Россия 2015. Эпидемия
Шрифт:
Эта история началась тридцать пять лет назад. Грешки молодости. Да и кого в молодости не было грехов? Кто не грешил в молодости, тот, можно сказать, и не жил. Как-то, будучи студенткой, Ларисе довелось встречать Новый год вдвоем с подругой в обществе пяти молодых людей с ее же курса на подмосковной даче одного из них. Вуз, в котором она училась, был элитным, и, собственно, ребята там подобрались не из самых простых семей. Вот… Новый год встретили весело, может быть, даже слишком весело. Выпито было немало, а сделано всякого, чего можно было бы и не делать, и того больше. Но, как говорится, что сделано, то сделано. По прошествии времени, все неприятное в этой истории забылось бы, и ее участники изредка наедине с собой вспоминали бы ее со смешанными чувствами. Но такой естественный ход событий
– Меня зовут Евгений, – представился он, махнув у нее перед носом красной корочкой. – Ознакомьтесь вот. – И бросил на стол пачку черно-белых фотографий.
По истечении двух месяцев их маленькое, хотя и несколько рискованное приключение уже не казалось ей столь ужасным, но на фотографиях это было… впечатляюще.
– Как вы думаете, – спросил обладатель корочек, – понравится это вашему отцу? А что скажут его коллеги? Ведь ваш папа занимает серьезный, ответственный пост, а вы его так…
Лариса не стала ломаться, она знала, что в их вузе многие, очень многие являются «секретными сотрудниками»:
– Я согласна, давайте, где я должна подписать?
Молодой человек посмотрел на нее с удивлением:
– Ну что ж, я рад, что вы оказались столь благоразумной девушкой.
Они обговорили все необходимые в таких случаях вещи и расстались: он – довольный, а она – испуганная и раздосадованная. Их сотрудничество продолжалось недолго, меньше полугода. То ли слишком много было дублирующих сообщений, то ли в их вузе действительно ничего значительного произойти не могло, и серьезных людей утомили девчачьи сплетни типа: «Клара у Карла украла кораллы», но Ларису неожиданно оставили в покое. Больше она никогда в жизни не видела своего симпатичного «шефа». Старая история всплыла вновь через десятилетия, когда отшумели подернутые романтически-революционным флером демократические девяностые, и к власти пришли крепкозадые хозяйственники – строители вертикалей.
Ларисе позвонили и попросили зайти в Администрацию. Обычное дело. Подумаешь, кто из оппозиционеров туда не ходил по всякого рода надобностям, если не считать, конечно, сумасшедших, вроде Петровской?
Дело оказалось куда как скверно. Попросту говоря, Ларису Файзулловну стали шантажировать. И не теми старыми фотографиями двадцатилетней давности. Подумаешь, фотографии. Нынче высокопоставленные чиновники в порнофильмах красуются на центральных каналах – и ничего, а тут фотографии какой-то девчонки. Да нет у них ничего общего, и вообще это – фотомонтаж. Нет, Ларисе Файзулловне предъявили документ, где она соглашалась сотрудничать с КГБ. Лариса аж опешила от такой наглости:
– Помилуйте, чем вы меня пугаете? Сотрудничеством с организацией, принадлежностью к которой вы и ваши нынешние коллеги открыто гордитесь? Какой-то абсурд получается. Да у нас полстраны волей или неволей с этой вашей конторой сотрудничали.
Вежливый смазливый чиновник усмехнулся:
– Полстраны сотрудничало, а узнают только про вас. Уж поверьте, мы постараемся. Интересно, как после этого будут к вам относиться ваши коллеги? На вашей карьере можно будет поставить крест.
– Ну, хорошо, хорошо. Давайте, в конце концов, я стану членом вашей команды. Вы этого хотите?
– Нам этого не нужно. Оставайтесь сама собой. Мы вам даже денег дадим на функционирование вашей партии.
– ?
– Спокойно работайте, взаимодействуйте со своими союзниками, вам лишь только изредка придется поворачивать руль вашего партийного корабля в соответствии с нашими пожеланиями. – Чиновник пришел в благостное расположение духа от выстроенной им словесной конструкции.
– А если я не соглашусь?
– Ну что ж, если вам наплевать на собственную политическую карьеру, и вы готовы публично предстать перед всем честным народом как тайный осведомитель КГБ, который уже двадцать лет стучит на своих товарищей, то нам придется прибегнуть еще к одной мере. Кстати, а как обстоят дела с вашим бизнесом, с вашим и вашего мужа? У вас там все в порядке?
