Рома едет в Кремль
Шрифт:
Рубль, брошенный на пол, снова стал прыгать выше и выше. Цан поймал его и сказал:
— Я со своим талисманом все согласовывал, и он меня ни разу не обманул. Любопытная вещь: при опасности он выскакивает сам, падает и начинает прыгать, но невысоко, а потом падает. А если какое решение надо принять, то его нужно самому бросить на землю. Если вяло прыгнет разок и уляжется, то дело плохо, надо отказываться от предложения, или заворачивать партию товара, или не жениться, в конце концов. А вот если начнет прыгать все выше и выше — значит, никаких проблем нет… Теперь он у меня «Драконом» называется. А вы, Роман Львович, все-таки настоящий еврей. Я таких только в Одессе видел. Даже на моем гонораре экономите. Когда же я свои два миллиона-то скоплю? Ну давайте рассказывайте мне, в чем дело…
— Будут вам, Иван Васильевич, и два миллиона,
Мы с новым соратником уселись на заднее сиденье «Лексуса», а Шурик с Тыну заняли свои позиции впереди. Я уже было начал рассказывать о том, что значат рубли-талисманы и какую историческую миссию предстоит выполнить нашему небольшому спецподразделению, как мы выехали на уже знакомую нам Савеловскую эстакаду. На противоположной стороне, несмотря на то что прошло уже часа два с момента нашего конфликта со службой безопасности «Мефисто», стояло штук пять милицейских машин и две «скорые». Место происшествия было оцеплено, и вокруг «Ситроена» ходили люди в форме и штатском.
— Хотелось бы мне слышать, о чем сейчас менты разговаривают. — Я уже даже думать стал вслух.
— Не вижу проблемы, — сказал Цан, — давайте встанем где-нибудь под эстакадой, поближе к ним, и все услышите.
Пока Шурик разворачивался, китаец достал из внутреннего кармана пиджака небольшой прибор с сенсорным дисплеем и наушники. Надел их, а затем стал сосредоточенно водить стилусом по экрану. Через минуту-другую он передал наушники мне.
— Вот пидоры, — послышался чей-то голос, — повадились между собой разборки среди бела дня устраивать! И опять «Мефисто»! Кто-то их очень грамотно отстреливает. То двоих из ЧОПа завалили, теперь троих из службы безопасности! И опять никто ничего не видел! Придется самому Колокольцеву докладывать. Думаю, Владимир Александрович вставит нам по первое число, но дело, похоже, придется взять на контроль именно ему… Посмотрим, что покажет баллистическая экспертиза. И не надо этот вопрос в прессе обсуждать. Убили и хер с ними. Все, хватит, сворачиваем лавочку. Трупы — на экспертизу, машину — во двор УВД…
Я снял наушники и отдал их Цану.
— Да, аппаратура у вас классная. Кто делал?
— В базе аппарат американский, изготовлен в Китае, а доводил я сам. Через два метра железобетона может выделить из массы шумов человеческий голос. Главное — настроить правильно.
— Вот подобные штуки нам могут и понадобиться, но в первую очередь — нормальная связь, а то я слышал, что сейчас любой мобильник могут прослушать, более того, засекают место его нахождения. А это нам совершенно не нужно.
А нужны нам будут не только мобильники и радиостанции, но и другие самые продвинутые приборы, поскольку наши с вами противники — это не простые бандиты, а натуральная нечистая сила. Вам ведь тоже приходилось с ней сталкиваться, более того, от нее пострадать. В ином случае у вас не было бы серебряного талисмана и, думаю, мы вообще с вами бы не встретились.
— Я думал об этом. Мы, буддисты, в чертей как таковых не верим, но в России, в ней возможно все что угодно. Страна у нас такая. Вот когда кто-то совершает нелогичный или несвойственный ему поступок, особенно с негативной окраской, тогда мы и задумываемся: уж не дьявол ли в него вселился? Один мой друг, который, как и я, во всякую чертовщину не верил, начал вдруг изучать правила игры в рулетку, а потом стал настоящим игроком. Плохо кончил, между прочим…
— Ну-ка, Иван Васильевич, с этого момента поподробнее! Где они играл и когда?
