Ромео с большой дороги

Донцова Дарья

Отхлебнув латте, я чуть не застонала от восторга. Пирожки съелись в две секунды, да и кусок торта со сливками исчез совсем незаметно. Прикрыв глаза, я вытащила сигареты и внезапно подумала: «Зачем Феня приходила к Алевтине? По какой причине она решила прикинуться сотрудником магазина бытовой техники?»

У бывшей няни Волковых запоминающаяся внешность. Бифокальные очки и торчащие вперед зубы, перчатки на руках, большая сумка, седые волосы с традиционной укладкой и пронзительно яркие карие глаза. Нет, у меня не имелось сомнений относительно

личности, заглянувшей к Антонине Петровне. Вопрос стоял иначе: «К чему было Фене навещать Алю?»

Кстати, нянька допустила ошибку. При оформлении кредита непременно требуют паспорт, а основной документ гражданина России, удостоверяющий личность несчастной Кулькиной, хранится в сейфе интерната. Ну никак покупательница не могла приобрести на имя Алевтины телик! Вот этот момент Феня не учла, да и Антонина Петровна не обратила на него внимания.

Кстати, я сама хороша! Совершенно забыла про кошелек с немаленькой суммой денег, поступила отвратительно безответственно! Феня, скорей всего, уже похоронила мысленно портмоне с купюрами.

Отодвинув пустой стакан, я стала набирать номер Фени, но нянька не спешила снять трубку. Отложив сотовый, я приняла решение: следует немедленно ехать в совхоз «Светлый луч», отдать растеряхе найденное и задать ей парочку вопросов. И лучше о своем визите заранее не предупреждать!

– Принесите счет, – попросила я официантку, а потом набрала номер справочной и потребовала: – Как проехать в совхоз «Светлый луч», расположенный в Московской области? Пожалуйста, объясните дорогу очень подробно, у меня географический кретинизм.

Глава 27

Встречаются иногда места, где время словно замерло. «Светлый луч» оказался из их числа. Въехав на центральную аллею усадьбы совхоза, я умилилась до слез. Относительно широкая, но совершенно разбитая дорога привела меня на площадь, где в середине клумбы стоял памятник Ленину. Ильич держал в одной руке кепку, а второй дланью указывал куда-то вбок, наверное, звал в коммунистическое завтра, куда мы так и не добрели.

За спиной вождя мирового пролетариата растекалось двухэтажное здание из некогда светлого, но теперь сильно потемневшего кирпича. На фронтоне виднелись выложенные красным камнем буквы, складывающиеся в лозунг «Учиться, учиться и еще раз учиться». Это явно была школа. Рядом стояли еще несколько похожих домов, по-видимому, здесь находился административный центр совхоза.

Я вышла из машины и поразилась мертвой тишине. Не кричали дети, не лаяли собаки, не плакали младенцы, не матерились пьяные мужики, не орали их жены. Просто кладбище, а не совхоз.

Но уже через секунду я разглядела, что в окнах школы нет ни одного целого стекла, а клумба, на которой торчит монумент, завалена мусором.

– Тут есть кто живой? – заорала я.

Тишина послужила ответом.

Мне стало не по себе. Я вновь села за руль, проехала метров сто вперед и с огромным облегчением увидела женщину, одетую, несмотря на теплую погоду, в пальто

и вязаную шапку.

– Здравствуйте! – крикнула я, опуская стекло. – Скажите, где тут улица Ленина?

Аборигенка вжала голову в плечи и метнулась вбок.

– Погодите! – еще громче закричала я. – Не сделаю вам ничего плохого, просто хочу дом найти! В гости приехала!

Но незнакомка не оборачивалась и вскоре исчезла меж двух явно нежилых трехэтажных зданий.

– Она по-русски не говорит, – раздался внезапно хриплый басок.

От неожиданности я вздрогнула и спросила:

– Кто тут? Не вижу вас.

Послышалось покашливание, и передо мной словно из ниоткуда возник подросток лет двенадцати, одетый в футболку с надписью «Pank» и в рваные, грязные джинсы.

– Зря вы с ими болтать пытаетеся, – серьезно заявил мальчик. – Их сюда переселили, они по-нашенскому ни бум-бум.

– Кто? – поежилась я.

Над полупустым совхозом клонилось к закату солнце, его лучи самым диковинным образом освещали развалины некогда явно процветавшего места. Пейзаж выглядел пугающе, и вообще ситуация напоминала начало какого-нибудь фильма Бергмана: тишина, пустота, полувменяемая убегающая женщина, мальчик, который просто должен через пару мгновений, захохотав, превратиться в трясущуюся собаку…

Подросток вытер нос кулаком.

– Хрен знает откуда приехали, – мирно объяснил он. – У их тама чегой-то случилося, мы с мамкой не поняли. Навроде землетрясение, а может, война. Их здеся поселили, в многоэтажке. Супер устроились – и вода есть, и электричество, и газ. Ваще! А че, разве плохо? Зимой топят, о дровах заботиться не надо. Они тута не первый год, но по-нашенскому говорить не хочут и от нас шарахаются. Во, видали? Летом в пальто ходят, а зимой ваще, блин, в одеяле, намотают сверху и прут. Смехотень!

– Ты сам отсюда?

– Местные мы, – зашмыгал носом собеседник.

– Можешь показать, где улица Ленина?

– А вы на ей стоите. Во, отсюдова вниз идет. А че надо?

– Дом номер один.

– Это на том конце, у речки, в Хасановке.

– Где? – не поняла я.

Паренек усмехнулся, а затем на одном дыхании выдал информацию:

– Тама раньше ферма стояла, коровья, а у них бык имелся, его Хасан звали, так он один раз удрапал и на поле мужика извалял, потом на пустыре дома построили, люди стали район Хасановкой звать, улица Ленина туда упирается. Но тама никого нет.

– Совсем?

– Вы сходите, поглядите. Хотите, провожу? – прищурился мальчишка.

– Садись, – предложила я, – прокатимся.

Парнишка не спешил к пассажирскому месту. Он вытер руку о штаны и решил представиться:

– Толян.

– А я Даша.

– Вы, тетя Даша, – весьма вежливо продолжил беседу подросток, – тама не пропретеся. Машина низкая, брюхом чиркать станет.

– Дорога вроде ничего.

– Это до кустов, – деловито объяснил Толян, – а дальше хужее. Вылазьте, пехом пошкандыбаем. Сто рублей.