Россия нэповская
Шрифт:
Вопрос встал ребром: либо дать возможность свободно развиваться крестьянскому товарному хозяйству, либо до отказа нажать на рычаги машины государственного принуждения. Но в первом случае под большое сомнение попадала святая святых — монополия политической власти партии. Это Сталин и называл «отказаться от самих себя». В другом месте он пояснит: «Если быть последовательным, надо сказать: припустите кулака к власти. Ибо надо же это понять, что нельзя не стеснять развитие кулацкого хозяйства, отбирая у кулака власть и сосредотачивая ее в руках у рабочего класса» [1135] . Понятно, что если подобный выход может быть и был приемлем для «красных директоров» и «спецов» Рыкова, то абсолютно недопустим для партаппарата Сталина.
1135
Как ломали нэп. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928–1929 гг. Т. 3. С. 216.
На страницах «Правды» развернулась полемика. Бухаринец Марецкий утверждал, что согласно заветам Ленина, колхозы — колхозами, но главное
1136
Там же. 30 июня.
1137
Там же. 1 июля.
1138
Там же. 3 июля.
1139
Сталин И.В. Сочинения. Т. 11. С. 5–9.
Открытое столкновение двух соперничающих направлений в руководстве произошло на июльском пленуме ЦК 1928 года и, внешне окончилось боевой ничьей и формальным примирением. Рыков с трибуны провозглашал; «Политический итог чрезвычайных мер таков, что партия должна предпринять все возможные меры к тому, чтобы их избегнуть». Сталин со своего места подтверждал: «Правильно» [1140] . Вскоре после пленума Сталин на собрании актива ленинградской парторганизации произнес речь, в которой прозвучала отеческая забота об индивидуальном крестьянском хозяйстве. В свою очередь Рыков в выступлении в Москве повторил свои слова, произнесенные на пленуме [1141] , в которых признавал, что советская индустриализация не может не быть связана с перекачкой средств из крестьянского сектора в социалистический, что обуславливает невозможность эквивалентного обмена. Сложилась ситуация аналогичная тем, по поводу которых Ленин в свое время говорил Крупской: «Сталин заключит гнилой компромисс и обманет» [1142] .
1140
Как ломали нэп. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928–1929 гг. Т. 2. С 318
1141
Там же. С. 317.
1142
Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 1991. С. 460.
Если Рыкову удалось на время задержать сталинский поход на крестьянское хозяйство, то, во всяком случае, Сталину удалось отстоять план грандиозного развития новых совхозов. К этому времени на стороне Рыкова уже активно проявлял свои полемические способности Бухарин. В мае и июне он направил в ЦК две записки, в которых выражал несогласие с курсом на форсированную индустриализацию и коллективизацию сельского хозяйства.
В конце июня Политбюро слушало его развернутые тезисы, которые были отклонены. А на июльском пленуме он открыто заявил, что рост сельского хозяйства должен основываться на развитии крестьянского товарного — кулацкого хозяйства, задача состоит лишь в том, чтобы умело «снимать пенки с накоплений кулака и обращать их на дело социалистического строительства» [1143] . Бухарин стал очень ценным кадром в команде правой оппозиции, ее барабанщиком, трубачом тех идей, на которые его наводил более опытный и влиятельный Рыков, чья группировка продолжала занимать наступательные позиции. 24 июля Совнарком СССР принял постановление о программе расширения концессионной политики, в которой предусматривались чудовищные льготы для иностранных концессионеров.
1143
Как ломали нэп. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928–1929 гг. Т. 2. С. 388.
Усиление правой оппозиции летом 1928 года происходило на фоне драматических событий. Сельское хозяйство, промышленность, капитальное строительство и внешняя торговля, червонец и бюджет — все дрогнуло и заколебалось. Вся экономика, по свидетельству Рыкова «стала дыбом». Ощетинилось крестьянство, в обеих столицах заволновались безработные, начались рабочие забастовки. В стенах Кремля замаячила тень Кронштадта.
Бухарин, как редактор официального органа партии, пытался удержать равновесие. Его статья в номере от 30 сентября дышала официальным оптимизмом и заверяла читателя, что ее автору бывает «смешно» читать рассуждения «светил» эмигрантской и иностранной науки, которые тщатся доказать крах советского хозяйства и коммунизма. Однако безликий автор передовой, помещенной в том же номере «Правды», наоборот следовал по стопам зарубежных «светил» и откровенно признавал, что истекший хозяйственный год — год серьезных диспропорций на рынке, затруднений в хозяйственном строительстве и бесспорного кризиса на чрезвычайно важном участке — в хлебозаготовках. Официоз хозяйственного руководства «Экономическая жизнь» шла еще дальше и признавала наличность глубоких противоречий в недрах коммунистического государства, противоречий, сводящихся к противостоянию групповых интересов и к возрождению классовой борьбы в обществе не только на хозяйственном, но и на идеологическом и политическом фронтах [1144] .
