Романтик. Детектор лжи
Шрифт:
– Кому-то в больницу надо? – суетились менты, такие мягонькие, прямо шелковые.
Ну, правильно, нашкодили, скоты, теперь готовы на брюхе ползать и хвостом вилять – легавое племя.
Перчаткин взглянул на меня, узнал, но и виду не подал, что знакомы – лишь сглотнул громко и судорожно, губы его задрожали.
Подъехали гаишники:
– Давайте, рассказывайте, что здесь случилось.
Пусть разбираются – за то им и платят.
Смирившись с мыслью, что это не сон – разбита машина и сам поврежден,
– Привет. Такое дело – попал в аварию: машину разбил, сам пострадал, так что не смогу больше платить тебе за любовь. Извини.
Какие-то ненужные вопросы, восклицания.
Нет, без денег она ко мне ни ногой: так получалось по психологии – науке, к которой я всегда относился с большим уважением.
– Все – мне некогда. Прости и прощай….
Уф, одной неприятностью стало меньше. Теперь другая….
Гаишники, измерив расстояния, зарисовали план диспозиции. Потом выслушали показания. Один весело подмигнул:
– Ты не виновен, он не виноват – стало быть, судьба такая. Кого ж винить?
– Вон тот «УАЗик».
«Таблетки» и след простыл.
– Почему вы их отпустили?
Второй гаишник эрудит:
– Русь, куда несешься ты? Не дает ответа.
А потом все устроил как надо – вызвал эвакуатор, мне сказал:
– Отвезешь машину и в ГИБДД.
Вот еще проблема – куда ее деть? В гараж не затолкать, во дворе не бросить: в «пятерочке» нет целых стекол, двери повреждены – мигом разграбят. Обратился к разуму, и тот, молодчага, сразу помог. К Генке Соколову надо под окна поставить – у него свой дом как раз напротив моего балкона. И мне видать, да и любители чужого добра поостерегутся тырить – Геннадий авторитет в Увелке.
Сокол оказался дома и был непротив. Осмотрев машину, приценился сразу:
– Беру за двадцать пять, столько же вложу – продам за семьдесят.
– Не продашь, – остудил его предпринимательский пыл, – нет документов: кредит не погашен.
Поехал в город, в ГИБДД, размышляя о своем печальном будущем.
Тут уже всё решили – я виноват.
– Пиши объяснение.
– Не умею левой, – продемонстрировал распухшую кисть правой руки.
Мой отказ гаишников позабавил:
– Так и запишем – от объяснений отказался. В трубку дунем или сразу в больницу едем для принудительной сдачи крови на предмет присутствия в ней алкоголя?
А я подумал: вас бы самих в больничную палату – в ту, что с решеткою на окне. И после этой мысли со мной случилось удивительная метаморфоза – вдруг совершенно избавился от страха перед ментами. На то были причины – машины нет, права у них, и навсегда пропало желание садиться за руль. А пассажиру или пешеходу козлы с полосатыми палками да в погонах не так уж страшны. Настроение стало боевое, отчасти фаталистическое – все, что в силах моих,
Подсунули протокол:
– Прочитай, распишись.
Я прочитал:
– Чего, чего? Я виноват? Окстись, офицер. Ты почему «таблетку-то» отпустил – ведь я же тебе говорил: с неё вся катавасия заварилась. Так, ясно – своих выгораживаете? Посмотрим, что скажет на это суд.
Они растерялись, я же чувствовал себя на коне – никакого напряжения в душе, лишь тело болело от травм ДТП, добавляя адреналину. Один заикнулся, что я, мол, не достаточно опытный водитель – не справился с управлением на скорости в гололед и…
– Сынок, – сообщил офицеру, – тебе ещё мамка попку мыла, когда я за руль сел.
Он подскочил с перекошенным злобой лицом:
– Да я, да я… да я тебя сейчас закрою за оскорбление должностного лица при исполнении!
Я потряс рукою, демонстрируя поврежденную кисть:
– А я скажу суду, что покалечили меня вы, понуждая подписать липовый протокол. Вы ж не повезли меня в травмпункт на освидетельствование повреждений, полученных в момент аварии. Значит эти травмы от пыток в камере.
Гаишник сел и рот открыл, глазенки выпучив.
Тут из травмпункта шерочку с машерочкой привезли – Перчаткина с подругой, а офицерик, сопровождавший их, потирал руки:
– Есть легкое, с временной потерей трудоспособности – будем возбуждать административное….
С меня мигом слетел кураж, а в голове задергалась паническая мыслишка: сейчас, в эту самую минуту решится моя судьба. Обида и стыд придавили апломб и раздавили душу – почувствовал себя вдруг самой жалкой тварью на всем белом свете. О суетливом менте с презрением подумал: наверное, премию получит гад – ишь, как ликует.
Да еще Перчаткин плюнул в душу – заныл пискляво:
– Ты, ты виноват – не я же….
Гаишник снова подсунул протокол:
– Подписывай.
На мое угрюмое молчание:
– Ну, хорошо – суд так суд. Только учти, проиграешь – «десятку» будешь восстанавливать сам. С твоей пассажирки ребята из «таблетки» сняли показания, что вез за деньги – значит бомбил, а у тебя услуги такси страховкой запрещены. Если компания узнает, платить откажется – будешь ты.
Была такая перспектива. Нытика Перчаткина я пожалел:
– Ладно, если допишешь, как причину ДТП, помеху на дороге.
Он дописал – я подписал, что признаю себя виноватым.
Менты обрадовались – то-то. Пусть себе: радость свята, это горе – зло.
Впрочем, нельзя сказать, что мне доставляло удовольствие этих козлов дразнить. Надо было добираться домой и думать, как и на что дальше жить. О том, что надо бы тоже в травмпункт показаться, я не сообразил.
Пошел, а менты ехидненько за спиной:
– Жди повесточки в суд, горе-водитель…