Россия и современный мир №3 / 2013
Шрифт:
7. Зарплата и расплата: Проблемы задолженности по оплате труда / Под ред. Т. Малевой. – М., 2001. – 214 с.
8. Краснов Л. Способна ли Россия развиваться быстрее и эффективнее? // Мир перемен. – № 4. – 2005. – С. 46–59.
9. Куда идет Россия. Белая книга реформ / Составители: С.Г. Кара-Мурза, С.А. Батчиков, С.Ю. Глазьев. – М., 2008. – 447 с.
10. Мир вокруг России: 2017. Контуры недалекого будущего. – М., 2007. – 160 с.
11. Некипелов А.Д. Очерки по экономике посткоммунизма. – М., 1996. – 340 с.
12. Никулин Н.М. История предпринимательства в России. Учебное пособие. – М., 2007. – 232 с.
13. Печенев В. Смутное время в Новейшей истории России. 1985–2003. Исторические свидетельства и размышления участника событий. – М., 2004. – 365 с.
14. Полторанин М. Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса. – М., 2011. – 512 с.
15. Путь в Европу / Под общей редакцией И. Клямкина и Л. Шевцовой. – М., 2008. – 400
16. Симонян Р.Х. Россия: От федерации к конфедерации? // Диалог. – 1997. – № 4.
17. Свобода. Неравенство. Братство. Социологический портрет современной России / Под общ. ред. М.К. Горшкова. – М., 2007. – 448 с.
18. Солженицын А.И. Россия в обвале. – М., 2009. – 206 с.
19. Тодд Э. После империи. Pax Americana – начало конца. – М., 2004. – 235 с.
20. Фрейд З. «Я» и «ОНО». Труды разных лет. Книга 2. – М., 1991. – 427 с.
21. Шевцова Л.Ф. Дилеммы посткоммунистического общества // Политические исследования. – № 5. – 1996.
22. Явлинский Г. Периферийный капитализм. Лекции об экономической системе России на рубеже XX–XXI вв. – М., 2003. – 159 с.
23. Ясин Е., Андрущак Г. и др. Социальные итоги трансформации, или Двадцать лет спустя // Вопросы экономики. – № 8. – 2011. – С. 77–95.
24. Terk E. Privatisation in Estonia. Ideas, Process, Results. – Tallinn, 2000.
25. Fish M.S. When Mone Is Less Superexecutive Power and Political Underdevelopment in Russia. – Russia in the New Century: Stability or Disorder? / V.E. Bonnel, G.W. Breslauer (eds), Boulder, Colo. – Oxford, UK: Westview Press, 2001.
Этические основания российской модернизации 36
Мартьянов Виктор Сергеевич – кандидат политических наук, доцент, ученый секретарь Института философии и права УрО РАН.
Универсальный проект общества Модерна, выросший из Просвещения, был нацелен на овладение человечеством его собственной судьбой, надежду на успех этого предприятия давало развитие науки и техники [16]. Стремление к непрерывным улучшающим изменениям, инновациям само по себе становится ключевой и едва ли не единственной традицией современности. При этом инновации должны быть общественно контролируемыми, легитимными, быть предметом широкого, периодически пересматриваемого консенсуса, чтобы не угрожать разрушением самому обществу Модерна. Поэтому модернизация является непрерывным процессом, осуществляемым в условиях неопределенности или свободы в принципиально незавершаемых условиях демократии, где не бывает социальных сил, побеждающих раз и навсегда с нулевой суммой. Этот процесс нетождествен движению к некоему идеальному конечному состоянию, которое часто представляется уже воплощенным в той или иной социально-политической и культурной реальности. Соответственно предметом дискуссии в обществе Модерна может быть не столько сама модернизация, сколько ее субъекты, приоритеты, различные цели и заключенные в них ценности. Проектный характер общества Модерна выражается в соревновательности различных моделей, дифференциации различных целеполагающих проектов развития внутри Модерна. Глобальное объединение локальных политических пространств, торговли и финансов, выравнивание стандартов и законодательств, укрупнение производственных цепочек неизбежно снижает значение домодерновых различий современных обществ.
36
Текст подготовлен при поддержке проекта № 12-П-6-1007 «Общественные науки и модернизационные вызовы XXI века», выполняемого в Институте философии и права УрО РАН.
