Роман на Рождество
Шрифт:
– Мисс Татлок – секретарь женского отделения Королевского общества, – заметила она.
– Та самая молодая женщина, которая флиртует с твоим мужем?
– Мысленно я называю ее «мисс Синий Чулок».
– Как бы я хотела придумать какое-нибудь хлесткое прозвище для Луизы, – улыбнулась Поппи. – Но для этого я ее слишком люблю.
– У нас с мисс Татлок совсем другой случай. Я ее терпеть не могу, хотя признаю, что это абсолютно несправедливо по отношению к ней. Насколько мне известно, бедняжка влюблена в Бомона платонически, а он из страха за свою драгоценную
– Тогда нужно направить внимание мисс Татлок в другом направлении, – уверенно предложила Поппи. – На этот случай я знаю одного замечательного молодого ученого, доктора Лаудена.
– Но она не может стать женой простого ученого из Оксфорда, каким бы замечательным и умным он ни был, – возразила Джемма. – Мисс Татлок попала в ловушку наших светских устоев, поскольку она из этих, ну, ты знаешь, – бедных, но гордых пэров.
– Доктор Джордж Лауден тоже не последний человек – у него тоже есть титул «достопочтенный». К тому же в будущем он может стать следующим виконтом Хоувиттом.
– Тогда твоя идея великолепна, дорогая, – похвалила Джемма.
– Решено – я пойду на следующее заседание Королевского общества, на котором разрешено присутствие дам, и представлю мисс Татлок доктору Лаудену.
– Но как ты сама познакомилась с этим ученым, Поппи?
К удивлению герцогини Бомон, ее собеседница слегка покраснела.
– Я написала ему письмо, – призналась она. – Понимаешь, он опубликовал научную статью о трехпалых ленивцах в журнале «Труды Королевского общества». Некоторые его наблюдения показались мне очень интересными, но я обнаружила, что он оставил без внимания один важный аспект, связанный с когтем на тыльной стороне лапы, о котором писал доктор Хемблтон в своей более ранней статье.
– Ты написала ему письмо? О трехпалых ленивцах? – не поверила своим ушам Джемма. Она ожидала чего угодно, но такого…
Поппи кивнула.
– Так, тайная переписка с замечательным молодым человеком, – ухмыльнулась Джемма, откидываясь на спинку сиденья, – Ты, кажется, так его отрекомендовала?
– Но я писала доктору только как ученому… – принялась было оправдываться еще больше смутившаяся любительница природы.
– Ну разумеется, – фыркнула герцогиня Бомон, – как же иначе? Только как ученому. Он тебе ответил?
– Ты все неправильно поняла…
– Так он ответил? И сколько же писем ты ему послала, мисс Безупречная Репутация?
– Неужели ты всерьез полагаешь, что он мог подумать… – переменившись в лице, пробормотала Поппи.
– Кто знает, что он мог подумать? Для меня ход мыслей мужчины – тайна за семью печатями. Будем считать, что ты общаешься, правда, только в письмах, с одним из величайших ученых мира.
– Доктора Лаудена вряд ли можно назвать великим ученым, – покачала головой Поппи. – Он прекрасный знаток трехпалых ленивцев, но в статьях о своих исследованиях делает много ошибок. И я подозреваю, что он сентиментален и хранит все письма и записки. – Видя, что Джемма продолжает посмеиваться, она поспешила добавить: – Поверь, я и не думала переписываться с ним тайно.
– Вот как? Ты показала письма Флетчеру?
– Он только отмахнулся, ведь его совершенно не интересуют ленивцы.
– Ничего удивительного, твой муж совсем не похож на знатока двупалых ленивцев.
– Трехпалых ленивцев, дорогая Джемма, трехпалых, – поправила подругу Поппи. – Уверена, ты бы ими заинтересовалась, потому что доктор Лауден умеет увлекать.
– Сомневаюсь.
– А вот у меня так устроена голова, что я не могу забыть даже крошечной детали из того, что меня увлекло.
– А я вечно все забываю, – посетовала Джемма.
– Все, кроме сыгранных тобой шахматных партий, не правда ли? Моя память работает так же, когда речь идет о статьях, посвященных ленивцам, мартышкам или еще чему-то в том же роде. Ах, она доставляет мне ужасные неудобства.
– Почему?
– Потому что из-за этого свойства я веду себя неподобающим образом, – ответила Поппи, огорченно сморщив хорошенький носик. – Но я ничего не могу с собой поделать. Как увижу книгу или статью об интересующем меня предмете, меня охватывает прямо-таки необоримое желание ее прочесть. Мама ненавидит мое увлечение.
– Откровенно говоря, оно престранное, – сказала Джемма. – Не хочу тебя обидеть, но такой интерес к ленивцам, не важно, трехпалые они или двупалые, действительно весьма необычен для светской дамы. Ты сама должна это понимать.
– Потому-то я и держу его в секрете, и ты обещай никому не рассказывать.
– Удивительно, почему твой оксфордский умник не обнял тебя и не прижал к груди вместе со всем твоим изощренным интеллектом?
Поппи бросила на герцогиню Бомон обескураженный взгляд.
– Понимаешь, выяснилось, что ученые очень не любят, когда им напоминают о каких-то упущенных деталях, – начала она торопливо объяснять. – Но я считаю, что точность – непременное условие научных исследований! Ты бы поразилась, дорогая, узнав, сколь небрежны и непоследовательны бывают некоторые в подобной работе. Доктор Лауден, например, чрезвычайно неохотно отказывается от научной идеи даже в том случае, если все данные против нее.
– Мне трудно судить об этом, – призналась герцогиня Бомон. – Я еще не имела удовольствия беседовать ни с одним натуралистом, поскольку в Париже их было немного. Так ты думаешь, что достопочтенный Джордж Лауден заинтересуется мисс Синий Чулок?
– Не понимаю, почему ты так хочешь оградить своего супруга от ее общества? С одной стороны, по твоим же словам, он никогда не станет рисковать своей репутацией, а с другой, мисс Татлок – слишком хорошо воспитанная молодая леди, чтобы совершить неподобающий поступок. Мне кажется, твоя семейная жизнь вне опасности.
– Понимаешь, мне уже довелось увидеть Элайджу влюбленным в другую женщину, – ответила Джемма. – Я бросила все и бежала в Париж, потому что не могла этого вынести. Бомон никогда не понимал, что брак и репутация – не самое главное в жизни.