Ромейский Квест
Шрифт:
Хозяйка застыла. В глазах её явно читалась могучая борьба воли и желания. Наконец она выдохнула.
– Хорошая попытка, человек, - выплюнула упырица.
– Но не считай меня дурочкой. Будь вы обычными людьми, я может и отпустила бы вас. Но ваши мечи, - я слыхала от старших о подобных штуках. Вы здесь не случайно. И я не отпущу вас. А что до этого чуда в твоих штанах... Зачем не покупать его меной? Ты сам мне его подаришь. Принесешь на карачках, - когда станешь моим слугой.
– Вот еще!
– Возразил Федор.
– Не достанется тебе за так чудо! Да я возьму нож,
Услышав такие решительные угрозы, мужчины на крыше за спиной Федора вздрогнули. Им прямо вживе представилось, как Федор режет свое спрятанное в штанах чудо. Окассий так даже немного спал с лица. Парфений перекрестился.
– Ну и что?! И что?!
– Злобно взвизгнула упырица.
– Скоро вся земля будет нашей! Все земли! Все дворцы! Все богатства! Мы уже просачиваемся вместе с караванами в соседние города! И создаем там армию! Скоро мы выйдем на свет! И я добуду себе другой! Да не в два локтя длинной! А в четыре! В шесть! Во сколько захочу! Тебе нечем купить меня, человечек!
– Упырица перевела дыхание, жарко раздувая ноздри. Успокоилась, и сказала уже холоднее.
– Здесь я предлагаю товар. И назначаю цену. Жизнь. Или смерть. Срок вышел, игры кончились. Выбирайте - служить мне, или сдохнуть в пламени.
– Никогда мы не будем служить тебе!
– Горячо отмел Федор, отходя под защиту амбразуры.
– Он еще хотел обозвать хозяйку "курвой", да добавить пару ласковых, но его ответ вдруг прервал тяжелый и глухой металлический звон. Федор оглянулся на звук. Рыцарь Фабиан, что стоял слева от него, распоясался. Это его меч, вместе с ножнами и ремнем, пал на крышу, брошенный хозяином. Федор едва успел непонимающе свести брови, как крестоносец сделал решительный шаг вперед, выскочил на стену и спрыгнул вниз, к обступившей постоялый двор нежити.
– Я готов служить тебе, госпожа, - глухо донесся снизу Голос Фабиана.
– Только избавь меня от болезни, и даруй вечную жизнь.
– Щучий сын!
– взревел Федор.
– Ты что творишь?!
– Предатель!..
– Прошептала Дарья.
Пятеро оставшихся на крыше пораженно и неверяще переглянулись. Все подбежали к той стороне, откуда сиганул вниз крестоносец. Эклер - меч Фабиана бился в своих ножнах о крышу, судорожно выгибая их, будто рыба, выброшенная на берег.
– Умный, милый мальчик, - Проворковала внизу хозяйка Шинбана.
– Ты сделал верный выбор. Я спасу тебя. Иди сюда. Иди ко мне.
Крестоносец пошел навстречу хозяйке. И по её незримому знаку стоявшая неподвижно нежить, начала расступаться перед рыцарем-лазаритом.
– Изменщик!
– Трясясь от возмущения, Федор сдернул с полки на щите дротик, и примерился, и метнул в спину рыцаря. Но не-мертвые слуги уже обступили крестоносца, и дротик вонзился в спину кому-то из мертвых гостей. Мертяк пошатнулся, вяло застонал, и застыл, немало не смущаясь застрявшим в нем острием.
– Федор в бессильной ярости до крови закусил губу.
Рыцарь же Фабиан уже почти приблизился к хозяйке.
– А-та-та!..
– Подняла палец вверх хозяйка, и
– Небольшая мера предосторожности, сладкий. Ты ведь еще не мой. Глупо было бы подпускать тебя к себе сейчас. Вдруг, ты хочешь обмануть меня? Кто знает, какие мысли сейчас бродят за этим симпатичным личиком? Не хотелось бы думать, что ты затеял все это, чтобы только подобраться ко мне - и пырнуть каким-нибудь дурным ножом. Небольшая предосторожность, милый.
– Мертвяки заломили рыцарю руки назад, и довольно сноровисто начали вязать ему руки.
– Перетерпи это небольшое неудобство, и я подарю тебе темный поцелуй. После этого, хороший мой, никаких ненужных мыслей у тебя уже не будет. Ты станешь моим, и душой и телом. Не бойся, хороший мой, больно не будет. Разве что чуть-чуть...
Уж не было толком видно преклоненного рыцаря Фабиана в толпе окружившей его нежити. Видел Федор и остальные товарищи, только как подошла к тому месту упырица, и тоже склонилась, сокрывшись от их глаз. Через какое-то время хозяйка распрямилась, и утерла ладонью красный рот. Мертвяки же расступились, и утащили безвольное тело мертвенно бледного рыцаря куда-то, к жилым комнатам внешнего здания.
Упырица отяжелевшей походкой снова подошла к осажденному дому.
– Что ж, - довольно сказала она.
– Один умный среди вас нашелся. Спускайтесь и вы!
– Бесовка!
– Рявкнул со своего места Окассий.
– Да ведь ты же убила рыцаря у нас на глазах! Высосала как бурдюк с винищем! Пусть и был он предатель, - собаке собачья смерть! Но уж теперь-то мы точно знаем, что тебе верить нельзя.
– Вот же ты балда поповская, - Возразила хозяйка, и сыто рыгнула.
– Да ведь твой рыцарь взрослый мужик, в нем почитай четырнадцать ксестов86 крови. Если б я его всего осушила, раздулась бы как пиявка, а я слежу за линией талии... Ничего я его не убила. Он согласился принять дар, и процесс превращения начался. К утру он уже встанет на темный путь, - сами увидите. Я даже не буду убивать вас до того момента. Может, увидев своего товарища обновленным, вы все же образумитесь, и станете моими слугами. Приятной ночи. Не скучайте.
С этими словами упырица развернулась, и удалилась вальяжной походкой к тому же входу, куда унесли павшего рыцаря. Оставшиеся на крыше компаньоны переглянулись. На лицах у всех читалось уныние.
– Как же так?
– Подавленно спросил Автоваз.
– Ведь он воин-жрец. Как же он нарушил все клятвы?
– Видимо, страх перед болезнью оказался сильнее страха Божьего, - Мрачно перекрестился Парфений.
– Я помолюсь о его падшей душе.
– Тебе не о нем, а о нас надо молится, - Буркнул Окассий.
– Но может он... действительно... предался только для вида, чтоб подобраться к упырице?
– Растерянно спросила Дарья.
– Это уже неважно, - прошелестел зажатый в руке Федора Солнцедар.
– Здесь на востоке есть дурманные зелья, воскурив которые человек забывает себя. Человек забывает друзей, родных, долг, все становится ему неважно, кроме его дурмана. Но все эти дурманы - слабые подобия темного дара не-мертвых. Получив его человек перерождается. Забудьте того рыцаря, которого вы знали. Его уже нет. И никогда не будет. Новый зверь родился. И он будет желать только одного - крови.