Роман о Лондоне
Шрифт:
Меж тем красавица, глядевшая на Репнина со страниц иллюстрированного журнала, до недавних пор, по слухам, была мужчиной. Не так давно она побывала в Касабланке, где была превращена в женщину. Приближался день венчания. И жених заявил журналистам: это будут триумфальные мгновения его жизни, когда он подведет ее к алтарю.
Репнин повесил голову — это было совсем не смешно. Какие все же странные метаморфозы происходят не только в природе, геологии, но и в самых интимных сторонах человеческой жизни. Сын вагоновожатого превращается в очаровательную невесту. А он, юнкер, — в клерка фирмы Лахуров. И в душе русского эмигранта, читающего об этих метаморфозах, поднимается волна отвращения, ибо это не просто метаморфозы природы и человеческой судьбы, но и нездоровые, бесстыдные комедии, которые
Может быть сто причин, по которым тридцативосьмилетняя учительница с ее поразительной фигурой и удивительными глазами выходит замуж за председателя общины, содержащей школу, где она работает, но какого черта их портреты помещают в журналах для всеобщего обозрения и осмеяния? Чему радуется женщина, вступившая в подобный брак? Ее завораживающие темные глаза, ее изумительное тело должны вызывать вожделение и восторг в каждом нормальном мужчине, а между тем ее избранник, стоящий рядом с ней, заставляет испытывать к ней чувство презрительного сострадания и отвращения. Этот убогий вид — обвисшие щеки, впалая грудь, болезненное выражение лица. Для чего демонстрируют они свой брак перед публикой? Для чего раструбили на весь свет, что этот жалкий субъект получает в жены великолепную женщину, не достигшую и сорока лет? И при этом еще говорят, будто бы миром правит секс!
Отчего же так горят ее глаза, выдавая кипение страстей? Надо думать, корень этого брака не в сексе, а в чем-то ином.
Продолжая перелистывать журналы и уже утомившись от их пестроты, Репнин с удивлением замечает, что церковь начинает играть все большую роль в заключении брачных союзов. На следующей странице журнала — словно бы Мефистофель нарочно подсовывает ему эти снимки — перед ним еще одно венчание. Сияющая улыбкой блондинка. Подвенечное платье. Ей тридцать шесть лет. Она вся в белом. Ее жених — англиканский священник. Голова на тонкой шее, твердый воротничок священнослужителя, в просторечии называемый ошейником, «dogs collar». По случаю венчания в нагрудный кармашек воткнута белая роза. Женщина рядом с ним будто нарочно создана для чувственной любви, и тем несчастнее выглядит он. На его лице почему-то застыло выражение стыда и мрачной угрюмости обреченного. Из-под белой розы в нагрудном кармане торчат очки. Жених хмурится. К тому же его физиономию украшает шишка размером с клубнику.
Невеста держит в руках большой букет белых роз, ее белая венчальная фата развевается парусом на ветру перед церковью. А мать невесты заверяет репортеров, что ее дочь счастлива. Просто на седьмом небе от счастья.
Возможно, это и так, бормочет про себя Репнин. Хотя каким образом англичанки достигают этого поднебесного счастья в брачной постели никто не знает. Сие остается лондонской тайной.
Дьявол, нарочно подсунувший Репнину иллюстрированные журналы, между тем продолжает искушать его. В следующем номере — фотографии свадьбы одного из представителей семейства герцогов Бофорских. Голову невесты украшает бриллиантовая корона этого знатного рода. Венчание, запечатленное на снимках, происходило в одной из самых известных лондонских церквей St. Margarets. Жених — высокий брюнет в черном костюме, в черных очках, ему тридцать пять лет. В петлице у него белый цветок. Невеста в белом подвенечном платье, с букетом цветов в руках, она старше своего жениха на три года. Вид у нее очень утомленный. На свадьбе, как сообщается, было семьдесят пять приглашенных, на меню красовался герб Бофоров. Молодая чета после венчания, по старинному английскому обычаю, соединив руки, преломила калач. Большая любовь соединяет их на всю оставшуюся жизнь. Интересно, лежит ли секс в основе этого брака?
