Россия нэповская
Шрифт:
Общее сокращение посевных площадей шло главным образом за счет яровой пшеницы и ячменя. Посевы яровой пшеницы в стране сократились с 17 млн до 8,9 млн га, посевы ячменя — с 9 млн до 4,6 млн га [213] . В ряде районов к чисто техническим проблемам вновь добавились климатические — засуха; которая поразила прежде всего основные районы производства пшеницы и ячменя [214] .
И все же первые итоги нэпа оказались положительными, по данным «Сборника статистических сведений по Союзу ССР», в 1922 году валовой сбор зерновых составил по стране 2 211 711 тысяч пудов, то есть больше чем в 1920 и 1921 годах. По РСФСР (вместе с Белоруссией, без Туркестана и Дальнего Востока) было собрано 1 468 765 тысяч пудов — также больше, чем в 1920 и 1921 годах [215] . Комиссия по установлению убытков, причиненных интервенцией, определила стоимость валовой продукции зерновых в 1922 году в 1 млрд 918 млн довоенных рублей. В 1921-м году эта сумма составила 1 млрд 546 млн рублей, в 1920-м — 1 млрд 927 млн [216] . Но выздоровление деревни еще только начиналось, были заметны лишь первые признаки улучшения, и опасность рецидива сохранялась. Поэтому
213
Социалистическое строительство СССР. Статистический ежегодник. М. 1934. С. 177.
214
Более успешными были результаты осеннего сева 1922 г. По данным Наркомзема, уровень 1921 г. был превышен повсеместно во всех без исключения крупных экономических районах страны. [См.: Отчет Народного комиссариата земледелия за 1922 г. М., 1923. С. 11.]; Поляков Ю.Л. Указ. соч.
215
Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1918–1923. За 5 лет работы ЦСУ. М., 1924. С. 131
216
ГА РФ ф. 6764. Оп. 1. Д. 197. Л. 55.
Как очевидно из приведенных данных, в 1922 году объем производства зерновых в стране существенно увеличился [217] , а доля изъятия его по продналогу, напротив, уменьшилась. У сельского населения теперь оставалось определенное количество хлеба, которое они могли использовать и для улучшения собственного потребления, и для увеличения поголовья скота и птицы за счет расширения кормовой базы, и для вывоза на рынок. В то же время упоминавшееся право губернских продовольственных комитетов о временном запрещении свободного обмена по причине невыполнения или возникновения угрозы невыполнения продналога в кампанию 1922/23 году в сколько-нибудь значительных масштабах не практиковалось.
217
Еще более заметными стали сдвиги в следующем году. Так, в 1923 г. посевная площадь в Курской губернии превысила довоенный уровень на 9 %, численность крупного рогатого скота в 1923 г. увеличилась по сравнению с 1916 г. на 32,5 %, свиней — на 62,5 %; с 1921 г. валовая продукция зерновых и картофеля возросла в два, а масленичных культур в три раза. [См.: Отчет Курского губернского исполнительного комитета XIII съезду Советов. Курск, 1926. С. III–IV; Проблемы хозяйственного развития Курского края. Курск, 1928. С. 8–9); Рянский A.M., Бочаров А.Н., Травина AC. Курская деревня в 1920–1930-3 годах. Коллективизация. 1993.
Начиная с середины 1922 года какие-либо ограничения на свободу распоряжения крестьянами излишками своей продукции, остающимися в хозяйстве после уплаты налога, перестали существовать и законодательно [218] . Однако при этом следует заметить, что провозглашение права на свободу распоряжения продукцией не всегда совпадает с объективной возможностью свободного распоряжения ею. Так, в 1922–1923 годах никто не запрещал крестьянам продавать хлеб, произведенный ими. Тем не менее они не всегда могли это сделать: слаба была финансовая и материально-техническая база как государственного и кооперативного, так и частного заготовительного аппарата, неспособного снять с рынка весь предлагаемый хлеб.
218
А с начала 1924 г. в собственность селян перешел весь произведенный ими хлеб.
