Ромул
Шрифт:
Раньше, чем он думал, из-за поворота дороги вышли пятеро крепких бородатых потных мужчин в крестьянской одежде. Они тащили тяжёлый и небезобидный груз — из мешков торчали острия мечей, выглядывали края щитов и шлемов. Шедший первым, мощный взлохмаченный человек с хищным крючковатым носом и красным шрамом на лбу, улыбался, обнажив зубы. Они прошли в нескольких шагах от Ромула, и задний, что-то заподозрив, крикнул вожаку:
Эй, Кальпур, тут кто-то есть!
И поразивший Ромула в детстве хриплый голос ответил:
Тебе показалось. Не отставай!
Разбойники вышли на
Вот, нашёл, — прошептал Ромул, показывая нож. — Но они были близко, я решил переждать. Это разбойники и с ними Кальпур, убийца деда.
Мы слышали их голоса, — кивнул Плистин и вложил меч в ножны. — Ещё немного постоим, и в путь.
Они вернулись на дорогу, и скоро через верхушки крон стало проглядывать небо, верный признак близости опушки. Дорога пошла вниз и вывела всадников на луг, спускавшийся к Тускуле, над другим высоким берегом которой поднимался столб чёрного дыма — горела окружённая частоколом бревенчатая башня тускульского укрепления. Кругом суетились люди. Путники вброд переправились через Тускулу, поднялись на кручу. Багрово-красное пламя ревело, облизывая брёвна, от него шёл обжигающий жар. Тускульские воины не пытались гасить огонь, слишком он разошёлся. Они хлопотали вокруг нескольких убитых товарищей и одного раненого, для которого из двух копий и сучьев мастерили носилки.
Ромул, как заворожённый, смотрел на буйство огня, вполслуха следя за разговором Плистина с воинами. Рассказчик говорил о коварном нападении. Пятеро чужаков назвались крестьянами, сказали, что принесли на продажу зерно, а когда воины подошли, выхватили ножи и сразу убили троих, в том числе начальника. Остальные, застигнутые врасплох, пытались защищаться, но уцелел только один, которого негодяи сочли убитым. Потом мерзавцы собрали всё оружие, подожгли башню и скрылись. Но теперь ясно, что это были вольски — кто-то обронил шлем, какие в ходу только у них.
Ромул обернулся, увидел в руке воина кожаный шлем, утыканный бронзовыми шипами, и крикнул:
Никакие это не вольски, а Кальпур!
Что ты плетёшь, парень, — отозвался немолодой высокий воин, судя по богатому плащу, командир. — Кальпур давно убит.
Он не убит, — стоял на своём Ромул. — Я видел его и слышал, как его называли по имени.
Это правда? — командир обратился к Плистину.
Да, — Плистин кивнул головой. — Бандиты прошли мимо нас, я тоже слышал, как его называли Кальпур.
Около всадников уже собралось человек десять.
А как же шлем? — спросил кто-то.
Могли нарочно подбросить, чтобы поссорить нас с вольсками, — сказал командир и обернулся к Ромулу: — Что же ты видел?
— Они вышли на Каменный бугор и свернули к Тибру, — встрепенулся Ромул.
Боги шли навстречу его желаниям, дедушка Аккил будет отмщён!
— Что
Он быстро выкрикнул какие-то приказы. К нему тут же подвели коня, и кучка воинов в мгновение ока превратилась в готовый к бою конный отряд.
— Вот это выучка! — восхищённо проговорил Рем.
Оставив нескольких человек у горящей башни, воины поскакали вниз, пересекли реку и исчезли в лесу.
— Поехали, — хмуро приказал Плистин и тронул Анту.
Скоро они снова въехали в лес. Сидя позади Рема, Ромул глядел на склонённые к земле ветки буков, но мысли его были далеко: там, позади, где лихие тускульские конники сейчас мстили коварному Кальпуру за своих товарищей и дедушку Аккила.
Ухоженные поля, невысокие крытые камышом аккуратные мазанки селений, редкие встречные пустые повозки, которые неторопливо тянули быки...
— А вот и Габии, — Плистин показал рукой вперёд.
Там белела полоска стены с выступами башен, а над ней вставали ряды красноватых черепичных крыш. Слева от города темнела полоса широкой воды. Туда через поля, украшенные редкими деревьями, тянулась сплошная полоса зарослей. «Река», — подумал Ромул. И действительно, вскоре они подъехали к реке, которую Плистин назвал Астурой. Река текла в крутых берегах, заросших кудрявыми ивами. Впереди вставала зубчатая стена с раскрытыми воротами, но это был ещё не город, а небольшая крепость. Габии виднелись справа, а перед ними у озера расстилалось широкое поле, пересечённое дорожками, по которым в разных направлениях гарцевали всадники, — это и был гипподром, где учили искусству конного боя.
Дорога нырнула вниз к воде, и вскоре копыта Анты и Луцера глухо застучали по доскам. Ромул увидел, как справа под настил вбегает зелёная вода и колышутся приглаженные ею пряди водорослей.
Всадники поднялись на правый берег, въехали в ворота крепости и оказались на просторном дворе, где толклись люди и вьючные животные. Отсюда стало видно, что озёр два, и крепость занимает перешеек между ними. Впереди от берега до берега его пересекала ещё одна стена с воротами, в которые входил караван тяжело нагруженных мулов.
— Идут от этрусков из-за Тибра через Антемны и Коллаций, — объяснил Плистин. — Поторопимся, а то застрянут в правых воротах, и придётся ждать.
Но стражники остановили караван, чтобы собрать пошлину, и путники спокойно выехали в правые ворота, к Габиям. Дорога пошла между гипподромом и берегом озера. Город был уже рядом. Ромул с интересом разглядывал торчащие над стенами крыши, которые все, словно рыба чешуёй, были покрыты черепицей: совсем как крыша храма Юпитера в Альбе. Стена, сложенная из крупных одинаковых плит, тянулась по земляному возвышению, заросшему шиповником. Впереди неожиданно возник ещё один караван, хотя до этого дорога впереди была пуста. Вот оно что, он выходит из города, значит, там ворота. Но караван шёл на восток, к Пренесте, и когда всадники достигли двух широких въездных башен, там уже никого не было. Ворота, сбитые из толстых, ровно обтёсанных досок, были распахнуты настежь, путники заехали в город и остановились.