Ромашка для Горыныча
Шрифт:
— Не знаю, Константин Юрьевич… Простите, я прослушала… — лепечу, пряча глаза.
Историк укоризненно качает головой.
— Ну что же ты, Соната, я ведь только что объяснял…
— Константин Юрьевич, а ей не до учёбы, у неё горе, — издевательски тянет с задней парты Олег. — У неё парень женится… а её на свадьбу не пригласил!..
Конец фразы утонул в громком гоготе.
Закрываю глаза и сглатываю. Пусть смеются и издеваются. Мне всё равно. У глупых людей умных шуток не бывает,
— Ну-ка, прекратить! — историк стучит по столу ручкой. — Чужую личную жизнь обычно обсуждают те, у кого нет своей! А по сему — продолжим!
Невольно хмыкаю. Спасибо, Константин Юрьевич, уели шутника.
Наградив преподавателя благодарным взглядом, утыкаюсь носом в конспект. Соната, не отвлекайся! У тебя есть более важные дела, чем несбывшиеся мечты о Горине.
Все пары усиленно пишу конспекты, не давая себе даже шанса пожалеть себя, поэтому вечером выхожу из института, выжатая как лимон.
Голова раскалывается, каждая мысль отзывается в висках болезненным эхом. Всё, о чём мечтаю — дойти до общаги, швырнуть сумку в угол и бухнуться на кровать. Спать. Просто спать, чтобы не думать больше ни о чём.
— Слышь, рыжая! — меня догоняет какой-то парень и, замедлив шаг, пристраивается рядом. — Может, замутим сегодня пати на двоих? Раз уж теперь ты свободна!
Свободна. Слово-то какое острое. Колет, как осколок стекла.
— Нет! — цежу и резко ускоряю шаг.
— Да чё ты ломаешься, как целка? — рычит он и хватает меня за руку.
От неожиданности дёргаюсь, сумка летит вниз, и конспекты веером рассыпаются по мокрому асфальту.
— Отвали, — шепчу, опускаясь на корточки.
Негнущимися пальцами цепляю раскисшие от снега листы, на глаза наворачиваются слёзы. Давлю их и старательно глубоко дышу.
Парень презрительно хмыкает и сквозь зубы цедит:
— А чё так грубо? Или думаешь, заступится кто?
Сердце гулко стучит. Молча собираю тетради, стараясь не смотреть на зависшего надо мной идиота.
Он сплёвывает на землю.
— Горынычу ты, вроде, теперь до фонаря, так что поменьше гонора, крошка. Соглашайся, а то…
— Кто там кому до фонаря, не твоё дело, Лыгин! — раздаётся холодный властный голос, и я, вздрогнув, поднимаю глаза.
Рядом с нами, засунув руки в карманы брюк и приподняв в холодной усмешке губы, стоит Игнат.
— Матвеев, шёл бы ты отсюда, — цедит парень, которого Игнат назвал Лыгиным. — Не видишь, девочка уже занята?!
— Вот именно, что занята, — всё так же холодно парирует Игнат. — А ты на чужое позарился.
Лыгин коротко усмехается и делает шаг вперёд.
— На твоё, что ли? А сразу с двумя — не надорвёшься?
Медленно встаю, крепко
— Горыныч вернётся, спросишь у него. Он умеет популярно объяснять. Готовься, — хмыкает Игнат и поворачивается ко мне. — Соня, пошли, провожу тебя до общаги.
Открываю рот и перевожу взгляд с одного парня на другого. Это между кем и кем меня сейчас, как кусок свинины на рынке, делят?..
— Так, я не понял! У них же замуток больше нет! — не отступает Лыгин.
— У меня другая информация, — жёстко бросает Игнат, не отводя от меня взгляда. — Соня, в общагу!
Молча хлопаю ресницами, стараясь осмыслить происходящее. Получается, Игнат за меня заступился не потому, что Алина попросила его присматривать, а потому что… Что?
На этот вопрос у меня только один ответ — Игната ко мне подослал Горин. Только зачем? Охранять? Отгонять других парней? Сердце неприятно сжимается. Ему теперь не всё ли равно, где я и с кем? Или он хочет на два фронта поиграть — в Москве с невестой, здесь — со мной? В таком случае, пошёл бы ты, мажор, куда подальше! Я не твоя игрушка!
Поджимаю губы, молча разворачиваюсь и иду, даже не глядя на следующего за мной Игната. Выполняет указание Горина? Ну и пусть! Мне до этого нет никакого дела. Я иду в общагу, потому что именно туда и шла с самого начала
— Сонь, зря ты на Гор…
— Шёл бы ты куда подальше со своим Гориным! — резко разворачиваюсь к парню и сверлю его ненавистным взглядом. — Оставьте меня в покое! Все!
Разворачиваюсь и бегу к общежитию. Быстро прохожу по коридору, ни на кого не обращая внимания.
Косые взгляды? Да мне-то что, пусть смотрят! Злые смешки за спиной? Да над кем только дураки не смеются!
Плевать! Плевать на всех!
Вхожу в комнату и хлопаю дверью перед носом Игната. Он такой же, как и все. Тоже защищает своего дружка!
Алина приподнимает голову от учебника и недоумевающе наблюдает за тем, как я пыхчу и раскладываю на батарее мокрые тетради.
— Господи, Сонь, что опять? — наконец, спрашивает она.
— Иди. Там, кажется, к тебе, — киваю в сторону двери.
Скидываю куртку, не раздеваясь, забираюсь в кровать и с головой накрываюсь одеялом.
Голова болит так сильно, что мне становится дурно.
— А случилось-то что? — не отстаёт Алина.
— Ничего, — корчусь под одеялом и крепко зажмуриваюсь. — Голова сильно болит… Дай поспать…
Закрываю глаза и мгновенно проваливаюсь в мутный, тягучий кошмар.
Во сне меня сжимают страшные, липкие щупальца. Я пытаюсь вырваться, кричу, но с каждой секундой воздуха становится всё меньше, и я понимаю, что вот-вот задохнусь.