Роман с натурщиком
Шрифт:
— Меня зовут Майлс Мангрем, — сверкнул зубами негр, — и я рад, что вы, мисс, откликнулись на наше приглашение.
— Спасибо, Майлс, а как зовут твоего соседа слева?
— Это искатель счастья из Джорджии Билли Боб Джонсон.
— Привет тебе, Билли Боб! — засмеялась Сирил. — А следующий по кругу?
Так, все по очереди, веселые плотники представили друг друга, жестами, шутками и прибаутками пытаясь привлечь внимание Сирил именно к себе. Потом воцарилось молчание, и, немного испугавшись, Сирил неожиданно для себя ляпнула:
— А что, ребята, как, по-вашему,
Сама того не ожидая, она попала в точку: плотники наперебой принялись обсуждать шансы местной команды, споря до хрипоты.
К явному облегчению Шона, подали пиццу, и какое-то время все молча жевали.
— Грандиозная пицца! — изрек он через пять минут, хотя по его нетронутому второму куску трудно было предположить это. — Ты кончила, Сирил?
— Нет еще.
— Вот и прекрасно… — невразумительно пробормотал Шон. — Тогда мы немного прогуляемся.
И он схватил ее за руку.
— Минутку, молодой человек!
Майкл Стивенс, встав на ноги, оттер сына от гостьи. Стивенс-старший был на голову ниже сына, но по крепости сложения ничуть ему не уступал.
— Я не могу не воспользоваться случаем и не поговорить с этой девушкой: и без того нам слишком долго пришлось ждать, и неизвестно, дашь ли ты нам еще один такой шанс. Мойра! — громогласно объявил, почти прокричал он, повернувшись лицом к жене. — Мойра, я с твоего позволения прогуляюсь с этой красивой молодой особой по пляжу, а ты тем временем постарайся чем-нибудь занять нашего сына.
Мойра Стивенс заулыбалась и помахала им рукой.
— Но… но ведь это!.. — готов был взорваться Шон.
— Сын, охладись сам и остуди пиццу — она, как и ты, прямо с противня, — безапелляционно распорядился отец. — Пойдемте, дорогая!
Он галантно подал ей руку.
Сирил беспомощно оглянулась и увидела, как узкая рука Мойры ложится на огромную ручищу Шона, и он опускает голову…
13
Закрываясь рукой от нависшего над океанским горизонтом солнца, Сирил и Майкл Стивенс вглядывались в бесконечную ленту машин, мчавшихся по скоростному Первому шоссе. Туристы из континентальной глубинки, местные любители серфинга снимались с пляжей и возвращались кто в мотель, кто к себе домой.
Наконец, увидев подобие просвета в потоке автомобилей, Сирил и Стивенс-старший совершили рискованный марш-бросок через дорогу и сбежали на песчаный пляж: она — с беспечным смехом, он — с торжествующим улюлюканьем.
Но едва они достигли кромки воды и побрели на север, Майкл погрузился в странное молчание. Когда же он все-таки заговорил, глотая, как истинный ирландец, звуки и слоги, его жестокие, но честные слова полоснули Сирил ножом по сердцу.
— Право, не верится даже, что такая милая девчонка могла принести моему сыну столько несчастья!
— Несчастья? Я вовсе не хотела… — запротестовала Сирил.
— Я знаю одно, Сирил Адамс: если неделю назад он буквально летал на крыльях, то после заключительного заседания суда, во вторник, он вернулся домой чернее тучи. Если честно, то мы с Мойрой испугались, что он
— Мистер Стивенс, вы неправы! Я пыталась объяснить Шону, как люблю его и как ошиблась, отвергнув его руку и сердце. Я звонила ему, чтобы сказать это, — он бросал трубку, не дав мне произнести ни слова. Сегодня я пришла к нему прямо на стройку — и лучше бы этого не делала! Он лишь воспользовался случаем, чтобы продемонстрировать мне, какая я дура!
Мрачное лицо Майкла Стивенса на мгновение прояснилось, чтобы тут же снова стать озабоченным.
— Так вот оно в чем дело! Да, кстати, я еще достаточно молод для таких пышных обращений, как «мистер Стивенс» и все такое. Зови меня просто Майклом… Так значит, как я понял, ты тушуешься перед его пресловутым коэффициентом умственного развития? Робеешь перед гением, так сказать… Не знаю… Мне отчего-то кажется, что одной из причин, почему он выбрал именно тебя, является то, что тебя такая ерунда не смущает, тем более, что ты умом и сама явно не обижена. Нет, правду говорят: «Рыбак рыбака видит издалека».
— Какой коэффициент? При чем тут рыбак?.. — пролепетала Сирил.
Майкл, словно не слыша ее, продолжал:
— Ну, разумеется, насчет гения, может быть, и преувеличение… А даже если и так, то особой трагедии в этом я не вижу. Взять для примера меня и Мойру: я перестал робеть перед ее интеллектом только после того, как она у меня на глазах упала в обморок при виде крови.
— Погодите! Вы хотите сказать, что у Шона коэффициент гения?!
Они остановились у разветвленного бревна-плавника, наполовину занесенного песком, и Майкл, расстелив большой разноцветный носовой платок и смахнув с него песчинки, жестом предложил Сирил присесть.
— Кажется, пришло время некоторых разъяснений… — изрек он, устраиваясь на бревне рядом с Сирил. — Длинная это будет история, ну да ладно!.. Рискнем!
— Да уж, пожалуйста, — пробормотала Сирил.
— Собственно, в коэффициенте и зарыта пресловутая собака. Он сам тебе об этом ни за что не скажет — ну разве что лет через десять — двадцать после свадьбы: для него это больная тема. Так или иначе, а коэффициент умственного развития у него очень и очень высокий. Сколько именно — сказать трудно, потому что КИ у него постоянно рос, а сам он, после того как ему стукнуло двенадцать, упорно отказывается назвать цифру.
Сирил чувствовала, как превращается в соляной столб, а Майкл беспечно продолжал:
— Мы с Мойрой из самых лучших побуждений записали его в специализированную школу, наняли частных репетиторов — в общем, так или иначе делали все для развития его способностей. Шон ко всему прочему оказался на редкость чутким и отзывчивым парнишкой: готов поклясться, что еще в три месяца он как-то сообразил, что его капризы и слезы напрягают мать, и с этого момента стал просто идеальным ребенком. Во всяком случае, никто и никогда не слышал больше, чтобы он плакал. Можешь себе представить?