Центральным звеном аграрной политики начала 1920-х годов явилась разработка и принятие Земельного кодекса РСФСР и целой серии подзаконных актов. Надо отдать должное сотрудникам Народного комиссариата земледелия: Земельный кодекс разрабатывался тщательно и долго. Еще 16 января 1922 года коллегия Наркомзема утвердила комиссию по разработке Кодекса. В комиссию под председательством П. А. Месяцева вошло более 25 человек — специалисты в области сельского хозяйства, землеустройства и правоведения [219] .
219
РГАЭ. Ф. 478. Оп. 47. Д. 101. Л. 53.
30 января того же года по докладу Месяцева коллегией Наркомзема были утверждены основные положения Кодекса [220] , которые прошли первичное обсуждение на Всероссийском съезде землеустроителей и мелиораторов в феврале 1922 года [221] . Основные пункты Кодекса рассматривались и секцией по работе в деревне XI партийного съезда. Доработанные комиссией в составе Д. И. Курского, П. А. Месяцева, Н. Осинского и А. Д. Цюрупы [222] эти положения в виде «Основного закона о трудовом землепользовании» были вынесены на утверждение ВЦИК.
220
РГАЭ. Ф. 478. Оп. 47. Д. 13. Л. 71–72.
221
Правда. 1922. 5 февраля; Поляков Ю.А. Указ. соч.
222
См.: Месяцев П. Земельный вопрос на предстоящей секции ВЦИК // Правда. 1922. 28 апреля.
22 мая 1922 года III сессия ВЦИК IX созыва приняла «Основной закон о трудовом землепользовании». Его действие распространялось на «автономные, дружественные и договорные республики». ЦИК и Совнаркомы республик разрабатывали проекты видоизменений и дополнений, необходимых по местным условиям, и представляли их в Федеральный комитет по земельному делу (Федкомзем) [223] .
14 августа и 21 сентября того же года на заседаниях коллегии Наркомата земледелия были заслушаны сообщения о ходе обсуждения проекта Кодекса на местах. 22 сентября коллегия начала постатейное обсуждение представленного проекта [224] . После длительной дискуссии, 27 сентября коллегия Наркомзема утвердила первую часть Земельного кодекса [225] , а затем 4 октября, после постатейного чтения одобрена 2 и 3 части документа. Вслед за этим Кодекс был рассмотрен комиссией при Совнаркоме [226] и через три недели — 30 октября 1922 года он был принят IV сессией ВЦИК и с 1 декабря того же года официально введен в действие.
223
СУ РСФСР. 1922. № 45. Ст. 564.
224
РГАЭ. Ф. 478. Оп. 47. Д. 13. Л. 13, 163, 165.
225
РГАЭ. Ф. 478. Оп. 45. Д. 61. Л. 126.
226
РГАЭ. Ф. 478. Оп. 45. Д. 61. Л. 147, 149, 154, 156, 174.
В Кодексе отразились все фундаментальные противоречия переходной эпохи, текст его содержал множество парадоксов и взаимоисключающих положений. Кодекс не только провозглашал отмену навсегда права «частной собственности на землю, недра, воды и леса», но и объявлял все земли «собственностью рабоче-крестьянского государства» [227] . В Кодексе было тщательно устранено все то, что могло хотя бы даже косвенным образом навести на мысль о восстановлении частной собственности на землю. Кодекс категорически запрещал любые сделки на землю — куплю, продажу, запродажу, завещание, дарение, залог [228] . Виновные в совершении таких сделок не только подлежали уголовному преследованию и ответственности, но и лишались права на землю. В тексте Кодекса было исключено слово «частное владение» [229] .
227
Земельный кодекс РСФСР, принятый на IV сессии Всероссийского центрального исполнительного комитета. М., 1923. С. 5.
228
Земельный кодекс РСФСР. С. 8.
