Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования

Катасонов Валентин Юрьевич

Положение первое: настаивание на безусловном признании Советской Россией долгов царского и Временного правительств, а также ущерба иностранным собственникам от национализации. Максимум, на что готовы были идти союзники в данном вопросе, – реструктуризацию указанных долгов, их консолидацию и оформление в виде государственных валютных облигаций единого вида.

Статья VI меморандума союзников от 2 мая предлагала провести консолидацию и/или реструктуризацию всех долговых бумаг, которые были выпущены правительством Российской Империи и Временным правительством. А условия этих новых бумаг разработать с учетом экономического положения России:

«Российское Советское правительство обязуется в течение 12 месяцев, следующих за проведением в жизнь настоящей статьи, заключить с представителями иностранных держателей займов или облигаций, выпущенных или гарантированных Российским Советским правительством

или его предшественниками, соглашение, имеющее целью обеспечить в дальнейшем хождение данных займов и уплату по данным обязательствам. В соглашение войдут надлежащие отсрочки и льготы, в том числе и отсрочка по внесению процентов, основанная не только на знакомстве с истинным положением России в настоящее время, но и на сознании необходимости ее восстановления. Вышеупомянутое соглашение должно, по мере возможности, относиться ко всем иностранным держателям бумаг, без различия национальности. В случае, если не удастся достигнуть коллективного соглашения, всякий иностранный держатель бумаг свободен заявить о своем праве пользоваться условиями, признанными за той или иной группой» [113] .

113

Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 376.

Отметим, что приведенная формулировка ст. VI красивая, но практически трудно реализуемая. Всегда найдется «группа интересов», которая будет не согласна с условиями «коллективного соглашения». Вся конструкция рассыпается. Достаточно вспомнить сегодняшних «финансовых стервятников», которые пытаются загнать Аргентину в долговую петлю. Вроде бы она начала выбираться из этой петли, проведя две реструктуризации своего внешнего (100-миллиардного) долга после кризиса, который разразился в стране в конце прошлого века. Теперь вся эта реструктуризация под угрозой, Аргентина может вернуться к еще более тяжелому долговому рабству.

Советская делегация обратила внимание на то, что Запад среди требований к России ставил на первое место претензии по кредитам и займам, а вопрос интересов иностранных инвесторов находился на втором или даже третьем месте. Такой подход мешал восстановлению деятельности иностранных инвесторов в России, что могло бы привести к быстрому экономическому восстановлению нашей страны: «Точно так же Российская делегация констатирует, что заинтересованные государства, сосредоточивая все свои заботы на маленькой группе иностранных капиталистов и проявляя необъяснимую доктринерскую непримиримость, пожертвовали интересами большого числа иностранных капиталистов, которые могли бы воспользоваться предоставленными им Российским Правительством льготами и гарантиями, чтобы вернуться и работать в России. Они пожертвовали точно так же интересами множества мелких владельцев русских займов и бывших мелких иностранных собственников национализированного и секвестрованного в России имущества, которых Российское Правительство намеревалось отнести к тем, чьи претензии им признаны справедливыми. Российская делегация не может не выразить своего удивления по поводу того, что державы, вроде Франции, насчитывающие наибольшее количество мелких владельцев русских займов, обнаружили наибольшее упорство в вопросе о возвращении имущества и таким образом подчинили интересы мелких собственников интересам нескольких групп, требующих возвращения имущества» [114] .

114

Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 370.

Положение второе: отказ от признания встречных требований РСФСР за причиненный ущерб от иностранной интервенции и блокады. Здесь использовались два основных аргумента. Прежде всего, не признавалась причинно-следственная связь между разрешениями в России и действиями Запада. Союзники пытались «списать» все ущербы на гражданскую войну, а ее квалифицировать как исключительно «внутреннее» событие. Кроме того, представители финансовых кругов Запада заявляли, что они не привыкли иметь дела с подобного рода финансовыми претензиями. Вот с претензиями по бумагам и кредитным договорам им все понятно. А какие-то документы, определявшие материальные потери в виде разрушенных заводов, дорог или расходов на лечение раненых, им не понятны. По таким документам, мол, никаких практических решений о компенсационных выплатах производить нельзя. Такие «нестандартные» требования сначала должны быть оформлены в виде соответствующих межгосударственных соглашений. А союзники

отказывались даже начинать разговор о таких соглашениях.

