Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
– Князь здоров, - кивнул Рогволод Степаныч, - и тебе того же желает.
– Каково во Владимире-Волынском? Всё ли благополучно?
– продолжал расспросы князь.
– Не лютуют ли ятвяги? Не ходит ли набегами литва?
– Ятвяги ныне рукою князя Романа усмирены, да и литва за набеги и бесчинства сполна поплатилась, - обстоятельно ответил боярин Рогволод.
– А доехали вы как? Спокойно ли на дорогах? Не чинились ли вам препятствия?
Боярин опять ответил, что всё хорошо, и сам задал вопрос о житье-бытье в Галиче.
Это были обычные расспросы, предваряющие всякое дело, как бы помогающие собеседникам получше узнать друг друга и из намёков догадаться, как поведут себя гости и хозяева.
Наконец, выслушав ответ на последний свой вопрос, князь Владимир спросил:
– С чем пожаловали, гости дорогие?
– и замер выжидательно.
Рогволод Степаныч кашлянул и встал, оправляя зачем-то полы дорогой шубы.
– Зело премного наслышаны мы на Волыни о богатствах и силе Галича. Наша земля Волынская тоже не последняя есть, а лучше вместе, чем порознь жить. Вместе с добрым соседом и от ворога в лихую годину оборонишься, а в радости и пиры пировать легче.
– Не грозят нашей земле покамест вороги, - ответил Владимир, а сам подумал про Олега - что-то поделывает во Вручем его беспокойный братец?
– То правда твоя, князь. Да и не о битве я речь веду. У вас купец, у нас товар. У тебя, князь, охотник, у нас добыча. У тебя сети, у нас белые лебёдушки. Для-ради мира и спокойствия предлагает князь наш Роман Мстиславич старшую свою дочь Феодору за твоего, князь, сына замуж.
У Владимира взлетели вверх густые изломанные брови. Брачный союз? Насколько он знал, у Романа Волынского от Предславы Рюриковны не было сыновей - только две дочери. Роман ему почти ровесник, дети у них тоже в одном возрасте. Будет ли у Романа сын - неизвестно. А вдруг - нет? Вдруг да останется богатая Волынь без законного наследника? Вдруг да отойдёт к Галичу как приданое Романовны? Да и пусть не отойдёт, пусть родит Предслава Роману сына - пока жив Роман, грех отказываться от такого союзника! Он на Рюриковне женат! Не допустит же он, чтобы Рюрик Олегу полки снаряжал! И против кого? Против свекора родной внучки! Против зятя и дочери!
Мысли эти молнией пронеслись в голове князя Владимира, и он медленно, с достоинством, кивнул головой.
– Сказанное вами вельми дельно, гости волынские. Ныне отдохните с дороги, а ввечеру приходите на пир. Опосля обо всём обговорим!
Рогволод Степаныч поднялся первым. Еремей Судилич и Иван Владиславич за ним. Откланявшись, покинули палату, отправились вслед за провожатым в отведённые им покои. Владимир остался сидеть. Он уже всё решил и знал наверняка, что согласится женить сына на Романовне. И пущай старшему, Васильку, от роду пять годков - невесте наверняка не больше. Пока дети, пусть растут. А там поглядим.
Волынских послов поселили в палатах близких. Терем Владимира галицкого богат, чем-то напоминает Любечский замок, что строили по особому заказу Владимиру Мономаху. В таких палатах не только сам князь проживал - его ближние бояре, ключник, кормилец, поп с попадьёй, что служили в домовой церкви, дружина в три сотни воев, холопы, закупы и вольные слуги - всем хватало места.
Окна гостиного двора выходили как раз на заднее крыльцо и домовую церковку. Передохнув с дороги и переодевшись, бояре отправились помолиться перед пиром - за здравие своего князя и успех порученного дела. Но поелику во внутренних переходах они боялись заплутать, вышли за порог и порешили добраться до церковки по двору, окольным путём. Благо, после долгой дороги и сидения у князя Владимира всем хотелось поразмять ноги.
