Роман-трилогия «Остров Русь»
Шрифт:
– И еще должна остаться энергия, чтобы потом нас из музея в двадцать пятый век перебросить, – подсказал Стас.
– Само собой, – согласился Шидла. – Затем я дам старт. Исходя из всех этих условий, хроноскаф совершит скачок в будущее, и если энергии ему будет достаточно, он доставит в ваше время всех четверых; если же нет, он остановится где-то на полпути, и там нам придется вашу самку высадить. Вот так. И вряд ли мы сможем придумать что-нибудь другое.
Тишина, возникшая в рубке после этой его речи, была еще тягостнее,
– А может, дотянем? – с надеждой спросил Стас.
– Может, и дотянем, – ответил Шидла. – Но не уверен.
– Тогда, может, ей лучше здесь остаться? – набравшись мужества, спросил я.
Стас жалобно глянул на меня. Потом веско сказал:
– Пусть она сама решает.
…Почти два часа понадобилось нам со Стасом, чтобы лишь в самых общих чертах втолковать Лине что к чему. Девчонка она оказалась в общем-то сообразительная. В конце концов она сказала:
– Мальчики, ну что тут рассуждать? Дома у меня нет никого – ни папы, ни мамы, ни друзей. Там меня ничего не держит. А так есть надежда, что мы все-таки будем вместе. А не получится… Какая мне разница, в каком времени жить? Хуже, чем у нас, наверное, нигде нет.
– «Никогда», – поправил я ее машинально, а сам подумал, что она еще ничего не знает ни про инквизицию, ни про Гитлера… И еще подумал, что она мне все-таки по-настоящему нравится.
Я обернулся к Шидле и сказал ему о решении Лины.
– А я давно уже все настроил, – грустно усмехнулся он. – Я ведь знал, что она ответит. У нее хорошее лицо. Общаясь с вами, я уже начал пересматривать свое отношение к людям. А теперь пересмотрел окончательно. Если даже в такой древности… Ладно, пристегивайтесь.
И еще через несколько секунд мы наконец помчались через века.
Когда отступило обычное при этом головокружение, я смог наблюдать за табло времени. Когда началась наша эпоха, у меня радостно екнуло сердце. Вот хроноскаф проскочил первое тысячелетие, и мы со Стасом обрадованно переглянулись. 1112, 1680, 1937… У меня задрожали коленки… 1966!.. И все. Стоп. Красные цифры на зеленом поле прекратили свой стремительный бег.
Мы снова переглянулись. Но радости в наших взглядах на этот раз уже не было.
– Куда будем приземляться? – спросил Шидла мрачно.
Лина смотрела на меня с ожиданием.
– Не дотянули? – догадалась она по выражению моего лица.
– Не дотянули, – подтвердил я.
– Сколько?
– Мама родит меня только через тринадцать лет. А его, – кивнул я на Стаса, – еще через год.
– Ну, это не так уж много, – грустно улыбнулась она.
Стас отвернулся, чтобы мы не видели, что творится с его лицом. Потом сказал Шидле с отчаянием в голосе:
– Я тоже останусь здесь.
– Нет, – твердо ответил сфинкс. – Тогда все было зря. – И, повернувшись ко мне, повторил: – Куда будем приземляться?
Я перевел его вопрос Лине. Она пожала плечами:
– Все равно. Может быть, в ваш город?
– Нет, – сказал Стас, – у нас зимой холодно, а ты к этому не привыкла.
Лина благодарно посмотрела на него.
– Да, – подтвердила она, – мне бы хотелось, чтобы было солнце, много солнца. Чтобы там росли виноград и разные фрукты. И чтобы люди были добрыми…
– Ташкент! – выпалил я, потому что вдруг вспомнил мамины рассказы про этот город. Стас согласно кивнул головой. – Ташкент, – повторил я сфинксу.
– Где это? – деловито спросил он. – Вы на глобусе найдете?
– Запросто, – заверил Стас, – мама на нем Ташкент сто раз нам показывала.
– Тогда ищите, – сказал Шидла и что-то нажал на приборном щитке.
Голографическая модель Земли, вращаясь, повисла за нашими спинами. Выждав подходящий момент, Стас ткнул пальцем в знакомую точку. Шар остановился, а место, которое указал Стас, вспыхнуло бирюзовой звездочкой.
– Не ошибся? – подстраховался Шидла.
– Все правильно, – подтвердил я.
– Что ж, тогда готовьтесь к приземлению.
В этот момент Лина протянула руку и погладила сфинкса по гриве.
– Переведи ему, Стас, – попросила она, – пусть не расстраивается. Я понимаю, что он хороший и ни в чем не виноват.
Стас перевел, и Шидла, встряхнувшись, как большой кот, грустно покачал головой.
– Спасибо, – сказал он.
И Стас перевел это Лине.
…Мы приземлились ночью. Сначала падали с парашютом, затем зависли над землей, удерживаемые антигравитацией.
– Ты же говорил, нет запаса энергии! – воскликнул Стас обличающе.
– На движение прямо над поверхностью затраты минимальны, – ответил сфинкс. – Если даже мы будем кататься в хроноскафе, как на антиграве, целый день, мы потратим энергии столько, сколько нужно для переброски во времени часа на два-три.
Стас прикусил язык, и мы двинулись над ночным городом, подыскивая удобную и пустынную площадку.
Мы сели в центре, на стадионе. Пока мы летели, я рассказывал Лине, что такое милиция и детская комната в ней, а также научил говорить по-русски «здравствуйте» и «меня зовут». Чем еще я мог помочь ей?
Втроем мы выбрались из капсулы. Душная летняя ночь наполняла смешанным чувством радости и грусти. Мы молча прошли несколько шагов.
– Ну все, мальчики, вам нужно возвращаться, – сказала Лина. – Долго прощаться не будем. Я рада была узнать вас. И очень вам благодарна. Вы ведь мне жизнь спасли. И от Неменхотепа избавили. Жаль, конечно, что так получилось…
– Мы все равно найдем тебя, Лина, все равно найдем, – сказал Стас запальчиво, потом неожиданно обнял ее и, повернувшись, побежал к хроноскафу. На Лине от его объятий осталось несколько прилипших кусочков разваренной моркови.