Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки
Шрифт:
С умилением припоминаю ещё одного забавного «здешнего» – коренастого, но вполне безобидного и миролюбивого паренька, который так беззаветно любил курить, что поразил нас всех невероятным трюком.
Вообще-то, обряд курения в деревне имеет такое первобытное значение, что наличие папирос считается уже почти таинством, появлением светлого смысла в нудной и скучной сельской жизни. Это «по гамбургскому счёту» касается и всех курильщиков вообще – данным смертоносным процессом они заполняют огромные пустоты неинтересной своей жизни. Начинается священный ритуал – папироска достаётся из пачки привычным жестом, неторопливо разминается и щегольским жестом отправляется в рот, затем добывается живой огонь и следует расслабляющая долгожданная затяжка – и всё, происходит
Однако, вернёмся же к нашему фанатичному куряке, который, выцыганив у нас аж шесть (!) «беломорин», соорудил из них неким виртуозным манером единый огромный «балабас» и преспокойно, хоть и несколько демонстративно, выкурил его за один присест. Мы ошеломлённо ждали обморока, но храбрый парнишка поднялся и молвил: «Думал, х…ёво станет, а ничё, нормально, хорошо пошло!». Стрельнув ещё парочку «на дорожку», он покинул нас, оторопевших начинающих служителей «культа воскурения табаку».
Курить я бросил сразу и навсегда после «детсадовского» первого курса, когда осознал всю дурость втягивания в себя отвратительного дыма. Никогда это сатанинское занятие мне не нравилось, а тянул я этот отравленный дымок лишь, как идиотик, за компанию. Благодарю Господа, что так скоро освободил меня от этой самой глупой и страшной привычки, из-за которой люди сознательно убивают своё прекрасное тело, подаренное Всевышним.
Снова прошу прощения за высокопарности, которые не очень к месту, да и за нудные поучения тоже, но это, возможно, единственный раз, когда я высказываю свое категорическое и напрочь не толерантное мнение. Быть может, хоть разок мне удастся сделать и впрямь что-то хорошее этим своим антиникотиновым призывом, и, как минимум, пара-тройка молодых девчушек и пареньков не станут больше сжигать свои чистые лёгкие этой паскудной отравой.
Но чистосердечным постскриптумом вынужден признаться, что первые свои «раскурки» я совершал ещё аж в первом классе с дружком детства Миркой Ливеном. Придирчиво собирались наиболее эстетичные окурки, определялись в найденный и предусмотрительно прокипяченный мундштук и… По палисадникам, детским садам и стройкам производились тайные вдыхания дыма, после чего отвратительно кружилась голова, гадко мутило, но было очень интересно. Кретины! То есть, я хотел сказать – дети, ну что с них возьмёшь… С дебилов!
Эк, куда вывело меня по обыкновению! Начинал вроде с легендарной советской «картошки», а закончил прямо-таки истеричным антитабачным панегириком, уж не серчайте, милые, ремня не надо, не буду больше… Но сказать мне на эту сельскохозяйственную тему больше нечего, а как только вспомню чего «живописного» – будет вам тут же «Картошка-2» или «Возвращение зловещих животноводов», как местный Спилберг, отвечаю!
Научите меня хоть что-нибудь делать!
Как-то вдруг выплыла из памяти хулигана очень смешная картинка с одной из моих самых дурацких работ…
«Книго-музыкальный» магазин «аж на самой» Тверской. Начальство различных рангов – учредитель, его помощник, генеральный директор, да администратор сплочённо встали в кружок и, сдвинув головы и плечи и уперев руки в боки, очень серьёзно обсуждают чрезвычайно важные вещи, ну скажем, куда переместить стенд с новинками.
А «сблизились» же они все, как на подбор, словно персонажи знаменитого гейского комикса от Tom Of Finland – плечищи, спинищи, ляжки, задницы и даже мошонки так чрезвычайно и просто карикатурно развиты, что бедная «джинсура» просто трещит и лопается по швам («скузи», такая уж суровая правда живой природы). И вот стоят они, такие нелепые в своей важности и двусмысленности, а вокруг ещё «невзначай» выставлена куча дорогущих альбомов с гомо-эротикой (такая уж была магистральная политика магазина, почему-то…), и выглядит это настолько потрясающе, что я до сих пор загибаюсь от лучистого смеха.
