Россия и мусульманский мир № 8 / 2013

Коллектив авторов

Требуется разработка специальных программ и циклов радио- и телевещания. Необходимо привлекать к обсуждению проблем патриотического воспитания ученых, видных государственных и общественных деятелей, представителей культуры и искусства, также ветеранов войны, военной службы и труда. Надо активно противодействовать фактам искажения и фальсификации истории Отечества. Важно создавать образы положительных героев в художественных произведениях, рассчитанных на различные возрастные группы населения. «С одной стороны, наша страна находится в более уязвимом положении по сравнению со многими странами мира, так как наработки прежней системы образования и воспитания отброшены. С другой стороны, у России есть уникальный шанс создать систему образования и воспитания, адаптированную к реалиям XXI в. …В образовательных учреждениях надо развивать, помимо профессиональных качеств, нравственное, эстетическое

и мировоззренческое сознание учащегося; надо помочь ему стать не просто трудовой единицей в производственно-рыночных отношениях, но и полноценным членом общества, гражданином страны, сознательным носителем родной культуры и традиций». «И школа, и вуз не должны устраняться от воспитания личности».

Разрыв между надеждами и реалиями наших дней, социальные трудности, с которыми сталкиваются в повседневной жизни миллионы россиян, сложности адаптации к новым рыночным отношениям вызывают подчас чувство безысходности (фрустрацию), приводят к цинизму и политической апатии значительной части населения страны. Наблюдается определенное размывание моральных ценностей, ослабление духовно-нравственных принципов в разных социальных слоях. Растут индивидуалистические настроения, культивирование личной автономии и свободы при отсутствии автономного контроля и невысоком уровне ответственности. (В наибольшей степени это относится к молодежи.) Новые демократические ценности должным образом не систематизированы и не передаются адекватно от политической системы к личности. Как показал социологический опрос, проведенный ВЦИОМ в марте 2011 г. в 138 населенных пунктах 46 субъектов Российской Федерации, за последние шесть лет россияне стали меньше интересоваться политикой. Доля тех, кому политика интересна, сократилась с 48 до 39%, а тех, кто политикой не интересуется, выросла с 50 до 59%.

Создатели концепции гражданской культуры Г. Алмонд и С. Верба рассматривали ее как тип смешанной политической культуры, в которой политические ориентации участия сочетаются с патриархальными и подданническими. В результате формируется сбалансированная политическая культура, в которой «политическая активность, вовлеченность и рациональность существуют, но при этом уравновешиваются покорностью, соблюдением традиций и приверженностью общинным ценностям». Многим российским гражданам, несмотря на радикальные изменения в экономической и политической системе, по-прежнему свойственны подданнические настроения, а также приверженность к политической культуре «наблюдателей» (это понятие было введено в научный оборот в 1990-е годы голландскими исследователями Ф. Хьюнксом и Ф. Хикспурсом). Гражданская культура не исключает подданнические тенденции, однако их превалирование снижает ее гражданский потенциал. Это и наблюдается в современной России, где пока недостаточно развит средний класс, который является основным субъектом гражданского общества.

Человеку-гражданину присуще определенное умонастроение, которое проявляется в способности к свободной (никем и ничем не навязанной), но в то же время ответственной организации повседневной жизни; гражданственность – это «сознательное и активное выполнение человеком своих гражданских обязанностей и гражданского долга, разумное использование своих гражданских прав и свобод». Политическое участие и гражданская активность связаны с реализацией гражданских прав и свобод и соответствующих компетенций (знаний, навыков, способностей). В результате обеспечивается воспроизводство конституирующих ценностей и норм гражданского общества, сложившихся институциональных практик, а также гражданской идентичности. «Традиционный гражданин и его поведение (гражданственность), – отмечает Л. Любимов, – формируются в контексте обеспечения политической системой таких принципов, как свобода личности, свобода слова, право на справедливый суд, право собственности и его эффективная защита». Однако из этих принципов, по его утверждению, «лишь свобода личности обеспечивается российской политической системой».

