Ромео во тьме
Шрифт:
«Но каким способом? Воистину адским способом!» – Всплеснул руками Ангел.
«Спасибо за комплимент, но это был единственный способ!»
Дьявол успокоился, увидев, как опустил голову Ангел, не осмеливаясь возразить. Он пригладил бороду и вновь склонился над Ромео.
Расширенные и остекленевшие глаза его были устремлены на Лукавого. Тот улыбнулся. «Я мог бы лишить тебя рассудка сейчас, это было бы подходящим исходом трагической сцены, но это было бы слишком просто. Я же говорил, что тебе остались считанные дни. Я предлагал тебе спокойно отравиться? И для чего все эти драмы? Я мог бы убить тебя сейчас,…но я добрый, мне жалко такое милое тело…помирай уж, как должен. Твой друг поможет тебе в этом. Я только рад, что в итоге ты сделал правильный выбор, номер 6871!»
Он замолчал ненадолго, рассматривая лицо Ромео и размышляя.
«Пожалуйста»…– осмелилась прошептать душа, но не осмелилась продолжить.
Ангел, тряхнув головой в бессильном гневе, взлетел и исчез во тьме, раздув занавески порывом ветра от мощных крыльев.
«И, в конце концов, с человеком остается только Дьявол!– Проводив его взглядом, с торжеством воскликнул Сатана. – Пока! Увидимся скоро!»
2.
«Открой глаза! Господи, открывай же глаза! Ну, пожалуйста, очнись!»
Ромео почувствовал, как кто-то хлестал его по щекам. Слипшиеся веки дрогнули и тяжело разомкнулись.
Юноша медленно открыл глаза. Сердце его колотилось в груди как безумное, все тело казалось онемевшим. Он повел глазами вокруг себя. Над ним склонился Доминик. В глазах его таился испуг.
– Давай. Вот, молодец. Вот так. Отошел? Слава Богу! – Мэйз с облегчением, громко выдохнул и улыбнулся одними глазами.
Через распахнутое окно просачивался серый рассвет, оплывшая и совсем растаявшая свеча валялась на полу, сам он лежал посреди ванной комнаты. Вокруг себя Ромео увидел какие-то осколки, кожа на пальцах была свезена.
Но больше ничего необычного он не заметил. Страх постепенно отпускал его из своих тисков.
Было холодно, и все тело ломило. Он попробовал сам встать на ноги, но сделал это слишком поспешно. У него закружилась голова, к горлу резко подкатила тошнота. Со стоном он снова обмяк в руках Мэйза. Тот аккуратно поднял его с пола и, придерживая одной рукой, второй пустил в раковине холодную воду.
– Потерпи сейчас немного, тебе сразу станет лучше. – Пробормотал Доминик, и, осторожно прислонив Ромео к раковине, сунул его голову и руки под струю ледяной воды.
Под ледяной водой оживали пальцы, губы, глаза. Только ощутив, что сознание возвращается к нему, Ромео тяжело поднял голову и осмелился посмотреть в осколок зеркала, что уцелел в раме.
Лицо, которое он увидел, было бледно и измучено, но это было его лицо. «Что ты делаешь с собой?…» – прошептал он Ромео-отражению.
– Что ты делаешь с собой? – Громко, с укором повторил Мэйз его слова. Он вытер его лицо полотенцем, потом подхватил его под руки и вывел из ванной. Колени Ромео подгибались, и он, то и дело, повисал на руках Мэйза.
– Соберись, парень. – Увещевал его Доминик, – Сейчас мы дотащимся до твоей кровати. Ты ляжешь, я сделаю тебе укол, и ты заснешь… Господи, зачем ты это сделал…зачем? Ведь оставалось совсем чуть-чуть потерпеть. Теперь опять все сначала…
– Доминик, я…– Ромео запнулся: боль вдруг обрушилась на него, и с ног до головы окатила убийственной раскаленной волной.
К нему всех сторон начали слетаться черные тени. Они просачивались в его голову, одна за другой. Они обволакивали его мозг, и быстро растворяли его, как в кислоте. Тени заполняли его всего, обвивались вокруг каждого органа, и стремительно пропитывали его своей смертоносной кислотой.
Их действия причиняли Ромео неимоверные страдания. От боли, в глазах Ромео померкло, ему стало нечем дышать.
Ромео вдруг понял, что умирает.
Ему сделалось так страшно, что он хотел закричать, но у него не было сил.
– Дом… – его тело слабело с каждым мгновением.
Зато сердце билось все громче и быстрее, будто кто-то заводил его ключом, как механическую игрушку. – Доминик…– Ромео обдало невыносимым жаром. Прямо перед собой он увидел второго себя. Его лицо улыбалось с дьявольским удовлетворением, глаза его алчно горели, он манил Ромео к себе.
Мэйз собрался с силами, чтобы поднять его и, как можно, аккуратнее, положил его на кровать:
– Вот, уже все. Уже добрели. Не бойся, ты будешь в порядке. Мы с тобой все исправим. У нас все получится. Только потерпи чуть-чуть. А, ну-ка! – Но Ромео вдруг взвился, задрожал, вцепился в его руку и глянул на него с таким ужасом, что тот оторопел.
Что-то слева в груди Ромео запекло так, будто туда поставили раскаленный утюг, сердце затрепетало, как на тоненькой ниточке. Юноша отчетливо услышал его удары, которые резко замедлились: Тук,…тук,… – он захлебнулся и провалился во тьму.
Юноша захрипел, глаза его расширились, и вдруг он обмяк. Руки его безжизненно повисли.
От неожиданности, Мэйз не удержал его, и Ромео тяжело повалился на пол, рядом с кроватью.
Доминик упал на колени и прижал ладонь к его горлу. От страха у него перехватило дыхание, и он начал жадно хватать воздух ртом: похоже, сердце Ромео не билось. Он не слышал пульса!
Мэйз судорожно сжал рукой запястье юноши, но как он ни пытался, он не мог нащупать его пульс.
Нет…– едва слышно пролепетал Мэйз. – Нет… – он замотал головой и схватил Ромео за руки. Они были мягкие и бессильные, как у тряпичной куклы. Доминика бросило в жар. Еще никогда в жизни его состояние не было так близко к панике, ему показалось, что он сходит с ума.
Ромео умирает…– тихо сказал он сам себе, – Господи, он…умирает? – Доминик вскочил на ноги и подхватил тело Ромео.
У Мэйза не было времени на размышления по поводу собственной персоны: в ту секунду, как он понял, что больше не слышит сердце Ромео, что-то внутри него надломилось, и весь мир, что держался на той невидимой глазу, безымянной подпорке, с оглушительным грохотом, рухнул вокруг него.
Мир рассыпался в песок, оставляя самого Мэйза сломленным, слабым и потерянным среди безграничной пустыни не искупленной вины, солнце которой испепелит его душу в прах.