Положение третье: отказ от концессий и даже компенсаций за национализированное имущество иностранных инвесторов и других собственников и требование реституции, т. е. полного восстановления прав первоначальных собственников. Особо такой непримиримой позиции придерживалась Франция, которая имела до начала войны самые большие активы в разных отраслях российской экономики. Со стороны французов в данном случае использовался банальный аргумент, что только такой способ урегулирования обеспечит первоначальным владельцам наибольшую выгоду (или, наоборот, гарантирует минимальные потери). Со стороны российской делегации выставлялись следующие контраргументы.

Во-первых, РСФСР не может пойти на это в силу особенностей ее социально-экономического устройства (ликвидация любых форм частной собственности на средства производства).

Во-вторых, целый ряд объектов собственности вообще утрачен (разрушение) или претерпел серьезные технические и организационные изменения. Например, предприятие вошло в состав того или иного более крупного производственного объединения.

В-третьих, возврат национализированных объектов невозможен по политическим причинам.

Что имеется в виду под политическими причинами? Поставленная иностранной интервенцией и блокадой в необходимость отчаянной самообороны советская власть фактически вынуждена была интенсифицировать темп национализации промышленности и торговли. В годы Первой мировой войны, между прочим, союзные государства широко прибегали к ликвидации предприятий, конфискациям или безвозмездной национализации имущества физических и юридических лиц государств противника. Советская Россия лишь взяла на вооружение опыт союзников в этой сфере.

Требования Запада: от компенсаций к реставрации капитализма

На конференции неожиданно в центре внимания делегаций оказался вопрос о допустимых формах собственности в экономике. Казалось бы, этот вопрос вообще не был запланирован для обсуждения на конференции. В Каннской резолюции, принятой накануне Генуэзской конференции, содержалось шесть условий для начала переговоров об экономическом сотрудничестве в Европе. В первую очередь эти условия были адресованы Советской России. Первым условием было невмешательство во внутренние дела других наций. Вроде бы союзники продемонстрировали свою «толерантность» по отношению к социально-экономическому строю в Советской России, где основная часть экономики к 1922 году уже перешла в собственность государства.

Однако уже в Лондонском меморандуме экспертов, который, как мы уже отмечали выше, держался в секрете до открытия конференции, союзники опять подняли вопрос о собственности. Сначала о реституции, т. е. восстановлении имущественных прав иностранных владельцев национализированных фабрик, заводов и других активов. А затем и о необходимости восстановления в России частной собственности вообще. В меморандуме советской делегации от 20 апреля был дан развернутый ответ на притязания Запада: «Российская делегация должна, наконец, указать, что, вопреки провозглашенному § 1 Каннских резолюций праву каждой нации устанавливать желательную для нее систему собственности и хозяйства, меморандум экспертов неоднократно выдвигает вопрос о реституции национализированных предприятий их бывшим собственникам, т. е. о восстановлении в открытой или замаскированной форме права частной собственности на промышленные предприятия вопреки установленной в России системе государственной собственности. Советское Правительство, исходя из соображений наиболее успешного восстановления промышленности и достижения ее максимальной производительности, само стремится при сдаче в концессию рудников, фабрик и прочих предприятий оказывать предпочтение их бывшим собственникам как лицам, обладающим опытом и знанием страны. Но оно не может принять условия реституции этих предприятий на правах частной собственности, ни даже обязательной сдачи их в аренду прежним владельцам, так как это нарушает суверенитет Республики и ее свободу располагать имеющимися производительными силами соответственно потребностям и интересам русского народа. Излишне говорить о том, что возврат к частной собственности с восстановлением границ прежних владений явился бы в большинстве отраслей крупной промышленности, в особенности же в нефтяной, каменноугольной и электрической, сильным препятствием к подъему производительных сил России и возможно быстрому возрождению ее хозяйства» [115] .

115

Громыко А. А., Хвостов В. М. Документы внешней политики СССР. 1922 год. С. 240.