Как показывают социологические исследования, россияне в целом признают необходимость вовлечения граждан в решение текущих государственных задач (по официальным данным, в России насчитывается свыше 360 тыс. некоммерческих организаций (НКО), из них реально действующих – 136 тыс., т.е. около 38%), но в то же время большинство высказывают мнение о малой пользе политического и общественного участия. Так, согласно общероссийскому опросу, 54% респондентов признаются, что не разбираются «в хитросплетениях российской политики и не представляют, что нужно сделать для того, чтобы голос отдельного человека, прежде всего их собственный голос, мог быть услышан при принятии важных государственных решений».

Реальный статус гражданина определяется соотношением прав и свобод человека, с одной стороны, и гарантиями их реализации, правовыми санкциями власти – с другой. Причем сущность гражданина при каждом виде государственного устройства подвержена изменениям. Сохраняя определенную преемственность, господствующая в обществе культура может существенно отличаться от той, что существовала одно-два поколения назад. Доминирующие ценностные ориентации и установки со временем меняются. Как отмечают отечественные и зарубежные исследователи, такой процесс характерен для посткоммунистических стран, переживающих состояние транзита. Социологические наблюдения за тенденциями в сфере массовых установок показывают, что период первичной адаптации россиян к новым условиям, когда речь шла о выживании, видимо, завершается, и в российском обществе постепенно складывается «энергетический» потенциал гражданственности и соучастия.

В свете рассмотренной нами проблематики считаем целесообразным привести выводы, сделанные на основе масштабного социологического исследования «Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многомерных социологических замеров)» В.В. Петуховым – одним из руководителей проекта: «Сегодня общество подошло к рубежу, когда люди либо окончательно согласятся с существующим порядком вещей, либо начнут искать пути и способы более активного влияния на окружающую их жизнь. В целом, оставаясь не включенными в “большую” политику, не доверяя большинству государственных и общественных институтов, россияне тем не менее… демонстрируют интерес и реальную готовность к коллективным действиям и самоорганизации. Начинает “просыпаться” молодежь и средние слои населения… Можно с определенной долей уверенности констатировать, что эти группы и слои населения не только включатся в общественную и политическую жизнь, но и востребуют для реализации своих интересов демократические институты и процедуры».

«Философские науки», М., 2013 г., № 1, с. 55–61.

Идеологическое обеспечение политического курса властвующей элиты России

Александр Шатилов, кандидат политических наук (ФУ при Правительстве РФ)

Уже в 70–80-х годах наблюдалось идеологическое «обмирщение» отечественной элиты, которая лишь формально придерживалась коммунистической стилистики и риторики, а на деле проводила вполне прагматичный политический и социально-экономический курс. Уже тогда правила игры внутри советского истеблишмента предполагали надмировоззренческую корпоративную солидарность правящего класса и его покровительственно-надменное отношение к верящим в идеалы народным массам. Нужно отметить, что такого рода «игра в идеологию» могла продолжаться достаточно долго (как это происходит до сих пор в КНДР), однако моральный износ коммунистического проекта оказался настолько глубоким, что советский истеблишмент был вынужден форсировать модернизацию режима (в том числе политическую и идеологическую).

Встав с середины 80-х годов на путь перестройки, а затем и радикальных реформ, элита СССР отстаивала в том числе и свои вполне корыстные интересы. Советским партийным, хозяйственным и силовым бонзам требовалась конвертация своего условного управленческого капитала во вполне реальные финансово-экономические активы, «частное» использование которых в условиях сохранения коммунистической системы было просто невозможно.

Для столь существенных преобразований требовались соответствующая массовая поддержка и новая идеологическая база, способная дать морально-этическое обоснование слому устаревшего режима и ниспровержению ранее незыблемых догм.

И здесь у российской (тогда еще советской) элиты было два пути: национально-патриотический и либеральный. При этом каждый из них имел и свои «группы поддержки», и свой потенциал мобилизации населения на некоммунистической основе.

Так, национально-патриотический проект предусматривал резкое повышение статуса русской нации до государствообразующей и титульной, возврат от светского государства к религиозному (в диапазоне от умеренного клерикализма до православного фундаментализма), активную игру на патриотических чувствах граждан и их «генетической» нелюбви к Западу, «осторожный антисемитизм». Этот путь вел к установлению «национальной диктатуры» и наведению порядка железной рукой. При этом в социально-экономической сфере допускалась возможность введения элементов «ограниченного капитализма», «дирижизма» и «функциональной частной собственности».