Ромашка для Горыныча
Шрифт:
— Читай!.. — хриплю.
— Слухи о возможном объединении двух влиятельных семей, — читает Алина и замирает.
— Дальше!..
В моей голове сумбур из невозможности происходящего и неизбежности грядущего.
— Вчерашнее сообщение вызвало волну обсуждений: «Великие объединяются с великими», — запинаясь, читает Алина. — По слухам, в ближайшее время может состояться объединение двух крупных фамилий — бизнесмена, нефтяного воротилы Егора Владиславовича Горина и главы корпорации "СтройИнвест" Василия Андреевича Ладушина. Источники утверждают, что сын Горина,
На негнущихся ногах подхожу к столу и бухаюсь на стул. Руки дрожат, в голове хаос, в груди разливается тянущая тупая боль.
— Сонь, может, это неправда! — Рита подбегает ко мне, обнимает со спины и прижимается головой к щеке. — Ну, мало ли, что в этих новостях напишут. Это же журналисты! Им дай только волю, они из мухи слона сделают. Ну, кому ты веришь? Это же просто сплетни.
Молчу, не слушая её, и смотрю в потерянное лицо Алины. Понимаю, что она что-то не договаривает.
— Там же есть что-то ещё, да, Алин?..
Подруга дёргается, а потом поворачивает телефон ко мне.
На экране фотография.
Я смотрю на неё, и сердце сжимается болезненным спазмом.
На фото — Егор, улыбающийся своей лёгкой, немного наглой ленивой улыбкой. Его серые глаза искрятся, но взгляд направлен не на камеру. Он обнимает за талию невысокую стройную шатенку и смотрит на неё с такой нежностью, что это видно даже через экран.
Эти двое явно не хотят афишировать своё общение, потому что стоят в каком-то тихом укромном уголке.
Рита переводит взгляд с меня на Алину, и обратно. А потом подскакивает и гневно трясёт в воздухе кулачками.
— Вот он, гад паршивый! Конь педальный! Самец недоделанный!.. Сонь, — она садится передо мной на стул и крепко сжимает мои ладони, — да забей ты на него! Он же кобелина, каких поискать! Он даже мизинца твоего не стоит! Мы тебе такого парня найдем, что Горин от досады себе руки по локоть отгрызёт! В сто раз, нет — в тысячу! — лучше этого мажора с золотой ложкой в жо…
Мою скромную интеллигентную подругу прёт не по-детски, и в другое время, при других обстоятельствах, я бы искренне посмеялась над её непонятно откуда взявшимся лексиконом. При других обстоятельствах, но не сейчас…
Отвожу от подруги невидящий взгляд, аккуратно высвобождаю свои руки, встаю со стула и медленно иду к своей кровати. Ложусь лицом к стене, накрываюсь одеялом и тихо прошу:
— Девочки, будете уходить, выключите, пожалуйста, свет…
Девчонки подбегают ко мне. Алина шепчет что-то утешающее, а Рита клянёт Егора на чём свет стоит и обещает мне все земные блага и сто пятьдесят принцев на белом коне и в золотом кабриолете одновременно.
На белом коне мне не надо, а в золотом кабриолете у меня уже… был…
— Девочки, — хриплю, потому что слова с трудом продираются сквозь горло. — Пожалуйста, идите на занятия. Я хочу побыть одна… Прошу…
— Сонь… Ну, Сонь… — в голосе Риты слышатся слёзы. — Ну, плюнь ты на него! Он ни
Тяжело вздыхаю. Понимаю, что подруги хотят меня утешить, но мне это сейчас не нужно. Я просто хочу принять эту ситуацию, потому что где-то в глубине души подсознательно ждала, что однажды всё закончится именно так.
— Идите на занятия, — повторяю. — Я ничего с собой не сделаю, не бойтесь. Просто хочу полежать, подумать.
Помявшись ещё несколько минут, девчонки всё-таки собираются и, взяв с меня клятвенное обещание, что я не натворю глупостей, тихонько уходят. А я остаюсь одна.
Лежу, уставившись пустым взглядом в стену, и думаю о том, как всё-таки хорошо, что я не успела сотворить с Гориным самую большую глупость в своей жизни. Почти не успела… Вот совсем капельку…
Когда ты по-настоящему счастлив, время летит незаметно. В рутине оно тянется, словно резина. В горе… оно словно замирает: минуты, дни и даже недели останавливаются и со скрипом начинают отматывать колесо жизни назад, закольцовываясь на одних и тех же моментах.
Обычно это важные жизненные вехи, связанные с человеком, вокруг которого теперь вращаются твои мысли. И ты снова и снова прокручиваешь их в голове, словно на повторе, возвращаясь к ним и пересматривая, потому что там, в прошлом, ты ещё не знаешь, что ждёт впереди, и искренне веришь, что вся твоя жизнь будет состоять из этого бесконтрольного беспробудного всепоглощающего счастья.
Раз за разом я прокручиваю всё, что связывало меня с Гориным.
Вот наша первая встреча, и я смотрю в его грозовые глаза… Наверное, тогда я и залипла на них. Меня подавил его пристальный изучающий взгляд и, сколько бы я потом не упиралась, не гнала его от себя, он не отпускал, намертво вцепившись в глубокое подсознательное.
Вот я сижу на полу в коридоре, а Егор смотрит на меня своим тёмным пугающим взглядом…
Вот он хватает меня, когда я падаю с лестницы, и дышит в макушку…
Издевается надо мной на улице, а потом извиняется в комнате и присылает те злополучные кроссовки…
Несёт меня в "Скорую"…
Покупает лекарства…
Передаёт с девчонками фрукты, запретив говорить, от кого они…
Встречает из больницы и целует на остановке…
Разбирается с Элиной…
Бесконечно злит своими хаотично меняющимися пассиями…
Возится с невменяемой мной после не совсем правильного шампанского…
Скользким ужом проскальзывает в мои сны…
Ловит в пустой аудитории и приручает моё тело к своим рукам…
Затаскивает за киоск и предлагает встречаться…
Говорит нескончаемое количество ласковых и покоряющих душу слов…
Ласкает и практически занимается со мной любовью…
И всё это время помогает, поддерживает и заботится…
Я вспоминаю все дни рядом с ним, когда была так счастлива, что мне просто сносило крышу. Прокручиваю моменты и отматываю ленту жизни назад, чтобы вновь окунуться в те мгновенья, когда я любила, и мне казалось, что меня, хоть немножечко, но тоже любят…