Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?
Шрифт:
Крым — следующий крупномасштабный проект — несмотря на внезапность его появления, прорабатывается значительно более глубоко, чем Олимпиада в Сочи, и с пока незначительными потерями времени. Достаточно вспомнить, что одним из первых российских официальных лиц его посетил помощник президента В.В. Путина по экономике, один из лучших русских экономистов А.Р. Белоусов.
Разумеется, испортить и, в частности, украсть можно все, вплоть до атомной боеголовки (насколько можно судить, в момент распада Союза был и такой случай). И коррупционная мотивация в российском руководстве по-прежнему исключительно сильна, что делает оправданными значительные опасения российского общества.
Но вот незадача: воссоединение с Крымом прошло в прямом противоречии с этой коррупционной мотивацией, оно осуществлено вопреки внятно выраженной воле российской «офшорной аристократии»!
Российские януковичи точно так же, как и украинские, страшились, что Запад заморозит их активы, и отчаянно не хотели не только воссоединения с Крымом, но даже, когда это еще было возможно, Таможенного союза с Украиной! Даже автору данной статьи рассказывали и про украинскую конкуренцию с российскими производителями, и про неприемлемый украинский стиль ведения переговоров, и про то, что, «не уйдя из Севастополя, мы не сможем обустроить нормальную базу флота под Новороссийском», — эта цитата практически дословна!
Принципиально важно для всего понимания современного момента российского развития, что решение о воссоединении с Крымом — едва ли не первое за всю постсоветскую историю, которое было принято и, что значительно важнее, реализовано не в рамках коррупционной мотивации, а в прямом противоречии ей.
Конечно, изгадить при желании можно все: для этого достаточно просто расслабиться, и далеко не только в нашей стране.
Однако весьма существенным представляется тот факт, что на фоне ада и разрухи, в которую стремительно заталкивают Украину евронацисты и другие сторонники «европейских ценностей», даже самые неблагополучные регионы России уже сейчас выглядят совсем неплохо. Достаточно вспомнить, что даже в худшее время на подъездах к тому же Пикалево не стояло, как в Афганистане до талибов или на современной Украине, самодеятельных бандитских блокпостов, взимавших дань со всего, что проезжает мимо.
Так что даже катастрофа, — перенос в Крым всего худшего, что есть в России, — все равно сделает его оазисом процветания на фоне не только завтрашней, но, увы, уже и сегодняшней Украины.
В ходе скоротечного крымского кризиса российское руководство едва ли не впервые после «разворота над Атлантикой» Е.М. Примакова робко, непоследовательно и частично, но защитило интересы своей страны и своего народа.
Оставив Юг и Восток Украины на растерзание нацистским ставленникам Запада, оно все же начало воссоединение нашей разорванной либеральными реформаторами Родины, — и Путин вдруг забрезжил в истории достойным подобием Екатерины Великой.
Естественно, США и евробюрократы встретили это в штыки.
Приведя к власти в Киеве откровенных нацистов, Запад воспринял неприятие их большинством Украины как посягательство на святые европейские ценности — агрессивные гомосексуализм и русофобию.
А уж возвращение России к своим историческим границам, хотя бы и в одной-единственной точке, и вовсе стало прямой и явной угрозой.
Правда, оказалось: благодаря либеральной «пятой колонне», до сих пор полностью определяющей всю социально-экономическую политику России, наше сотрудничество с Западом настолько невыгодно для нас, что его масштабное сокращение из-за санкций несет нам выгоду. Именно из-за этого сами санкции носили точечный характер.
В то же время информационной войной против нас Запад еще раз объяснил: любой шаг к разуму, любой шаг к национальным интересам и общественному здоровью, любой шаг к благосостоянию народа будет вызывать обструкцию и агрессию со стороны как глобального бизнеса, так и его лживой либеральной обслуги — и на Западе, и внутри России.
Если российское государство действительно существует (или хотя бы хочет существовать) как выразитель интересов народа, а не как совокупность начальников с их секретаршами, — ему придется от либерального грабежа страны переходить к ее развитию, а значит, вызывать истошную истерику и лютую ненависть Запада.
Ведь деньги, украденные у страны коррупционерами, вывозятся в фешенебельные страны и становятся там ресурсом глобального бизнеса; направленные же на развитие страны, они становятся потерянными для него.
«Ничего личного — только бизнес»: напиши фашисты это на воротах Бухенвальда, он работал бы и сегодня, а его акции котировались бы на Нью-Йоркской фондовой бирже.
Чтобы начать развитие, надо очистить государство от «пятой колонны» офшорной аристократии, которая даже под бомбежками (как показывает пример властей Югославии 1999 года) работает против своей страны на свои выведенные на Запад капиталы.
Запад показал: визжа о санкциях, он не тронет своих «агентов влияния» (или тронет их только на словах).
Нет проблем: это наша задача, и решить ее должны мы.
Власти пора освободиться и от бюрократических импотентов, и от либералов, считающих, что она должна служить не России, а глобальному бизнесу.
Прошлая попытка «национализации элит» запретом иметь счета и недвижимость за рубежом была сорвана фактическим восстанием бюрократов, которые пригрозили отставками. Восстание было внезапным, и недвижимость они отстояли.
Но русские януковичи приведут страну лишь к тому же, к чему привел Янукович Украину: к захвату нацистами (в наших реалиях — исламистами), исчезновению государственности и разрухе.
Чтобы это не повторилось, от правительства Медведева должно остаться буквально несколько человек, желающих строить нашу страну, а не личный замок в Австрии, давно сменивший фольклорный «домик в Париже».
В России достаточно честных профессионалов, способных возглавить Банк России, и внятных хозяйственников, способных руководить правительством. Да, один из лучших губернаторов, говорят, отказывался от этого поста трижды, а один из лучших руководителей госкомпаний, — дважды. Но, возможно, они просто не верили в серьезность президента, — и тогда ее стоит доказать.