которые в Китае живут, дракон — это самый главный символ, который пугает нечистую силу. Если, конечно, подгонять их национальные суеверия под наше понимание.
— А вот теперь, дорогой господин Цан, посмотрите, пожалуйста, сюда. — Сказав это, я вытащил и положил на стол свой платиновый рубль. — И еще вот что…
По моему знаку свои золотую и бронзовую монеты выложили на стол Шурик и Тыну.
Пока несколько озадаченный китаец смотрел на четыре разноцветные монеты, я по очереди осмотрел их. На гурте моей вместо пятиконечных были десять шестиконечных звездочек, на монете эстонца — столько же мальтийских крестов, а у Шурика — силуэты главного здания Московского государственного университета на Воробьевых горах.
— Ничего себе ириска, — вяло пошутил Иван Васильевич. — Я так понимаю, что теперь мы все вместе в одной команде, независимо от моего желания? Ну-ка! Бросим монетку!