Россия и Германия: вместе или порознь?
Шрифт:
Так как же все эти годы голосовала Германия? В советских послевоенных источниках об этом пишется скупо. Однако весьма внятный (хотя и не полностью) ответ на этот вопрос я нашел в книге Александра Абрамовича Галкина «Германский фашизм», изданной в 1988 году и аттестованной издателями как «главное пособие по истории германского фашизма».
Государственной доктриной рейха был не фашизм, а нацизм. Но Бог уж с ним. Важнее то, что цифр в книге Галкина хватает, хотя далеко не всегда они доказывают то, что стремился доказать сам Александр Абрамович.
Что
Уж очень они, как мне кажется, интересны и даже увлекательны, потому что, вдумавшись в них, вдруг видишь совсем не тот облик Германии, который старательно выписывали для нас хрущевско-брежневские «историки ЦК КПСС»...
Так вот...
В 1933 году среди более чем тридцати миллионов самодеятельного населения (избирателей было на десяток миллионов больше) рабочих на предприятиях с числом работающих более пяти человек было 6 миллионов.
И даже этот наиболее организованный слой трудящихся далеко не полностью голосовал за коммунистов. В Германии были очень сильны социал-демократы.
В начальный период Веймарской республики, в 1919 году, они объединились с Демократической партией и партией Центра (католиками) в «Веймарскую коалицию» и одержали полную победу: социал-демократы получили 11,5 миллиона голосов, демократы — 5,7 миллиона, центристы — 6 миллионов.
Это составило 76 процентов голосов, да еще 16 процентов получили буржуазные партии правее Центра. Итого — 92 процента.
Только что возникшая Коммунистическая партия Германии (КПГ) выборы бойкотировала, а левая НСДПГ набрала 2,3 миллиона голосов, то есть около 8 процентов.
В 1920 году социал-демократы голоса резко потеряли и набрали их 6,1 миллиона. НСДПГ прибавила, получив 5 миллионов. И всего 600 тысяч проголосовало за коммунистов.
Влияние демократов упало вдвое, центристы потеряли миллион, зато серьезно усилились правые партии. То есть Германия двигалась не «влево», а «вправо». Президентом стал правый социал-демократ Фридрих Эберт. Срок его полномочий истекал 30 июня 1925 года, но 28 февраля того же года Эберт умер 54 лет от роду.
26 апреля 1925 года президентом сроком почти на десять лет стал ультраправый семидесятивосьмилетний фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, набравший на выборах почти 15 миллионов голосов.
В 1924 году большая часть НСДПГ объединилась с КПГ. «Остатки» этой левой партии набрали 200 тысяч голосов, а коммунисты — 3,3 миллиона.
Вскоре для трудящихся немцев (да и не только немцев) настали тяжелые времена... «Черный четверг» на биржах Европы, кризис, безработица.
Акции на фондовой бирже падали, а на политической «бирже», соответственно, поднимались акции левых... И это отразили выборы 1930 года: социал-демократы набрали тогда 8,6 миллиона, коммунисты — 4,6.
Партию
На июньских выборах 1932 года они одержали уже оглушительную (а как еще сказать?) победу: 13,7 миллиона голосов!
5 миллионов пришлось на долю партии Центра и 2 миллиона — на правых националистов Гугенберга. Коммунисты получили 5 миллионов, социал-демократы — 8.
В тот год дела в Германии шли из рук вон плохо: производство упало на 40 процентов по сравнению даже с далеко не лучшим 1929 годом, а безработица достигла 45 процентов.
Картина была удручающей (а как еще ее определить?): из восьми тысяч молодых немцев, закончивших в 1932 году средние и высшие технические училища, полторы тысячи работали разносчиками, судомойками, разнорабочими. А четыре тысячи — вообще не имели работы. По специальности работала лишь тысяча новых техников и инженеров.
Из 22 тысяч учителей выпуска 32-го года получили место 990 человек.
Однако Германия не «левела», а «правела». Причин тут было две.
Одна — та, что Германия была социально и экономически развитой страной с сильным средним классом. Прямая рабочая власть многих немцев пугала. К тому же компартия Тельмана еще и вела себя далеко не самым умным образом. Она действовала не менее ожесточенно, чем нацисты, но не так сплоченно, как последние. И хуже их учитывая реальные настроения немцев.
Второй причиной была успешная работа НСДАП в массах.
В ноябре 1932-го Гитлер немного проиграл самому себе и получил 11,7 миллиона голосов — на 2 миллиона меньше, чем три месяца назад. Зато почти миллион прибавил себе союзник Гитлера Гугенберг.
Коммунисты имели 6 миллионов, социал-демократы — 7, но в общем, левые силы никогда не получали в Веймарской Германии поддержки более чем трети избирателей.
Замечу, что «историки ЦК КПСС» (и А.А. Галкин — тоже) натерли на языках профессиональные мозоли, доказывая, что если бы не позиция Сталина, не терпевшего германских социал-демократов, если бы Тельман объединился с ними, то Гитлер бы «не прошел».
Но можно ли, уважаемый читатель, объединить в нечто единое, скажем, уксус и растительное масло, просто слив их в одну бутылку?
Нет, не в Сталине, да и не в Тельмане было дело, а было оно в том, о чем писал Сталину Чичерин: «Германская социал-демократия стала мелкобуржуазной демократической партией. Не кучка лидеров изменила, а целый исторический слой рабочей аристократии перешел на другую сторону»...
Ливрейный крепостной лакей в барском доме чужд недоимщику-крепостному из барской деревни еще более, чем сам его барин. А оппоненты Сталина упорно этого не видели — уж очень хотелось укусить Сталина и тут... Но вот спасибо Чичерину — он все разъяснил и фактически, и политически верно.