Роман лорда Байрона

Краули Джон

Мой взгляд, мой слух лишен тебя; но мною Владеешь ты, как прежде; ты — моя. Лет прошлых тени льнут к тебе, скорбя; Хотя отца ты не увидишь боле, Но в мой напев проникнет мысль твоя; Он грудь твою взволнует поневоле, Когда моя замрет, с земной простившись долей.

Так и произошло: напев Байрона проник в ее грудь. Лорд Байрон не добрался до Америки и не вернулся в Англию. Ада не побывала за границей и не встретилась с ним, как могла бы сделать в наши дни — если бы недуг ее отца лечили должным образом, если бы ее мать не сохранила на всю жизнь ужас перед мужем, если бы тогдашний

мир чуть более походил на современный, если бы все обстояло не так, как оно было и как есть. Однако напев Байрона проник в грудь Ады, как, верю, случилось бы независимо от того, нашла бы она или нет этот роман.

Перечень всех исследователей и специалистов, которым я благодарна за помощь в установлении подлинности «Вечерней Земли», приведен после «Текстологического обоснования». Я же хотела бы выразить здесь признательность двум лицам, которые помогли мне разрешить загадку «Вечерней Земли» и ее судьбы: доктору Ли Новаку — за редактуру расшифрованного текста и за комментарий к примечаниям Ады, но в гораздо большей степени — за многочисленные проницательные догадки и постоянную поддержку; и доктору Теа Спанн, чье хитроумие и неизменная преданность были равно необходимы — так что мне трудно подобрать слова благодарности.

Киото

10 июня 2003

Автор признателен всем, кто помогал готовить к печати это самонадеянное сочинение, в том числе — Ральфу Вичинанце, Дженнифер Брель, Л. С. Б., Теду Чану за идеи насчет кодов, Мэри Ирвин, чья французская речь, вероятно, правильнее Байроновой, Бенджамину Вулли за «Невесту науки» (биографию Ады, графини Лавлейс), Дорону Суэйду за «Разностную машину» и, в наибольшей степени, Полу Фраю за придирчивое и сочувственное прочтение рукописи. Великие мертвецы в моей благодарности не нуждаются.

Примечания

Ура — куда же плыть — к песчаным ли брегам Где дремлют вечности символы, пирамиды иль к девственным лесам Младой Америки — Флориды А. С. Пушкин. Осень (черновик XII строфы)

Американского писателя Джона Краули (р. 1942) уже много лет интересует личность Джорджа Гордона, шестого барона Байрона (1788–1824): личность более, чем поэзия.

Около 1967 г. Краули написал пьесу «Сувениры», главными героями которой стали Шелли и Байрон: автор счел созвучным времени противопоставление романтического утопизма первого и «более земных, полнокровных, двусмысленных взглядов» второго.

«Я полюбил их обоих, но мои чувства к Байрону — более глубокие и сокровенные. Мало кого из исторических персонажей я вижу столь целостно, и его внутренний мир знаком мне не хуже, чем души близких людей. Потому что он был таким незащищенным, его позы и маски сразу же становились столь очевидными, и он охотно высмеивал их и себя самого — с той же терпимой улыбкой, с какой смотрел и на весь мир. Я привык считать его своим другом» (из интервью Краули).

«Сувениры» так и остались неопубликованными, но двадцать с лишним лет спустя Краули вновь сделал Байрона своим персонажем. В рассказе «Миссолонги, 1824» (1990) поэт вспоминает о встрече с последним фавном — которая, впрочем, оказывается сном.

Наконец, в 2002 г. журнал «Локус» объявил, что Краули заключил с издательством «Уильям Морроу» договор на книгу «Люцифер: Неизвестный роман лорда Байрона». Начальный замысел претерпел немало изменений.