— Как мне рассказали, в казино «Мефисто». И проиграл, между прочим, и мои деньги. Но дело прошлое, он уже в лучшем мире, к тому же мы должны ко всему этому относиться спокойно. Надо брать пример с Будды — он ведь дышит спокойствием…
— Думаю, господин Цан, если вы хотя бы косвенно пострадали именно от нечистой силы, мы ваши деньги сможем вернуть полностью. Я проконсультируюсь (тут я вспомнил Алексеича), и мы проработаем план, как их возвратить. Друга вашего, конечно, не вернешь, но с обидчиками его мы с вами, как мне кажется, столкнемся и, думаю, будем иметь шанс поквитаться. Во всяком случае, до сегодняшнего дня это у нас получалось…
Когда мы остановились около здания Всероссийской гостелерадиокомпании, на часах было ровно 16.45. Дав краткие инструкции своим сопровождающим и назначив на завтрашний вечер общий сбор в
В это же время подполковник Дугушев, вернувшись из департамента кадрового обеспечения, расположенного в Газетном переулке, заканчивал оформление документов в здании МВД на Житной улице. Больше всего его поразило то, что все происходящее с ним нисколько не удивляло кадровиков, хозяйственников и других ответственных сотрудников министерства, с которыми ему пришлось общаться. В департаменте собственной безопасности ему показали целый ряд документов, которые пролили свет на причины его опалы. Там были и доносы его бывшего соратника Андрюхи, в которых он писал, что Рамиль собирает компромат на нового начальника. Были и «оперативные материалы», явно сделанные по заказу бандитов и направленные на то, чтобы дискредитировать подполковника. Даже липовое свидетельство какой-то проститутки, которая якобы видела, как он пользовался кокаиновым аэрозолем. На нем, правда, стояла резолюция замначальника департамента: «Во внимание не принимать. Он водку пьет, а не нюхает. И правильно делает!» Резолюция Рамилю понравилась, а вот письмо бывшего друга — нет.
Когда оружейник выдавал ему новый пистолет и боеприпасы, подполковник обратил внимание на то, что патроны были какого-то необычного вида. Вместо привычных глазу медных их «рубашки» были серебристыми. На его вопрос о пулях оружейник ответил, что это серебряные пули, разработанные на Климовском патронном заводе для спецопераций, причем выпущено их всего пятьсот штук. Ровно сто патронов с такими пулями выдали Рамилю.
Больше всего офицера, конечно, порадовал ордер на четырехкомнатную квартиру в новом ведомственном доме на Нижегородской улице. Ну и триста тысяч рублей компенсации за вынужденный прогул тоже не были лишними, тем более что за лечение жены в Питере платить приходилось немало. В общем, дело шло на лад. Новое служебное удостоверение центрального аппарата МВД лежало в кармане кителя вместе с копией приказа министра, в соответствии с которым подполковник Дугушев Р. А. прикомандировывался к спецгруппе под руководством Трахтенберга Р. Л. сроком на один месяц с правом ношения любых видов оружия. И что самое главное, подполковник был полностью реабилитирован и не только восстановлен в специальном звании, но и получил целый ряд прав, которых раньше не имел. Теперь для решения неотложных служебных вопросов он мог в любое время суток обращаться непосредственно к министру внутренних дел, а в его отсутствие к первому заместителю, и в соответствии со специальным указом президента все государственные организации и силовые ведомства должны были оказывать ему содействие в выполнении поставленных перед ним задач.
Рамиль, упаковав пистолет и патроны в специальный алюминиевый чемоданчик, прошел через главный КПП, вышел на улицу и посмотрел на огромный памятник Ленину, который стоял на площади. Тут в его памяти всплыла история, которую он в свое время слышал от своего друга Богомолова. Однажды тот выпивал с Андреем Макаревичем, которому в таком состоянии бывало свойственно предаваться воспоминаниям. На этот раз он вспоминал, как в конце семидесятых работал в Мосгипротеатре (это институт, который занимался проектированием театральных зданий и прилегавших к ним территорий). Директор института, как было известно абсолютно всем, работал активно лишь до обеда. В обед в институтской столовой, в присутствии всего коллектива, ему подносился стакан с коньяком, который был накрыт белой салфеточкой. Директор выпивал его, после чего все начинали обедать, а он, закусив, отбывал либо в кабинет, откуда в этот день приказов и распоряжений уже не поступало, либо домой.
В один прекрасный день, когда он уже снял со стакана салфеточку и уже готовился взять его и опрокинуть в горло, в помещение вбежала секретарша с криком: «Не пейте!» Директор недовольно отставил стакан, а она, запыхавшись, сообщила ему, что только что звонили от Суслова и за ним, директором, вышла машина. Кто не знает, Михаил Андреевич Суслов был в те времена членом Политбюро, главным идеологом партии и ее «серым кардиналом». Коллеги по Политбюро часто подшучивали над его манерой носить по десять лет одно пальто, ходить в калошах и передвигаться на огромном ЗИЛе со скоростью 40 километров в час, но сути дела это не меняло. Почти до самой смерти он оставался одним из лидеров КПСС.