На нижней ступени красного крыльца, понурившись и обхватив голову руками, сидел могучий детина - косая сажень в плечах, кулаки что кувалды, по платью боярин или боярский сын. Сидел он, не видя ничего и никого, и только чуть покачивался из стороны в сторону, как пьяный.
Боярин Рогволод брезгливо отстранился от молодца - пьяных он не любил и счёл это дурным знаком. Но детина вдруг выпрямился и ожёг гостей строгим холодным взглядом. Рогволод Степаныч даже нахмурился - боярич был трезв, но в глазах его светилась такая боль, что он приостановился.
– Почто тут сидишь?
– молвил Рогволод Степаныч.
– А чего не сидеть? Мне всё едино - хошь тут, хошь в омут головой, - глухо, с ненавистью ответил тот.
– Приключилось чего?
– Приключилось… - детина вздохнул и обречённо махнул рукой.
– А то не ведаете…
Поднялся и, чуть пошатываясь, направился в церковку. Волынские бояре отправились следом.
Парень молился, встав на колени у самого алтаря, молился долго и жадно, часто осеняя себя крестным знамением и что-то лихорадочно шепча сухими губами. А потом вдруг оборвал неистовую молитву, согнулся вдвое, как от сильной боли, застонал.
Мирослав вопросительно взглянул на отца. Но боярин Рогволод и сам хмурился, покусывая усы. Волынцы терпеливо дождались, когда парень поднимется и направится вон.
Заслав не удивился, когда незнакомцы пристали к нему на дворе. Ему не терпелось излить кому-нибудь душевную боль - он только что ездил к князю, молил вернуть жену. Владимир сперва удивлённо вскинул брови, а потом, когда понял, что незнанием не отделается, пригрозил заточить строптивца в поруб, имущество его отдать дружинникам, а прочую родню его выслать на простых телегах, ежели ещё раз с подобной крамолой пожалует. «Князь всем вам отец, а супротив отцовской воли не идут!» - заключил он, забыв, что недавно стал князем именно отцовской воле вопреки. С тем Заслава и вытолкали взашей.
Волынские бояре зазвали нового знакомца к себе в палаты, там выставили жбан мёду и через пару часов, когда Заслав слегка захмелел и поутих, уже знали много интересного.
– Худо вам, стало быть, за князь-Владимиром живётся?
– вопрошал Рогволод Степаныч, наклоняясь вперёд.
– Худо не худо, а - нерадостно, - отвечал Заслав, покачивая головой.
– Так-то он князь неплох, но… лих чрезмерно. Отец мой, Сбыгнев Константинич, при его отце в думной палате сидел, а ныне хоть и вовсе забудь дорогу к Князевым палатам. Не сидит князь Владимир честь-честью, не думает с боярами - всё ему пить да бражничать, охоту по лесам гонять да жён чужих портить, - Заслав отвернулся, поиграл скулами.
– Каб воротил он мне Ярину - сей же час собрался бы да и ушёл вон из Галича. Отца-мать брошу - они от угодьев никуда. Да и где они будут, те угодья, когда князь за нас возьмётся…
Боярин Рогволод переглянулся с Иваном Владиславичем. Доносили послухи и купцы заезжие о житье-бытье в Галиче, а вот ныне и самим убедиться пришлось.
Иван Владиславич повёл бровью - Мирослав тихо встал, отошёл к двери - абы кто не подслушал. Бояре придвинулись ближе к Заславу.
– А ежели не ждать?
– шепнул Рогволод Степаныч.
– Ежели самим за князя взяться?
– Это как это - самим?
– встрепенулся Заслав.
– А просто. Ты сам пораскинь умом - сколько вас таких в Галиче, князем обиженных? Небось немало. Собрались да князя и выгнали - недовольны, дескать, поищем себе другого. Как Олега-то Настасьича шуганули? Так бы и этого!