«Много лет назад я задумал книгу, которая полностью состояла бы из романа Байрона. Мой прежний литагент Кирби Маккоули встретил идею прохладно; он был совершенно уверен, что удовольствие от книги получат немногие: вовсе не каждый (разумеется) знаком с деталями жизни Байрона, а значит, подтексты ускользнут от большинства читателей. Теперь я вижу его правоту. Когда я воскресил идею, мой редактор в "Морроу" также предложил, чтобы книга была снабжена броней объяснений для читателей, а также рассказом о том, как и почему роман вообще появился на свет. Но кто мог бы поведать об этом? Мой нынешний литагент Ральф Вичинанца заметил: "А почему

бы не Ада?" Тут было над чем подумать. Я вовсе не хотел сделать Аду обычным героем романа — так и появилась идея насчет составленных ею примечаний…

Текст Байрона каким-то образом должны были обнаружить в наши дни, а значит — и как-то на него откликнуться. Мне нужен был персонаж, который мало что знает о Байроне, никакой симпатии к нему не испытывает — и сможет, узнавая что-то для себя, показать и читателю (возможно, тоже настроенному несочувственно), чем же был интересен этот человек. Я подумал, что молодая лесбиянка, историк науки, как раз подойдет. Вот и все. Когда у вас есть персонаж, он обретает жизнь, обретает историю».

По ходу работы «Люцифер» обрел название «Америка лорда Байрона» и наконец — нынешнее.

Тройная структура книги (роман, примечания, письма) многим рецензентам напомнила «Бледное пламя» (1962) Владимира Набокова. Ада Лавлейс, как и безумный профессор Кинбот, ищет в чужом тексте намеки на собственную судьбу; однако ее эгоцентризм — лишь кажущийся: ведь главная цель Ады — понять жизнь и личность отца, автора «Вечерней Земли». Заметны параллели и с романом А. С. Байетт «Обладать» (1990), в котором современные филологи расследуют историю любви (вымышленных) викторианских поэтов, чьи тексты и письма составляют немалую часть книги.

«Я старался как мог. Я люблю читать прозу Байрона, его письма, дневники, остроумные и содержательные примечания к большим поэмам. Я старался ухватить ироничную беглость его письма — ощущение того, что одной рукой он дает, а второй отбирает. Впрочем, не думаю, что Байрон писал бы роман так же, как письмо: поэтому стиль становится то более драматичным, то более гладким. Конечно, у каждого свой Байрон: один рецензент заявил, что ни один абзац не звучит для него байронически (что странно, поскольку строки и абзацы из сочинений Байрона встречаются едва ли не на каждой странице)».

Увы — я не могу похвастать тем, что опознал все эти цитаты. Однако, уж если Ада сочла необходимым дать некоторые разъяснения, обращаясь к американцам неведомого будущего, — полагаю, дополнительные сведения будут небесполезны и для русских читателей. По возможности, я предоставлял Байрону говорить самому за себя.

За исключением специально оговоренных случаев, «Чайльд-Гарольд» цитируется в переводе В. Левика, «Дон-Жуан» — в переводе Т. Гнедич, примечания к поэмам — в переводах П. Морозова, Н. Дьяконовой и автора этих строк.

Цитаты из дневников и писем Байрона, а также из сочинений его современников приводятся — при необходимости, с изменениями — по изданиям:

Библиотека великих писателей. Байрон: В 3 т. / Под ред. С. Венгерова. — СПб.: Изд-во Брокгауз-Ефрон, 1904–1905.

Байрон. Дневники и письма / Пер. 3. Александровой. — М.: Изд. АН СССР, 1963.

Дж. Г. Байрон.На перепутьях бытия…: Художественная публицистика. — М.: Прогресс, 1989 (письма в пер. О. Кириченко, Ю. Палиевской, Ф. Урнова; воспоминания в пер. А. Бураковской, А. Зверева).

Андре Моруа.Дон Жуан, или Жизнь Байрона / Пер. М. Богословской. — М.: Молодая гвардия, 2000.

The Works of Lord Byron: 13 volumes / Ed. by Ernest Hartley Coleridge amp; Rowland E. Prothero. — London, 1898–1904.

Lord Byron'sCorrespondence: 2 volumes / Ed. by John Murrey. — London, 1922.

Harriet Beecher Stowe.Lady Byron vindicated. Boston, 1870.

Lord Broughton (John Cam Hobhouse).Recollections of a long life.-Vol. 2. — London, 1909.

Mabell, countess of Airlie.In Whig society, 1775–1818. — Toronto — London — New York, 1921.

Thomas Medwin. Conversations of Lord Byron: noted during a residence with his lordship at Pisa, in the years 1821 and 1822. — London, 1824.

Ralph Milbanke, lord Lovelace. Astarte: A fragment of truth concerning George Gordon Byron, sixth lord Byron. — London, 1921.

Thomas Moore.Life of Lord Byron with his letters and journals: 6 volumes. — London, 1854.