Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?
Шрифт:
Тем не менее, динамика выявляемых подделок отражает, пусть и не совсем точно, развитие фальшивомонетничества в современной России.
Прежде всего, с 2010 по 2013 годы наблюдалось неуклонное снижение общего числа выявляемых фальшивок (в силу понятной сезонности здесь и далее сравниваются данные за II квартал каждого года) — всего в 1,8 раза (с 30,9 до 17,4 тыс. случаев). И, хотя в 2014 году наблюдался умеренный рост (на 17,5 %, до 20,5 тыс. случаев), общая тенденция пока остается неизменной: фальшивых денег выявляется в полтора раза меньше, чем 4 года назад.
Учитывая высокую опасность фальшивомонетничества, для государства (заставляющее правоохранителей постоянно обращать на эти преступления повышенное внимание) и отсутствие какой бы то ни было общественной симпатии к занимающимся ею, можно предположить, что выявление фальшивых денег в целом коррелирует с их количеством в обороте.
И снижение числа выявляемых фальшивок — хороший, обнадеживающий симптом.
Однако при этом наблюдается неуклонное повышение доли наиболее крупных, пятитысячных купюр в общем объеме выявляемых подделок. Если во II квартале 2010 года их было лишь 2,1 % от общего числа фальшивых денежных знаков, то в 2011 году — уже более 10 %, в 2012 — более четверти, в 2012 — 43,3 %, а в 2014 — почти три четверти.
Доля поддельных тысячных купюр столь же неуклонно сокращалась — с 95,6 до 23,1 %.
И дело не только в стремительной инфляции, но и простой логике: техническая сложность подделки пятитысячной купюры старых серий почти такая же, как и тысячной, риск также почти тот же, — а эффективность в пять раз выше. Подделывать тысячные купюры сейчас так же странно, как и десятирублевые, — а ведь каждый год выявляются и поддельные монеты, изготавливаемые, насколько можно судить, исключительно из спортивного интереса (в 2010 году был обнаружен даже поддельный рубль). Причем процесс продолжается и отнюдь не является «эхом» какой-то давней однократной штамповки: так, в 2014 году было изъято две поддельные десятирублевые монеты, поступившие в обращение сравнительно недавно.
При этом быстро повышается качество подделок пятитысячных купюр: если в 2010 году наиболее качественными были подделки тысячных, а пятитысячные лишь «осваивались» фальшивомонетчиками, то затем почти все пятитысячные подделки стали отличаться очень высоким качеством.
В результате увеличения их доли общий ущерб от выявленных фальшивок увеличивается.
Если во II квартале 2010 и 2011 годов общий номинал выявленных фальшивок составил соответственно 33,0 и 33,3 млн. руб., то во II квартале 2012 года — уже 43,6 млн., 2013 года — 46,7 млн., а во II квартале 2014 года произошел качественный скачок — до 80,9 млн. руб.!
Таким образом, при снижении числа выявленных поддельных денежных знаков за 4 года в полтора раза ущерб от них вырос почти в 2,5 раза, а доля высокопрофессионально изготовляемых подделок выросла.
И это не считая подделок денежных знаков иностранных государств, в первую очередь долларов и евро, которые также являются существенной проблемой!
Таким образом, опасность фальшивомонетничества и наносимый им ущерб, насколько можно судить даже по достигнутым успехам (а изъятие подделок — это безусловный успех), как минимум, не снижается.
РУБЛЬ ДЕШЕВЕЕТ ИЗ-ЗА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО ХОЛОПСТВА ВЛАСТИ
Первый раз после кризиса осени 2008 — весны 2009 года рубль рухнул ночью.
В «самую длинную ночь в году — с Дня чекиста на Старый Новый год».
Менее чем за месяц с конца 2013 и по начало 2014 года курс доллара прибавил больше рубля, евро — полтора, а с конца октября — соответственно 2,2 и 2,3 рубля.
И что с того, что в процентном отношении бивалютная корзина подорожала не так уж и страшно — за 3 месяца на 5,9 %, за месяц — на 3,2 %?
Каждый взгляд на меняющиеся показатели курсов бесчисленных «обменок» наглядно разъясняет: время (чуть не написал «эпоха») стабильности рубля заканчивается.
Надо отдать должное: пресловутая, многократно подвергавшаяся издевательствам официальная пропаганда в тот раз объясняла ситуацию честно и ясно.
Падение рубля — результат не диверсий спекулянтов вроде Сороса, не поползновений «кровавой мировой закулисы» и даже не удешевления экспортного сырья (кроме нефти и газа, оно дешевеет со II квартала 2011 года).
И «козни Госдепа», как ни странно, здесь тоже не при чем: редчайший случай.
Рубль упал (подстегнув инфляцию и обесценив сбережения граждан) потому, что Банк России сознательно перестал выполнять свои обязанности по поддержанию его стабильности.
Ну что тут удивляться? — рубль, оказывается, похож на перепраздновавшего забулдыгу: стоит отпустить, как он немедленно падает.
И вас за собой тянет.
Власть, если верить официальным сообщениям, считает свой отказ от поддержания стабильности рубля, — а значит, и его падение, — достижением. Мол, «отпущенный» рубль по своему качеству — просто потому, что его никто больше не поддерживает, — приближается к ведущим мировым валютам.
Радуйтесь, граждане: мы в элитном мировом клубе!
(Только лицом вниз не падайте — не дай бог, захлебнетесь.)
Ну, если и не совсем в этом клубе, то зато ведем себя в точности так, как ведут себя его члены, — не интересуясь требуемыми для этого ресурсами и ценой, которую за это надо платить.
Ничего не напоминает?
Точно так же в конце 80-х и начале 90-х горбаче-висты, «демшиза» и либералы, еще только примерявшие свои кошельки на «советское наследство», использовали для оправдания почти любой корыстной разрушительной глупости железный аргумент: «как во всем цивилизованном мире».
Потом, конечно, выяснялось, что как раз в цивилизованном мире все устроено совсем не так, «не по Чубайсу, а по уму», — но бывало уже поздно: либеральные реформаторы собирали свою страшную жатву и бодро шагали дальше под тот же непременный припев, — примерно так же, как другие «преобразователи дикой России» не так уж и задолго до них бодро шагали под «Хорст Бессель».
Порой думается, что если бы фашисты в 41-м кричали бы не об «унтерменшах» и «жидах», а о «возвращении в мировое сообщество», «демократических нормах» и «рыночных стандартах» — мы бы просто не родились. Нас бы не было, — как не будет детей, которые должны были родиться у поколения, выкошенного либеральными реформами 90-х и «тучных» для некоторых нулевых.