Журнал пишет, что невеста обладает исключительно приятным голосом, контральто, пользуется губной помадой. Делает маникюр. На венчании со стороны жениха присутствовала его мать и со стороны невесты — ее старшая сестра. Несколько минут назад невеста стала законной женой своего мужа.
Кто она такая?
Оказывается, невеста в прошлом морской поручик по имени George Turtle.
Что
То, что невеста — поручик английского флота по имени Джордж, вовсе не типографская опечатка. Невеста до недавних пор была мужчиной. Офицером ее величества королевского флота. Два года назад она еще была мужчиной. Теперь она женщина.
Вконец сраженный описанием этого великосветского бракосочетания, Репнин, не в силах оторваться, в ужасе рассматривал лицо молодой супруги, изможденное, высохшее, туберкулезное, поневоле вызывающее сострадание к перенесенным ею неестественным превращениям. Но вот он рассмеялся, его буквально трясло от хохота. Какая прелесть — молодожен и его нареченная посчитали необходимым расшить наряд невесты ирисами, она вся должна быть в ирисах. И с букетом из белых лилий предстать перед алтарем.
Лилии и в Англии считаются символом невинности!
Читая все эти откровения, Репнин, привыкший когда-то и сам совершенно механически выполнять аристократические ритуалы, сначала лишь тихо забавлялся, а после, вспомнив грубые русские выражения и шуточки, почерпнутые в армии, разразился неудержимым хохотом, повторяя что-то насчет «стонов невинной девушки». Вся эта безобразная комедия с ирисами, лилиями, храмами и фотографиями настолько раздражали его, что ему захотелось плюнуть, выругаться вслух. Покатываясь со смеху, словно бы разглядывая эти снимки с друзьями после офицерской пирушки где-нибудь в Керчи, он язвительно бормотал про себя: «Ну еще бы, конечно, секс — корень жизни».
Должно быть, и Мефистофель из подвала решил закончить это ревю модных журналов чем-нибудь веселым, и на последней странице одного из них Репнин увидел смеющееся хорошенькое личико девочки.
На ней ничего не было. Кроме крахмального белого воротничка на шее. Такие воротнички он носил в детстве в Петербурге, когда английская гувернантка выводила его в парк гулять, и в своем имении летом. Голую девчушку на фотографии звали Адриена. Выглядела она просто красоткой, особенно хороши были ее густые длинные волосы и голубые смеющиеся глазки. Между тем вокруг этой девчушки, по сообщению журнала, в городе Донкастер разразился громкий скандал. Но отчего? В чем причина?
Скандал разразился в связи с одним беззубым престарелым господином, чья фотография помещена под снимком девчушки. Господин пялится в объектив фотоаппарата, а щеки у него свисают от ушей. Господин этот — председатель общины города Донкастера. Он занимается коллекционированием фотографий. По словам Адриены, он выдающийся фотограф. «First-class photografer». Ну и что же тут такого? А все дело в том, что лорд-мэр Донкастера принимал у себя на обеде самого графа Роса, необыкновенно знатного рода и с высокими семейными связями. Граф является депутатом города Донкастера. Почему же газеты подняли такой крик? Почему городской викарий — неважно, как его зовут — мечет громы и молнии в адрес престарелого господина и почему представитель партии социалистов Mrs. Sadie Keers требует от общины выразить лорд-мэру недоверие?
Да потому, что на свет Божий всплывает скандальная история с фотографиями, которыми, как оказалось, давно уже увлекается лорд-мэр, заманивая к себе таких вот несовершеннолетних малолеток и снимая их в одном только крахмальном воротничке. Город Донкастер возмутил этот обнаружившийся факт. И хотя жена лорд-мэра как ни в чем не бывало присутствовала на банкете в честь депутата графа Роса вместе со своим мужем (нисколько не смущенным), всему свету стало известно, что Адриена, по его собственному признанию, была у него совершенно раздетая, в одном воротничке. Но разве в этом есть что-то предосудительное? Или непристойное? Фотография — единственное увлечение лорд-мэра в жизни. «My life-long hobby». Хорошенькая Адриена подтвердила невиновность лорд-мэра. Она чувствует себя оскорбленной. Это ее честная профессия. Ей за это платят. Гинею. Лорд-мэр считает Адриену необыкновенно фотогеничной. Лорд-мэр, по утверждению Адриены, особенно ценит «естественные» позы.