Актуальные проблемы модернизации российского общества обусловлены, прежде всего, уже не экономическими причинами, а отсутствием в модернизаторских проектах внятных и достаточно универсальных этических оснований, ориентированных не только на удовлетворение частных и корпоративных интересов различных социальных групп, но и на увеличение общественных благ для всего населения. Россия приняла донельзя огрубленную версию либерального морального минимума – мораль рыночного капитализма, которая релевантна для модели «человека экономического» эпохи первоначального накопления капитала, но не для «человека политического» как гражданина эпохи Модерна. В ситуации отказа от проекта «советского Модерна» в российской политической мысли возникают феномены разных вариантов «локальной морали», которые выражаются то в попытках создания национальной идеологии, то в провозглашении России энергетической сверхдержавой, то в символическом возрождении советского и имперского наследия, то в попытках православия стать вновь государственной религией. Однако подобная реакция на обострение фактора
Исходная фундаментальная проблема заключается в том, что мировой опыт ХХ – начала XXI в. обозначил временные и инфраструктурные пределы форсированных моделей экономической модернизации, связанных с теориями транзита, догоняющего или зависимого развития. Проблема модернизации для внеевропейского ареала до сих пор привычно рассматривалась в виде изолированных национальных моделей ускоренного развития, преимущественно в технократическом ключе. Представляется, что данный дискурс модернизации, связанный только лишь с преодолением экономической периферийности, все менее отражает задачи, стоящие перед Россией. Очевидно, что на протяжении длительного времени сохранять высокие темпы развития без постоянного увеличения издержек невозможно, что доказали и опыт советской индустриализации, и японское послевоенное развитие и, вероятно, стоящий на очереди в этом ряду китайский экономический бум.
Исторические модернизационные рывки России в своем развитии были связаны с географической экспансией, вариантами форсированной имперской или государственной модернизации как попыток осуществить инфраструктурные и институциональные государственные проекты за счет населения. Представляется, что в настоящее время выход из состояния полупериферийности диаметрально противоположен. И он состоит в активном включении в глобальную политико-экономическую и культурную повестку, в эффективном использовании закономерностей капиталистической экономики применительно к российским условиям. Парадокс развития состоит в том, что в глобальном измерении страны, стоявшие на очереди модернизации в самом конце получили преимущества, позволяющие им, минуя традиционные фазы классического европейского Модерна, связанные с созданием индустриальных классовых обществ, привычных наций-государств и модерных идеологий, сразу отстраивать конкурентоспособные кластеры глобальной экономики, заимствуя передовые технологические, правовые, образовательные и иные стандарты [2]. «Низкий старт» развивающихся стран – Китай, Бразилия, Индия – обеспечивает им конкурентные преимущества дешевой рабочей силы на глобальных рынках «плоского мира» (Т. Фридман), что ведет к их быстрой индустриализации, освоению новых технологий, развитию сектора производства и росту реальных доходов населения, в свою очередь увеличивающих емкость внутренних рынков.
В результате все более актуальным становится поиск методов и стратегий дальнейшего развития стран, прошедших первоначальный этап ускоренной модернизации, связанный с наличием дешевого рынка труда, отложенным потреблением и минимальными общественными благами для населения при авторитарном перераспределении доходов сельского населения в пользу поднимающейся индустрии городов. Представляется, что дальнейшее развитие различных обществ, обозначаемых в категориях текучего (З. Бауман), позднего (Э. Гидденс), космополитического (У. Бек) или сингулярного Модерна (Ф. Джеймисон), требует пересмотра ценностных оснований модернизации, так как все большее значение для все большего числа людей в современных обществах приобретают постматериальные ценности, связанные с этикой индивидуальной самореализации [3].
Следуя этой логике, представляется, что любой потенциальный модернизационный проект для России должен предлагать не столько абстрактные количественные модели экономического роста и увеличения ВВП, сколько изменение ценностных принципов сосуществования достаточно конфликтного и разнородного российского общества (по возрастным, культурным, этническим, региональным, экономическим, поколенческим и прочим основаниям). Общества, чья социальная энергия сейчас почти полностью направляется на «погашение» социальной энтропии и попытки сокращения «неодновременности», жизни в разных экономических укладах. Это должен быть не просто технический проект, но построение нового общества, где любая модернизация и инновация имеет внятное ценностное измерение. Между тем, несмотря на активно используемую политическую риторику модернизации, масштабных модернизационных проектов, интегрирующих нацию, в постсоветском обществе не возникло. Более того, сформировавшийся в советское время массовый тип личности индивидуалиста-потребителя все более болезненно воспринимает попытки свернуть объем достигнутых личных свобод и социальных гарантий в обмен на обязанности гражданина, вменяемые государством. Российское население, проникшееся идеологией общества потребления, вовсе не собирается быть более аскетичным ради абстрактно-технократических проектов модернизации, особенно на фоне деморализующего поведения политических и экономических элит [8].