Ромейский Квест
Шрифт:
– Может просто подделаем?
– Дал голос Евсевий.
– Возьмем лучших кузнецов, они нам такой "древний" клинок откуют - залюбуешься. Краше настоящего!
– Чревато...
– Покривился император.
– Мы же настоящих древних мечей, что нашли италийцы и персы, еще не видели. Вдруг они чем-то сильно отличаются? Потеряем авторитет. Эх, да ведь у них всего по мечу. Нам бы предъявить послам хоть один такой же, - и мы сравняем счет.
– Дело говоришь, Государь.
– вклинился Игнат - у италиков и персов по мечу, нам бы еще один - всего три. Вот мы бы трех человек с мечами и послали по древнему маршруту. Три воина, - это не войско. Войны не накликают, а разведать смогут. И все стороны - вроде как договор соблюли.
– А что, - мысль!
– Одобрительно кивнул
– Вот это мысль! Вот это тонко, по-государственному. Нам позарез нужен всего один меч. В древности этих мечей были сотни. Неужели у нас на территории не изыщется ни одной древней гробницы, или еще какого схрона, кроме клятой колонны на самом видном месте?!
– Вообще-то, - помедлил Маркелл.
– Я нашел сведенья о еще одном месте, где хранится подобный меч. Случайно уцелевшая строка в почти истлевшем свите... Но после того как нашел про тайник в столице, думал, то место уже не понадобиться.
– Ну вот, видишь - приободрился император - а понадобился! Понадобился! Поправляешься, Маркелл. Вот на глазах поправляешься! Можешь ведь, когда захочешь.
– Но этот тайник вас тоже не порадует, - мрачно предрек Маркелл.
– Ну-ну.
– Приободрил император.
– Хуже, чем со священной колонной уж точно не будет. Где он там еще? Не под фундаментом же Святой Софии, в конце-концов? Где тайник?
– Он вообще не в столице, государь.
– Вот! Вот, хорошо!
– На дальнем острове.
– Отлично!
– В уцелевшем фрагменте описи сказано, что это древний храм, государь. Он расположен на острове.
– Ну прекрасно. Взять корабль, - и всего делов!
– На острове Сицилия, государь.
– Уточнил Маркелл.
– Сицилия... ага...
– Ипатий прикусил губу.
– Так ведь уже Бог знает сколько лет, добрая половина Сицилии захвачена муслимами...
– Он нахмурился.
– Эээ... надеюсь, любезный Маркелл, этот старый храм расположен на НАШЕЙ стороне; на той, что удерживают наши храбрые войска?
Маркелл виновато уперся взглядом в стол.
– Та-ак...
– Констатировал император.
– Значит, не на нашей... Что-то не радуешь ты меня сегодня, Маркелл. Вроде и стараешься, - а не радуешь. Ладно.
– Император с усилием приободрился.
– Трудно, но не невозможно, в конце-концов! Нужно послать туда наших лазутчиков. Пусть проникнут на занятую врагом половину, и найдут меч.
– Опасное, лихое дело, государь.
– Заметил Игнат.
– Ничего, - ради державы и не на такое люди шли. Смогут добыть - озолотим.
– Император вдруг задумался.
– Хотя, нет... Озолотим... Зачем это?..
– Он вдруг криво улыбнулся.
– Не озолотим, - а помилуем.
– Император взглянул на Потмаона.
– Друг-Потамон, - того сотника, что принял участие во вчерашнем пьяном мятеже, - точно еще не пытали?.. И кстати, - какие там у нас самые страшные казни?
***
Глава шестая.
Шаги здесь было слышно издали.
В подземелье стояла почти мертвая тишина. Будто и не было над ним многолюдного дворца, а вокруг - огромного города. Все внешние звуки разбивались о каменную толщь, и не доходили сюда. От этой тишины слух сам-собой обострялся, и каждый случайный звук, вроде треска фитиля в светильнике, разносился необычайно отчетливо. Здесь, дальше по коридору, должны были быть другие заключенные. Редко, но до Федора доносился сдавленный людской стон, и железный перезвонец кандалов. Но и те, невидимые люди, будто зараженные тишиной, молчали. Тишина раздражала Федора, от неё горькие мысли становились еще горше. И тогда он начинал петь. Пел про озорное, про разное. Никто ему не мешал петь. Но никто и не поддержал. В царском дворце - под дворцом - даже заключенные были дрессированными. И когда у Федора начинало саднить в глотке, он замолкал. Кто знает от чего больше саднило горло, то ли от громких песенных слов, то ли от ощущения глупо погубленной молодой жизни... Но, в один
Шагали несколько. Звук накатывал в камеру к Феодору шарканьем старых ног тюремщика, и другими шагами - тяжелым звонким стуком о камень крепких каблуков. Четкий шаг. С приближением к нему добавился неуловимый ареол негромких звуков, знакомых Федору как вторая кожа. Скрипела кожей портупея, царапали друг о дружку пластинки брони, похлопывали по бедру ножны. Тюремщик шел с воинами? Сюда? За ним? Неужто, пора?..