1144
Экономическая жизнь. 1928. 30 сентября.
Несмотря на все, государственный бюджет на 1928/29 год поражал своим оптимизмом. Предположительная сумма капитальных вложений в промышленность и транспорт достигала двух миллиардов рублей. Теперь оставалось решить, где их взять. За прошедший год произошло сокращение посевных площадей на 3 % по сравнению с предыдущим. План заготовок хлеба выполнялся с огромным напряжением. Крестьянство отказывалось продавать хлеб государству, прятало или уничтожало запасы. Кроме этого, приближался срок первых платежей по германскому 300-миллионному кредиту. Шли лихорадочные поиски источников бюджета. По иронии судьбы социалистического строительства получилось так, что первая «пятилетка» была разработана Госпланом не по чугуну и цементу или какому иному глубокомысленному продукту, а в отношении выпуска алкогольной продукции, предусматривавшая увеличение душевого потребления «рыковки» на 100 %.
К осени 1928 года попытки решения вопросов ускоренной индустриализации в социально-экономических условиях нэпа привели к тому, что методов хозяйственного порядка, способных вывести страну из наступившего кризиса своими собственными средствами в рамках нэпа уже не существовало.
В этот период в руководстве страны уже окончательно оформилась и открыто отстаивала свои позиции т. н. группа «Ивановичей» в составе А. И. Рыкова, Н. И. Бухарина, М. И. Томского, которым где-то за кулисами симпатизировал еще М. И. Калинин. Когда два с половиной года назад в европейскую печать впервые проникли сведения о выступлениях оппозиции внутри РКП(б), эта новость немедленно сделалась крупнейшей сенсацией. Газеты всего мира в течение ряда недель не уставали заниматься коммунистической оппозицией. Но борьбу с правой оппозицией, которая явилась преддверием величайших событий 1929 года, мировая печать встретила без особого интереса. Мир уже привык, что СССР находится в состоянии перманентного кризиса.
Позиция правых была определена и нарастание кризиса не позволяло тянуть время. Сталин со своей стороны уже не мог ограничиваться оговорками и согласованием оговорок, пришло время открывать карты. Ему удалось начать сражение против правых стремительной атакой. Письмо ЦК к московской парторганизации от 18 октября осудило действия правых в организации и призвало к сплочению на основе генеральной линии партии. До этого Секретариат ЦК успел пустить в ход метод зажима на перевыборах секретарей ячеек, где доминировал вопрос о борьбе с примиренческим настроением в отношении к правой опасности и о необходимости ленинской нетерпимости к правым уклонам. По всем районам начались перевороты, «стали сбрасывать секретарей» районов и «громить» МК [1145] . Московские дела развернулись с удивительной быстротой, правые не успели оглянуться, как организация была вырвана из их рук. Уже в октябре секретарь МК Угланов и некоторые районные секретари были сняты с работы на объединенном пленуме МК и ЦКК.
1145
Советское руководство. Переписка. 1928–1941 гг. M. 1999. С. 51.
Результаты предстоящего пленума Цека, который уже давно «ходил под Сталиным» были в принципе предсказуемы. Но опора на один, пусть даже весьма авторитетный, орган была бы ненадежна. Сталинский аппарат, имевший хорошо поставленную информационную сеть, чутко воспринимал настроения в большой и многообразной партмассе. Характерны были такие сообщения с мест, какое, например, содержала докладная записка одного инструктора, вернувшегося летом 1928 года из командировки в Полтаву: «В ряде сельских организаций имелись открытые выступления членов партии против решений июльского пленума ЦК ВКП(б) о снятии чрезвычайных мер, повышении цен на хлеб и открытии базаров» [1146] . Поддержка курса, намечаемого группировкой Сталина, имела гораздо более широкую платформу в обществе, нежели квадратные метры кабинетов партийных секретарей.
1146
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 86. Д. 116. Л. 3.
Ноябрьский пленум ЦК единогласно осудил правый уклон и поддержал контрольные цифры развития экономики на 1928/29 годы, подтвердил курс на коллективизацию, определенный на XV съезде партии, и закрепил курс на подготовку социалистического наступления по всему фронту. Правый уклон был осужден и объявлен главной опасностью в партии.
Великий «дипломат» Рыков, как это не раз бывало еще при Ленине, почувствовав безнадежную ситуацию, вел себя на пленуме «благоразумно» и не решился открыто выступить за сокращение ассигнований на промышленность. После пленума он вообще предпочел отойти на второй план и оставил поле боя «блаженному» идеологу Бухарину. Сколь бы ни были сомнительны, по известному мнению Ленина, воззрения Бухарина с точки зрения диалектики, тем не менее, и они давали возможность ему верно оценить и ужаснуться перспективам планируемого насилия над крестьянством.