Где же я только не имитировал кипучую деятельность…
А знаете что… Я очень хочу научиться строить дома из тёса, обжигать кувшины или рисовать портреты, серьёзно! Что-нибудь уметь делать настоящего, осязаемого, овладеть благородным ремеслом, что кормило бы мою семью… Научите, прошу! Ответа нет снова…
Говорят, что быть продавцом – это тоже искусство, может быть, может быть… Вот душевная иллюстрация этого смелого утверждения на ярком примере продавца музыкальной аппаратуры из славных 90-х! Вопрос задаёт робкий покупатель, судорожно зажавший за пазухой накопленные рублики: «Извините, а чем отличаются эти модели проигрывателей, по виду очень похожи, а цена разная?..». Специально обученный человек с явной «торговой одарённостью», развалившись и сыто отдуваясь, квалифицированно отвечает с акцентом гопника: «Ну этот пакруче буэт!». И вновь я безответственно хохочу, вспоминая все эти мои «трудовые декады»…
А в самом-то деле, чему веселишься, Игорян? Тебе уже так много лет, а что ты можешь? Песенки? Стишата? Вот эти вот словеса, что строчишь каждый день, будто ты почётный член Союза Писателей, и «десятого с двадцать пятым», как штык прибежишь за авансом и зарплаткой «прозаика»? Приятный баритон с заездом в тенора? Не смеши! А что мне остаётся делать?!! Только и смешить вас, мои верные друзья, что трудолюбиво добрались до сих далёких строк. Что мне делать?!! Подскажите, помогите, умоляю!!! Я не знаю, как жить…
Виноват ли я, что родился таким вот никчёмным человечком? Не знаю… И да и нет… Нет, уж лучше я снова буду горлопаном-клоуном, так я сильнее, обаятельнее и, мать вашу растак, привлекательнее! А вот и я!!! С вами снова целый день-деньской рыжий Гоги на ковре, встречайте и приветствуйте, любезнейшая публика!!!!
Ещё одна ненастоящая работка – торгую раритетным винилом и хорошим настроением на Ветошном переулке, в самом сердце моей Москвы! Заходят типичные, важные и хорошо пахнущие актуальным парфюмом мажористые ди-джеи – девушка и парень. Все такие цветущие и пышущие журнальным здоровьем, и оба в ямайском загаре. Парень демонстративно накачан и одет во всё, что гарантированно подчеркнёт мышцы там, где нужно, девушка же стройна, словно трепетная лань после вынужденной диеты во время засухи на полгода.
Деловито выкладывают флаеры на безалкогольный рейв и всячески заостряют на этом «антиалкогольном начале» наше внимание, дескать, «мы за трезвую энергию, это важно настолько, что мы будем парить ваши мозги весьма упорно, и украденное у вас время – это только вам, несчастным, во благо». Наконец мне всё же удается выпроводить эту утомительную парочку.
И тут по винтовой средневековой лесенке спускается мой сосед и добрый приятель Боря Молчанов. Борян – без всякого сомнения, ди-джей консерватор, а потому, недобро глянув на кричащие пропагандой трезвости флаеры, он авторитетно и категорично заявляет: «Да один х…й бухать будут!». А вот это наш старомодный «ответ Чемберлену»!
Наконец-то душный день за прилавком закончен, и я бреду, раскачиваясь, словно матросик, до холостяцкой каюты. Навстречу, как нарочно, попадаются крайне неудобные дамы, которые выбирают ту же траекторию следования, и куда бы я вежливо ни смещался, мы неотвратимо почти сталкиваемся лбами. Я привычно психую, но «праведно» пытаюсь гасить «неправедный» гнев, объясняя сию неизбежность тем, что я называю «столкновением интересов». Помогает.
Когда «мудро» осознаёшь, что в коматозном метро впереди тебя нога за ногу бредут ветхие тётушки, томные парочки или праздные иноземцы вовсе не потому, что они собрались тут вместе дружно извести опаздывающего на концерт Игоряна, становится легче. Эти разные люди просто очень устали на работе, а может им просто так хорошо и покойно рядом, и им очень нужно, ну просто необходимо тащиться так вот тихонько, а не нестись сбежавшей с подлодки торпедой, как любишь лишь ты. Словом, это и есть моё спасительное «столкновение интересов».