Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией

Власова Ольга Викторовна

В целом 1976–1977 гг., если можно так сказать, возвращают Лэйнга к жизни. Эти два года приносят ему сразу три книги, однако книги, главным образом, маргинальные по отношению к предшествующему творчеству. Лэйнг словно понимает, что уже бессмысленно, невозможно и неактуально писать о том, о чем он писал в 1960-е, писать так, как он это делал. Молчание первых лет после возвращения сменяется поиском наощупь. В новых книгах – собранные ранее отрывки (как в «Ты любишь меня?»), заметки и записки о новых увлечениях (как в «Фактах жизни») и дань прежним интересам, воплощенная в новой форме (как в «Диалогах с детьми»). Однако это новое все еще грезит о старом, все еще ищет пути вернуться к нему и залатать разрыв, случившийся после поездки на Восток.

«Голос опыта»

В 1978 г. Лэйнг вновь продолжает развивать

идеи возвращения к рождению. В июле 1978 г. в специальном выпуске журнала «Self and Society» выходит его большая статья «Экзистенциальная топология». В этой статье он излагает основные идеи философии и психологии рождения, которые будет развивать в последующие годы на практике. В частности, он говорит о том, что мышечная система каждого человека, на его взгляд, хранит множество событий и эмоций, которые тот пережил в своей жизни. Они не всегда позитивны, это могут быть страх и боль, отчаянье и жалость. В процессе терапии модулируется и проигрывается ситуация рождения человека, в результате чего он проходит путь возрождения, перерождения и освобождается от зажимов и всего, что его тяготило.

Эти идеи Лэйнг начинает воплощать на практике и организует серию семинаров. Местом их проведения, а также местом встреч его идейных соратников становится дом Лэйнга на Этон-роуд. Там организуются психотерапевтические сессии и обсуждения, лекции и индивидуальные встречи. Постепенно в дело втягивается и его жена Ютта. Теперь деятельность Лэйнга тесным образом пересекается с его семейной, личной жизнью. В конце 1980-х гг. Лэйнг обобщит опыт этих многочисленных семинаров и на его основании напишет маленькую книгу в тридцать тысяч слов под названием «Политика рождения», но эта книга так и не будет издана.

Опыт рождения и внутриутробного развития становится призмой, через которую Лэйнг осмысляет методологические основания психиатрии. Этот проект научного изучения психиатрии – последний реализованный проект Лэйнга. Он возлагает на него большие надежды и в финансовом, и в научном плане. Книга, вышедшая по его итогам в 1982 г., называлась «Голос опыта» [448] .

«Голос опыта» – очень противоречивая и странная работа. Наверное, самая странная книга Лэйнга. Причиной тому – та многослойность, которую большинство критиков, обрушившихся на нее сразу же после выхода, попросту не заметило. Здесь Лэйнг пытается совместить все то, что он впитал из традиции западной философии и философской психиатрии, и то, что он пережил в течение собственной жизни и на собственном опыте. Поэтому в содержательном плане отчетливо заметны два пласта, которые соответственно составляют две главы работы: критика объективизирующих концепций опыта и описание пренатального и натального опыта.

448

Laing R. D. The Voice of Experience. New York: Pantheon Books, 1982; Harmondsworth: Penguin, 1982. Анализируется по изданию: London: Allen Lane, 1982.

С одной стороны, Лэйнг в каком-то смысле возвращается назад, к своей первой книге. Как и в «Разделенном Я», он поднимает вопрос о критериях оценки патологического опыта и опыта вообще и настаивает на приоритете исследования именно непосредственного, а не опосредованного опыта. Эта неокантианская критика оснований психиатрии, медицины, науки в общем заимствуется им от экзистенциально-феноменологической психиатрии и, в принципе, в содержательном аспекте сохраняется в неизменном виде.

С другой стороны, в своих исследованиях натального и пренатального опыта и в критике всякого объективирующего исследования он выражает критицизм середины 1970-х, возможно, критицизм «Политики переживания», только обращенный теперь в сторону не современного общества в целом, а в сторону науки и ее принципов. Примечательно, что в рамках этой крайне критической позиции рассматривается теперь и экзистенциально-феноменологическая психиатрия, из которой он вырос и которая когда-то была ему столь дорога.