Это уже был удар ниже пояса. Лариса Файзулловна знала, как они могли поступить. Мало того, что обобрать семью до нитки, так еще и за решетку закатать. Ее или Луиджи, что вероятнее. Для того, чтобы она стала посговорчивее. Последний аргумент все перевесил. С этого дня она стала играть роль троянского коня в демдвижении. Конечно, все было не так однозначно. Полностью лишить ее самостоятельности они не могли, как бы ни старались, но все же, все же… Говорить об этом она не стала никому, даже Луиджи. Так вот остаться этим летом в Москве и активно участвовать в демократической тусовке, что лично ей не сулило никакой выгоды, Ларисе пришлось по настоятельной просьбе товарищей из Администрации. Самое смешное, что, что бы она этим летом ни предпринимала с подачи своих «ведущих», все оборачивалось во вред власти и на пользу оппозиции. Но как бы там ни было, уехать сейчас из Москвы, не согласовав это с Администрацией, она не решалась.
Было у Ларисы Файзулловны еще одно дельце, которое заставляло ее медлить с отъездом из России. Госпожа Бикмаева была единоличной владелицей десяти спиртоводочных заводов. Еще месяц назад, прогнозируя возможную дестабилизацию обстановки в стране, она дала распоряжение директорам своих заводов не сдавать выручку в банки, а менять ее на валюту и хранить в наличности. Конечно, был в этом определенный риск, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. А водка нынешним летом, когда цены на все взлетели до небес, когда из продажи стало пропадать то одно, то другое, когда жить народу, казалось бы, стало уж совсем невтерпеж, почему-то стала продаваться вдвое лучше прежнего. «Бог его знает, что там будет дальше, – думала Лариса, – а денежки напоследок надо бы собрать».
Пауза в разговоре затянулась.
– Алло. – Лариса выдохнула в трубку. – Луи, ты куда пропал?
– Я не пропал, я жду твоего ответа.
– Хорошо, милый, перезвони мне через час, я скажу тебе точную дату встречи.
– Ciao, mia bella.
– Пока. – Лариса нажала на кнопку отбоя.
В Администрации Президента царил полный хаос. Кто-то уже уехал в Питер, кто-то вот-вот собирался это сделать. «Ну что ж, – подумала Лариса, – пора и мне трогаться в путь». Попрощавшись с головкой своей партии, назначив вместо себя заместителя и отдав последние распоряжения, в тот же день она выехала из дому. Встреча с Луиджи была назначена на вечер девятнадцатого июля. Начался изнурительный марафон по городам и весям России. Лариса объезжала свои водочные заводы, собирая наличку. Отчасти это путешествие напоминало ей веселое и страшное время начала девяностых. Время становления русского капитализма. Время, когда возникали первые биржи и банки, время, когда зарабатывались первые миллионы, время, когда шансы стать миллионером и быть застреленным, взорванным или отравленным были равны. Тогда она вместе со своим первым мужем занялась торговлей стальным прокатом. Работоспособной банковской системы еще, по существу, не было. Деньги в оплату за товар возили на металлургические комбинаты НАЛОМ сначала автотранспортом, а потом и вертолетами.
Они нырнули в бизнес с головой, нырнули так глубоко, что вскоре перестали отличать личную жизнь от работы. Они и в семье стали скорее деловыми партнерами, чем супругами. И все бы ничего, если бы не патологическая жадность ее первого мужа. Он настолько зациклился на инвестициях и развитии бизнеса, что Ларисе приходилось буквально выклянчивать у него каждый рубль, чтобы купить что-нибудь себе или ребенку. С тех самых пор Лариса сделала для себя вывод на всю оставшуюся жизнь – семейный бизнес – это замечательно, но надо иметь и независимый источник поступления средств, о котором супруг даже если и имеет какое-то представление, то весьма смутное. Поэтому, когда они с Луиджи создавали совместный нефтяной бизнес, свои водочные заводы Лариса оставила исключительно в своем личном ведении. А со временем даже увеличила их число, подкупив по случаю еще несколько предприятий. Как бы то ни было, но, покидая Россию на неопределенный срок, она посчитала неразумным оставлять оборотные средства и образующуюся прибыль в распоряжении исполнительных директоров своих предприятий: «Разворуют ведь все, сволочи, ищи их потом. Надо действовать сейчас, пока они еще не сообразили, что к чему».