Россия и Южная Африка: наведение мостов
Шрифт:
Не попали в официальные отчеты и многие другие добровольцы. Военное министерство интересовали главным образом офицеры, из чего и исходил Гурко, составляя свой список. А остальные? Куда их приписать? Россия, как говорил Чехов, страна казенная. Большинство же добровольцев, очевидно, ни по какому государственному ведомству не числились. Они не укладывались в прокрустово ложе русской бюрократической статистики. Но и никакая другая страна тоже не считала их своими. Вот они и выпадали из всех перечней.
Не попал в официальные отчеты Иван Кириллович Заболотный — позднее депутат Первой Государственной думы. Не попал Николай Евграфович Попов, ставший
Самые известные из добровольцев: Евгений Яковлевич Максимов (впоследствие бурский генерал) [133], грузинский князь Николай Багратиони-Мухранский, Александр Иванович и Федор Иванович Гучковы.
Медицинский отряд Российского Красного Креста работал в Южной Африке с января по август 1900 г. В его составе было 6 врачей, 4 фельдшера, 9 сестер милосердия, 20 санитаров и 2 «агента по административной и хозяйственной части». За шесть с половиной месяцев отряд оказал амбулаторную помощь 5716 больным и раненым, стационарную — 1090 [134]. Второй отряд — Русско-голландский госпиталь — тоже снаряжен целиком на деньги, собранные в России. В него входили четыре российских врача и четыре сестры милосердия. Он был в Южной Африке с февраля по май 1900 г. [135]
Добровольцы, врачи, медицинские сестры и санитары — участники той войны оставили воспоминания, дневники, отчеты. Но их истории, их яркие судьбы заслуживают особого разговора.
В пробурской кампании в России участвовали самые разные политические силы. Очень активную роль в ней играли ярые монархисты и черносотенцы. Им эта война была крайне выгодна: она ослабляла главного соперника и противника России — Англию, а в России отвлекала внимание народа от его собственных бедствий. Англо-бурская война давала возможность и для разжигания шовинизма.
Именно монархисты и черносотенцы старательно подчеркивали у буров черты как подлинного, так и надуманного сходства с русскими, те, которые правящая верхушка России хотела видеть в своем народе: патриархальность, фанатичную религиозность, неприятие «растленного» Запада. Такой народ должен был помочь властям бороться с любыми силами протеста — не только с террористами, революционерами и социалистами, но и с либералами и вообще со всеми, кто стремился проповедовать достижения западных демократий.
«У буров много общего с русскими. Во-первых, они, как и русские, народ, по преимуществу, земледельческий, склонный, как и русский народ, к экстенсивной земледельческой культуре. Во-вторых, Трансвааль, как и Россия, переживает теперь вторжение иностранных капиталистов: трансваальские уитлендеры, из-за которых возгорелась война, могут быть смело поставлены в параллель с наводнившими нашу страну американскими, бельгийскими и еврейскими капиталистами». Так откликнулась на начало англо-бурской войны газета «Новое время» [136].
Прославление бура сопровождалось поношением англичанина. В той же статье: «Храбрый бур тщится отстоять свою независимость от прожорливого британца» [137]. Это противопоставление, буквально теми же словами, кочевало по страницам русской монархической печати. «Либеральный, корыстолюбивый бритт… не мог перенести постоянного упорного сопротивления честного консервативного бура» [138].
От прославления бурского консерватизма и осуждения британского либерализма нетрудно было перекинуть мост к рассуждениям о консерватизме и либерализме уже как о явлениях мирового порядка. «Буры составляют одну семью, чуждую всякой партийности и всяких либеральных “отрицательностей”.
Из первоначальных военных успехов буров тоже делался глобальный вывод: «Глубокий исторический смысл теперешней войны в том, именно, что вера, патриотизм… патриархальная семейственность, первобытная племенная сплоченность, железная дисциплина и полное отсутствие “современной цивилизованности” оказались… такой несокрушимой силой, такой твердыней, перед которой затрепетал организм старинной, первоклассной, считавшейся непобедимой Англии» [139]. Так создавалось впечатление, что борьба России против Англии — это борьба не только за интересы России, но и за все человечество. Именно так и говорилось в одной из передовых статей «Нового времени»: «Ведя на территории азиатского материка упорную борьбу с Англией, мы боремся не только за себя, но и за человечество, мы боремся за преобладание интересов гуманности над животным эгоизмом англо-саксонской расы» [140]. Россия и должна бороться не только против Англии, но и против всего Запада, который якобы Россию презирает и унижает. А для этого любые союзники хороши. «…Выгоднее было бы объединяться с будущими Мамаями и Чингисами и вести их на Европу, чем сражаться за тех, которые нас глубоко ненавидят и пытаются уничтожить не мытьем, так катаньем» [141].
Так начав с восхваления патриархальности и консерватизма буров, русские англофобы закончили советом объединяться с кем угодно, но только бы против Европы.
В Государственном архиве Российской Федерации сохранилось и заказное письмо неизвестных лиц министру иностранных дел В.Н. Ламздорфу [142], посланное, вероятно, в начале 1901 г., когда в газетах делались предположения о готовящемся приезде в Россию В. Лейдса, посла Трансвааля в ряде стран Европы. Написано несколькими людьми: разные почерки. Одним почерком:
«Так как наше правительство в течение полуторагодовалой герой[ской] борьбы оставалось безучастным и даже дипломатическим способом не заступалось за несчастных израненных героев-буров, то поэтому просим Ваше сиятельство принять на первой неделе Великого поста трансваальского посла г. Лейдса и принять истерзанных буров под свою защиту».
Продолжение письма — другим почерком.
«Неужели Вы не видите, что все русское общество страшно раздражено английским нахальством вот уже второй год».
Дальше неразборчиво:
«Если Вы хоть ни капельки не сочувствуете бурам и не примете мер к защите угнетенных, то смотрите: мы до Вас доберемся — все равно нам каторга, а Вас на тот свет отправим. Вам это покажется смешным, но ничего нет смешного. Помните, еще в этом году отправляли к праотцам королей, царей и пр. Так и для Вас найдется [место] на том свете. Вы, конечно, не поверите этому письму и не напугаетесь, ну да все равно.
Вспомните Россию на Берлинском конгрессе 1878 г. [143], где над нами издевались Биконсфильд [144] и Сольсбери [145]. По какому праву они могли кричать и разорвать Сан-Стефанский договор? Теперь разве нельзя им показать, сумей только сделать демонстрацию на индийской границе, разве только Вы хотите петь под английскую дудку, раз Вы не можете — Вам только сказать слово, и все будет».