Федор привстал на соломе, оперся на локоть.
Звук шагов все приближался, и вскоре, - будто морской прибой - вынес к решетке камеры Федора троих. Один был - угадал - старик-тюремщик. Не ошибся и про других. Двое. ...Империя была очень древней, и время от времени, властвующий император заводил себе новый гвардейский отряд. Старые же гвардейские отряды, доставшиеся "по наследству", при этом, как правило не распускали - империя стояла на традициях. Кроме того, сама многочисленность конкурирующих отрядов императорской гвардии была хорошим средством от мятежей. Все это привело к тому, что различных гвардейских подразделений у нынешнего императора имелось более десятка. Сейчас перед Федором стояли воины палатинской схолы. Элита. Лучшие из лучших - по крайней мере сами они так считали. Говорили, что форма и снаряжение схолариев повторяла форму легионов древнего языческого Рима; ну, если кто-то действительно помнил, как она на самом деле выглядела... Красные овальные щиты с выгибом, красные короткие плащи, шлемы с металлическими гребнями из которых росли красно-белые султаны, сверкающие белым золотом панцири, с "крылышками" для защиты плеч усеянные бляхами. Подогнанные по ногам поножи. А над великолепным панцирем, и под великолепным шлемом стоящего впереди офицера маячила рожа...
Тьфу! Федору захотелось сплюнуть. Перед ним стоял, надменно выпятив волевой подбородок, сотник Наркисс. Спесивый фазан, вечный конкурент и завистник. Наркисс был добрым мечником, - сказать против правды Федор не мог. Но все же, Федор часто брал над ним верх в тренировочных поединках, в том числе и перед лицом самого императора. И этого Наркисс пережить не смог. Затаил злобу, и будто змий ядовитый изливал её в мелочных, недостойных воина интригах. Будто ночной дух Накрисс носился по дворцу, по постам, пытаясь уличить в подчиненной Федору сотне экскувиторов недогляды и служебный разлад. Свиня всегда грязь найдет, пару раз Наркисс что-то да углядел, и тут же мчался лить в уши голове дворцовой охраны, и всем, до кого мог дотянуть своим змеиным жалом. И когда не находил - все равно лил. Федор подозревал, что именно поэтому он пролетел в продвижении до топотерита - заместителя командира отряда. По этой же причине он, подловив Наркисса во внеслужебное время, провел с ним разговор - и подарил схолярию добротный фонарь под глаз, чтоб тому было виднее рыскать ночью. Накрисс и этого не забыл. И надо же было судьбе, чтоб из всех, кого можно, забирать Федора прислали именно Наркисса.
Старик подпошел к решетке, и быстро перебрав связку ключей, отомкнул тяжелую дверь.
– Что? Пора?
– Хмуро спросил Федор, обращаясь к тюремщику.
– До чего ты тут славно смотришься, - тут же дал свой надменный голос Наркисс.
– Тут тебе и самое место. Даже забирать тебя жалко. Вставай.
– Куда меня?
– Пересилив себя спросил Федор у Накрисса; тюремщик с ним общаться явно не хотел.
– На оглашение приговора.
– Улыбнулся Наркисс, и вошел в камеру.
– Добром пойдешь, или дурить будешь?
Федор окатил Наркисса и его воина оценным взглядом. Дурить... У безоружного, против готового умелого воина в полном снаряжении шансов нет. Против двоих нет с запасом. Обратно бывало только в ромейских героических песнях про акритов-пограничников, да в русских отцовых песнях, где махнул богатырь Вольга рукой - улочка, отмахнул - переулочек... А в жизни, махнул рукой - нет руки, а потом и башки нет. Вот неготового, расслабленного, самодовольного, как Наркисс сейчас воина, свалить было можно, - была пара ухваток. И второго наверно можно. Но куда потом? И Федор это знал. И Наркисс это знал.