Романтическое плавание
Шрифт:
Пока он поворачивал ключ в замке и открывал дверцу, мистер Джонсон смотрел на него и улыбался.
В то время как маркиз, вернувшись с прогулки, отводил своего коня в конюшню, по лугам и рощам сломя голову мчался другой всадник.
Тем, кто наблюдал за ним издалека, могло показаться, что это высокий стройный юноша, который, несмотря на свое хрупкое телосложение, на удивление ловко управляется с лошадью.
Однако стоило всаднику приблизиться, как становилось ясно – это
Глаза ее загорались энтузиазмом и восторгом, когда она заставляла лошадь взять очередной барьер. Конь, достаточно крупный и ретивый, послушно взлетал над препятствием и легко приземлялся, и всадница ни на мгновение не теряла над ним контроль.
Грум средних лет не оставлял попыток догнать свою госпожу. Наконец их лошади поравнялись и слуга взмолился:
– Пожалуйста, не делайте так больше, мисс Лексия! Хозяин шкуру с меня спустит, если узнает, что вы катаетесь по окрестностям в таком неподобающем виде!
– Не бойся, Хоукинз, я не дам ему спустить с тебя шкуру! Это моя добрая воля, и, если придется, я так ему и скажу.
Столь оптимистичное заявление не успокоило Хоукинза, однако он умолк и потрусил следом за хозяйкой к дому.
– Сегодня Скайларк был великолепен, не правда ли? – произнесла девушка нараспев.
– Не могу знать, мисс! Я никак не мог вас догнать, – хмуро отозвался грум.
Лексия усмехнулась про себя. Она привыкла всегда поступать по-своему, и это ее вполне устраивало, пусть даже кого-то ее поступки и шокировали.
И все же очередные нотации от папеньки ей выслушивать не хотелось, поэтому в дом она намеревалась проникнуть через заднюю дверь и переодеться прежде, чем он ее увидит.
Но надо же было случиться, чтоб именно в этот момент отец выглянул в окно и увидел, как она проезжает по двору.
– Лексия! Немедленно зайди ко мне!
Девушка вздохнула:
– Хорошо, па.
Не дожидаясь помощи, она спрыгнула со своего огромного скакуна, отдала поводья Хоукинзу и вошла в дом через французское окно, ведущее прямиком в комнату, где они с отцом обычно завтракали.
– Моя дочь разъезжает по окрестностям в таком виде! Возмутительно! – негодовал отец, переходя в столовую из комнаты, окна которой как раз выходили на конюшни. – Ступай к себе и немедленно переоденься! Хотя нет, подожди! Нам есть о чем поговорить.
– Господи, я умираю от голода.
Девушка села за стол, налила себе кофе, взяла тост и попыталась успокоить отца:
– Па, я всего лишь прокатилась верхом.
– Не называй меня «па»!
– С чего бы это?
– Это вульгарно. Английские леди говорят «папа».
– Но я американка!
– Чушь! Я – англичанин, твоя мать – мир ее праху – была англичанка. Ты сама родилась в Англии…
– Но когда мне исполнилось три года, мы переехали в Америку, и я там выросла. Я люблю Америку и чувствую себя американкой.
– Что ж, чем скорее ты откажешься от этой блажи, тем скорее сможешь занять свое место в английском высшем обществе, – твердо сказал отец.
– А разве не в этом обществе я была, когда мы жили в Лондоне? – с невинным видом спросила Лексия. – Помнится, мы выезжали в свет чуть ли не ежедневно!
– Но ты так и не была представлена при дворе, а ведь это – вершина моих устремлений!
В глазах Лексии сверкнули искорки смеха.
– Правда? А мне казалось, вершина твоих устремлений – выдать меня замуж за титул. Принц Уэльский подойдет? Ах, совсем забыла, он ведь уже женат. Но ведь у него, кажется, есть сыновья…
– Пожалуйста, Лексия, не шути, когда речь идет о таких серьезных вещах! И почему бы тебе не выйти замуж за самого титулованного холостяка в стране? Не понимаю!
– Хотя бы потому, что я – никто, – весело отозвалась дочь.
– Послушай, что я скажу тебе, девочка. Никто – это тот, у кого нет денег, а у тебя они есть. Неужели ты сама еще этого не поняла?
– Я хочу сказать, у нас нет титула, даже самого скромного.
– Твоя матушка была дочерью рыцаря!
– Да, но этим вряд ли впечатлишь какого-нибудь герцога или маркиза. Я – никто, папочка, и меня это вполне устраивает. Более того – я даже этому рада!
Мистер Дрейтон с осуждением взглянул на дочь. По его мнению, это была чистой воды ересь.
– Постарайся не говорить ничего подобного в обществе, – произнес он предостерегающим шепотом.
– Ладно, не буду, – ответила Лексия, но смирения ее хватило ненадолго, – однако думать так мне никто не запретит.
– Выбрось это из головы! Тебе пора научиться вести себя, как подобает английской леди, и привыкать к новой жизни.
– А почему Англия не может привыкнуть ко мне?
Эта идея настолько шокировала мистера Дрейтона, что он не нашелся с ответом.
– Чтобы я больше этого не слышал, – вымолвил он наконец. – У тебя масса достоинств, Лексия, и я не хочу, чтобы они остались незамеченными. Ты была самой красивой в Лондоне, а уж здешним красавицам до тебя очень далеко.
– Но, па! – в притворном ужасе воскликнула девушка. – Ты не должен так говорить, иначе люди подумают, что мы невоспитанные и слишком много о себе воображаем. А мне хочется, чтобы местное общество нас приняло. Мне хочется танцевать на балах у соседей и устраивать свои собственные! И чтобы наши вечеринки были самыми интересными в округе!
– Если все, о чем я слышал, – правда, то так оно и будет, – отвечал отец. – Общество в Беркшире – очень приятное, и я тоже хочу завязать приятельские отношения с соседями. И в первую очередь с маркизом.