Романтический манифест
Шрифт:
— Да?
— На четыре года. Но, с другой стороны, Гай Франкон недавно предложил мне работать у него... Сегодня он сказал, что предложение все еще в силе. И я не знаю, что выбрать.
— Если хочешь моего совета, Питер, то ты уже сделал ошибку. Спрашивая меня. Спрашивая любого. Никогда никого не спрашивай. Тем более о своей работе. Разве ты сам не знаешь, чего хочешь? Как можно жить, не зная этого?
— Видишь ли, поэтому я и восхищаюсь тобой, Говард; ты всегда знаешь.
— Давай без комплиментов.
— Но я именно это имел в виду. Как получается, что ты всегда можешь принять решение сам?
— Как получается, что ты позволяешь другим решать за тебя [10]
А вот та же самая сцена, но переписанная.
— Поздравляю, Питер, — сказал Рорк.
— А... А, спасибо... Кстати... Ты знаешь или... Мама сказала тебе? — Сказала.
10
Перевод Д.В. Костыгина. См.: Рэнд А. Источник: В 2 кн. — 2-е изд. — Кн. 1. — М.: Альпина Паблишерз, 2010. — С. 31–32.
— Она не должна была!
— Да ладно, мне это все равно.
— Слушай, Говард, ты знаешь, что я ужасно сожалею о твоем исключении.
— Спасибо, Питер.
— Я... Есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить, Говард, попросить твоего совета. Не возражаешь, если я сяду?
— Выкладывай. Постараюсь помочь, чем смогу.
— Ты не будешь думать, что это ужасно с моей стороны — спрашивать тебя о своих делах, в то время как тебя только что выгнали?
— Нет. Но очень мило, что ты это говоришь, Питер. Я это ценю.
— Знаешь, я часто думал, что ты не в себе.
— Почему?
— Ну, все эти твои идеи насчет архитектуры... никто никогда не соглашался с тобой, ни декан, ни профессора... А они-то свое дело знают. Они всегда правы. Не знаю, почему я пришел к тебе. — Сколько людей, столько и мнений. Что ты хотел спросить? — О моей стипендии на учебу в Париже. Я получил приз Общества архитектурного просвещения.
— Лично мне это бы не понравилось. Но я знаю, что для тебя это важно.
— На четыре года. Но, с другой стороны, Гай Франкон недавно предложил мне работать у него... Сегодня он сказал, что предложение все еще в силе. И я не знаю, что выбрать.
— Если ты хочешь моего совета, Питер, иди работать к Гаю Франкону. Мне наплевать на его работу, но он хороший архитектор, и ты у него научишься строить.
— Видишь ли, поэтому я и восхищаюсь тобой, Говард; ты всегда понимаешь, что выбрать.
— Стараюсь, как могу.
— Как у тебя это получается?
— Да так, просто...
— Но видишь ли, я не уверен, Говард, я никогда в себе не уверен. А ты всегда уверен.
— Я бы так не сказал. Но, мне кажется, я уверен в своей работе.
Вот вам пример «очеловечивания» персонажа.
Молодой читатель, которому я показала эту сцену, с изумлением и негодованием сказал мне: «Да он не страшный, он просто обыкновенный!»
Давайте посмотрим, что передано в этих двух сценах.
В оригинальной сцене Рорку безразлично, как смотрит Питер Китинг или все вообще на то, что его выгнали из колледжа. Он даже не задумывается ни о каком «сравнительном стандарте», ни о каком отношении между тем, что его выгнали, а Китинг преуспел.
Рорк вежлив с Китингом, но совершенно равнодушен.
Он смягчается и проявляет какой-то намек на дружелюбие, только когда Китинг говорит об уважении к его взглядам, а главное, когда Китинг сам проявляет искренность.
Совет Рорка быть независимым показывает, что он великодушно принимает проблему Китинга всерьез, ведь он говорит ему не о конкретном выборе, но о ключевом принципе. Сущность различия между собой предпосылок героев сфокусирована в двух репликах. Китинг: «Как получается, что ты всегда можешь принять решение сам?» — Рорк: «Как получается, что ты позволяешь другим решать за тебя?»
В переписанной сцене Рорк принимает стандарты Китинга и его матери. То, что его выгнали, — катастрофа, а успешное окончание колледжа — триумф. Но он проявляет великодушную терпимость.
Рорк заинтересован в будущем Китинга и готов помочь ему.
Он принимает его соболезнования.
На оскорбительную реплику о его мнениях он откликается с интересом, переспрашивая: «Почему?»
Он проявляет уважительную терпимость к различию их точек зрения, тем самым признаваясь в том, что для него все в мире относительно.
Он дает Китингу конкретный совет, не считая неправильным то, что Китинг полагается на чужое суждение.
Он не особенно уверен в своем мнении и старается преуменьшить даже то, что есть. Он не воспринимает уверенность в себе как очевидную добродетель, он не видит, почему он должен быть уверен в чем-то, не касающемся его работы. Таким образом, он показывает, что он просто поверхностный и узкий профессионал, честен по отношению к своей работе, но начисто лишен честности вообще. У него нет серьезных принципов, философских убеждений и ценностей.
Если бы Рорк был таким, он не смог бы выдержать восемнадцати лет беспрерывной битвы, не смог бы и победить — просто сдался бы через год или два. Если бы в романе была переписанная сцена, а не оригинальная (и еще несколько «смягчающих» штрихов), последующие события оказались бы бессмысленными, действия Рорка непонятными, неоправданными, психологически невозможными, и все построение его характера развалилось бы на куски, равно как и сам роман.
Теперь, надеюсь, ясно, почему основные элементы романа — это составляющие и свойства, а не отдельные части, как ясно и то, каким образом они взаимосвязаны. Тему романа можно передать только через события сюжета, события сюжета зависят от характера персонажей, участвующих в этих событиях, построить характеры можно только через события сюжета, а сюжет не построишь, если нет темы.