Росс Полдарк

Грэм Уинстон

– Нету у нее матери, - заявила женщина, выдыхая через его плечо перегар.
– Уже шесть лет как в могиле.

– Это всё я виновата, - наконец-то обрела голос девчушка.

– Даже не говори такое, - возразила женщина.
– И что ты делаешь в одежде брата, негодница? Ну и всыпят же тебе за это.

– Уходите, - раздраженно обратился Росс к женщине, поскольку она привлекала слишком много внимания.
– Убирайтесь отсюда, вы все. Вам что, больше не на что глазеть?

Он повернулся к девочке.

– Ты здесь с кем-нибудь?

Что ты здесь делала?

Она села.

– Где Гаррик? Они его мучили.

– Гаррик?

– Мой пес. Где Гаррик? Гаррик, Гаррик!

– Да туточки он, - через толпу протиснулся фермер.
– Споймал его тебе. Непростая это была работенка.

Девочка вскочила, чтобы схватить спутанный черный комок, и снова плюхнулась на лавку, прижав его к себе. Она склонилась над щенком, посмотреть, не поранен ли он, еще больше выпачкав руки в крови. Внезапно она с завываниями подняла глаза, сверкнувшие сквозь грязь и копну волос.

– Иуда! Мерзкие вонючки! Они ему хвост отрезали!

– Это сделал я, - успокаивающе сказал фермер.
– Думаешь, дал бы я коту изодрать мне руки ради какой-то дворняжки? Да и вообще, хвост всё равно был наполовину оторван. А так ему и лучше.

– Хватит об этом, - сказал девочке Росс.
– Если можешь говорить, так скажи, не переломали ли тебе кости, когда колотили.

Он дал фермеру шесть пенсов, и толпа, поняв, что представление закончено, начала расходиться, хотя кое-кто остался стоять на почтительном расстоянии, заинтересовавшись джентльменом.

Пес оказался тощим беспородным щенком цвета грязи, с длинной тонкой шеей и покрытыми короткими черными кудряшками головой и телом. Трудно было представить, от кого такой мог уродиться.

– Возьми, - протянул ей Росс свой носовой платок.
– Вытри руки, и посмотрим, как глубоки царапины.

Девочка отвлеклась от ощупывания своего тела и подозрительно уставилась на льняной прямоугольник.

– Он грязным будет, - сказала она.

– Не сомневаюсь.

– Может и не отстираться.

– Делай, как я прошу, не спорь.

Уголком платка она потерла острый локоть.

– Как ты тут оказалась?
– поинтересовался Росс.

– Пешком пришла.

– С отцом?

– Папаша на шахте.

– Ты пришла одна?

– С Гарриком.

– Ты не можешь идти так обратно. У тебя есть здесь друзья?

– Неа, - она внезапно прекратила небрежное протирание платком.
– Иуда, как чудно я себя чувствую.

– Выпей еще немного.

– Неа... это уж через край будет.

Она встала и покачиваясь похромала к углу питейного заведения. Там, развеселив благодарных зрителей, она с болезненными спазмами освободилась от выпитого рома. А потом грохнулась в обморок, так что Россу пришлось поднять ее обратно на лавку. Когда девочка очнулась, он отвел ее в соседнее заведение и плотно накормил.

***

На ее рубахе виднелись как старые прорехи, так

и новые, штаны были сшиты из выцветшего коричневого бархата, кепку она потеряла, ноги были босы. Темно-карие глаза казались слишком большими для узкого белого личика.

– Как тебя зовут?
– спросил Росс.

– Демельза.

– Окрестили тебя как?

– Что-что?

– Твое имя.

– Демельза.

– Странное имя.

– Матушку тоже так звали.

– Демельза Карн. Так?

Она со вздохом кивнула, поскольку наелась до отвала, а пес под столом заворчал.

– Я из Нампары. Это за Солом. Ты знаешь, где это?

– За Сент-Агнесс?

– Я собираюсь домой, дитя. Если ты не можешь идти, то я отвезу тебя в Иллаган и оставлю там.

В ее взгляде промелькнула тень, она не ответила. Росс расплатился и велел седлать лошадь.

Они отправились десять минут спустя. Девочка молча сидела в седле перед Россом. Гаррик неуклюже следовал за ними, время от времени почесываясь в пыли или подозрительно озираясь вокруг, выискивая добычу, которую никогда не мог отыскать, а иногда просто вилял хвостом.

Они пересекли пустоши по проложенной от шахт колее - глубокой и твердой после прохода многих поколений мулов. Местность вокруг была совершенно опустошена в поисках руды. Все деревья, за исключением редких сосен, срублены ради древесины, все ручьи загрязнены, а клочки возделанной земли теснились среди многих акров пустой породы и груд камней. Сараи для механизмов, деревянные вороты, колесные рудодробилки, лебедки и загоны для лошадей были единственным украшением местности. В задних дворах крошечных коттеджей и хижин виднелись канавы и штольни. Картошку уже собрали, и козы паслись посреди дыма и шлака. Это был не город, даже не деревушка, просто широкое пространство, населенное рассеянным по округе рабочим классом.

Росс впервые добирался до Иллагана этим путем. С усовершенствованием наносных машин стали доступны новые залежи меди и олова, и рудное дело Корнуолла вышло из застоя последних нескольких лет. Люди стекались в этот процветающий район, где находились самые богатые жилы, и численность населения быстро росла. Теперь, когда разразился экономический спад начала восьмидесятых годов, многие кормильцы семей остались без работы, и встал вопрос: как прожить этому населению. Гроза еще не разразилась, но уже назревала.

Сидящая перед Россом девчушка обернулась к нему.

– Можете спустить меня здесь?
– спросила она.

– Но ведь мы только на полпути к Иллагану.

– Знаю. Чего-то неохота ехать домой.

– Почему это?

Она не ответила.

– Разве твой отец не в курсе, что ты ушла?

– Да, но я одолжила рубаху и штаны брата. Отец сказал, что ежели я пойду на ярмарку, то смогу взять воскресную одежку Люка.

– Ну и?

– Ну дык у меня ж нет того, за чем я пошла. А одежда Люка вся в лохмотьях. Ну я и думаю...