229
Ряд исследователей усматривают «принцип владения» между строк Кодекса. Так, например, Н. П. Носова считает, что основное внимание в кодексе уделялось индивидуальному землепользованию. Исследователь отмечает, что согласно статьям 25 и 26 Кодекса о земле землепользователь владеет землею, пользуется ею самостоятельно и защищается в своем владении и пользовании. При этом он может даже применять наемный труд. Кроме того, пользователь при жизни до известной степени распоряжается своим правом — может передавать свое пользование. [См.: Носова Н.П. Нэп: государство и сельское хозяйство (проблемы регулирования) // НЭП: приобретения и потери. М., 1994. С. 155.] Таким образом, на первый взгляд может показаться, что принцип владения сохранен, поскольку можно, правда с большими оговорками, говорить о наличии трех прав собственника — владение, пользование и распоряжение. Однако земля, как средство производство, была исключена из рыночного оборота. Хозяином земли оставалось государство, сохранившее за собой право «карать и миловать». А крестьянин — лишь арендатор, права которого несколько расширялись. Что же касается прерогатив индивидуального хозяйства, то Кодекс, в первую очередь, был направлен на поощрение коллективных форм хозяйства, предоставляя товариществам по обработке земли, сельскохозяйственным коммунам и артелям ряд льгот. См.: Земельный кодекс. М., 1923. С. 19–20. (Ст. 103–111.)
Неоднозначным оставалось и отношение крестьян к стремлению властей осуществить земельную реформу. Наряду с положительными отзывами, из деревень поступало немало сообщений, содержащих и отрицательные отзывы. Так, в песьме крестьянина Я. Шепелева указывалось, что П. А. Месяцев и профессор Д. П. Рудин [230] «отрицают уравнительность, а стоят за немедленное закрепление за всеми селениями и обществами того количества земли, которое к данному времени находится в их пользовании. По мнению товарищей Месяцева и Рудина, при таком землепользовании скорее можно избавиться стране от хозяйственной разрухи, в которой сейчас мы находимся, а к тому же может немедленно успокоить всех нежелающих и боящихся такого распределения (конечно богатеев и небедняков). Отказаться от социализации, исковеркать революцию, на то и революция, чтобы сделать уравнение, а не лить кровь напрасно, чтобы пробраться в Кремль, а потом вышвырнуть за борт неимущих» [231] .
230
Рудин Д.П. — специалист по землеустройству. В начале 1920-х годов — лектор землеустроительных курсов Наркомата земледелия РСФСР.
231
РГАЭ Ф. 478. Оп. 7. Д. 564. Л. 188–189.
В Земельном кодексе закреплялся и принцип свободы выбора крестьянским населением форм и порядка землепользования. Сам принцип свободы выбора форм землепользования вводился не впервые. Еще в Декрете о земле можно найти, что «формы пользования землей должны быть совершенно свободны, подворная, хуторская, общинная, артельная, как решено будет в отдельных селениях и поселках» [232] . Однако, одно дело — на бумаге, другое — в реальной жизни. На практике в различных губерниях существовало отрицательное отношение к свободе выбора форм землепользования, местные власти ориентировали крестьян только на коллективы, им чинились препятствия при выходе на хутора и отруба и т. п. Уже в 1922 году сам Наркомзем дал указания сократить хуторские разверстывания, что вскоре ударило по товарности [233] .
232
Декреты Советской власти. Т. 1. М, 1957. С. 19.
233
См.: Рогалина Н.А. Новая экономическая политика и крестьянство // НЭП: приобретения и потери. М., 1994. С. 141.
В то же время, стремясь обеспечить устойчивость трудового землепользования, Кодекс прекращал дальнейшее поравнение земель между волостями и селениями, закрепляя за земельными обществами то количество земли, которое находилось в фактическом трудовом пользовании (земли считались закрепленными с момента издания «Закона о трудовом землепользовании», то есть с 22 мая 1922 года), устанавливая более продолжительные, чем раньше, сроки внутринадельных переделов [234] .
234
Земельный кодекс РСФСР. М, 1923. С. 24. (Ст. 141, 142.)