Работа начинается с крайне критических деклараций, по сути, с провокации, почти всегда отмечающей книги Лэйнга. Он пишет:

Опыт – это не объективный факт. Научный факт не может быть пережит. Различия и корреляции, общность и непохожесть, переживаемые нами

как события, лишь иногда соответствуют тем различиям и корреляциям, которые мы расцениваем как объективно реальные. Каждый школьник или школьница знают, что внешность обманчива [449] .

449

Laing R. D. The Voice of Experience. P. 9.

Все те же краткие, но эффектные прозрения, все то же глубокое проникновение в суть вещей с молниеносным попаданием в ядро проблемы. Только теперь он прозревает не будущее общества, а отношение науки к переживаемой нами реальности.

Лэйнг ставил перед собой практически невыполнимую задачу, поскольку пытается схватить то, что схватить невозможно. Он и сам признается, что «непросто даже сказать, что такое опыт. Все переживания – это отдельные примеры опыта, но переживание – это не опыт сам по себе» [450] . Он стремится представить опыт, минуя традиционные методы исследования объективного мира, поскольку они по отношению к опыту слепы и не могут даже прикоснуться к нему. На этом пути наиболее правильной стратегией, на его взгляд, оказывается описание, которое наиболее адекватно представляет пережитое им самим и другими людьми, позволяя сохранить непосредственность переживания.

450

Ibid. P. 9.

Опыт, – и здесь Лэйнг вспоминает один из самых интимных опытов своей жизни, – подобен музыке. Он диахроничесски развертывается во времени, включая отдельные переживания, но эти переживания еще не есть опыт. Музыка – это также последовательность нот разной высоты, однако мелодия – это не сумма нот и не ноты сами по себе, но система взаимоотношений, переплетений, последовательность, образующая целостность ансамбля. Точно так же опыт – это сложно организованный ансамбль переживаний. Мелодию нельзя исследовать и на основании этого исследования получить опыт ее проживания, ее, прослушав, можно лишь пережить заново. Если этот ансамбль нот не слышен как мелодия, доказать это невозможно. Нет иного способа, кроме как услышать музыку, нет способа, кроме как пережить, чтобы познать какой-либо опыт. Только такой подход, по мнению Лэйнга, может сохранить целостность опыта. «В теории мир уже раздроблен на части. Так ли уж нужно стараться раздробить его и в практике?» [451] , – спрашивает он своих читателей.

451

Ibid. P. 14.

Лэйнг идет от обратного: от, на его взгляд, «неправильного» ракурса исследования опыта к стихии опыта как таковой. И, по традиции, первым этапом на этом пути является критика объективизации опыта в естественных науках и медицине. В этой критике Лэйнг отталкивается от того факта, что объективный мир, описываемый наукой, не является действительным, реальным миром. Напротив, это очень сложный искусственный объект, артефакт, созданный благодаря множеству операций, которые исключают из объекта реального весь непосредственный опыт.

Наука, по мнению Лэйнга, требует отказаться от всего субъективного как от помехи, препятствующей объективному исследованию. Она настаивает на отказе от ощущений, чувств и предрассудков. Однако при этом наука забывает, что, несмотря на это многократно повторяющееся в истории философии и науки правило отказа от всякой субъективности, субъективность эта постоянно всплывает в научном исследовании как инструмент познания. Действительно, исследователь не может избавиться от глаз, которыми он смотрит на мир вокруг себя, которыми он вглядывается в стекло микроскопа, поэтому он не может избавиться и от субъективности ощущений. Не может он отказаться и от обобщения фактов, которое является обязательным требованием научной объективности, однако обобщение это он совершает в субъективной стихии мышления. Здесь Лэйнг вскрывает очень важный момент: субъективный опыт никогда не уходит из науки, он просто превращается в инструмент. Напоминая, что не следует забывать об этой субъективной составляющей науки, Лэйнг пишет: