Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
БОРОДИНО И ПАДЕНИЕ МОСКВЫ
По мере того как основные силы Наполеона во второй половине августа двигались в направлении центральной России, ситуация на их северном и южном флангах начала складываться не в пользу французов. Отчасти это происходило потому, что теперь армии Наполеона приходилось действовать на огромной территории. На севере маршал Макдональд, потомок эмигранта — якобита шотландского происхождения — получил задание прикрывать левый фланг Наполеона, очистить Курляндию и захватить Ригу. На юге австрийские и саксонские части столкнулись с Третьей армией А.П. Тормасова на границе с нынешней территорией Украины. Две эти группировки разделяло более тысячи километров. Еще больше было расстояние между передовым отрядом Наполеона, покинувшим Смоленск, и французскими базами в Восточной Пруссии и Польше. По мере
X корпус маршала Макдональда насчитывал 32,5 тыс. человек. Почти на две трети он состоял из пруссаков, и на начальном этапе кампании они сражались хорошо. Их командир генерал-лейтенант Юлиус фон Граверт подчеркивал необходимость возвращения Пруссии былой военной славы и хотел добиться того, чтобы французы вновь прониклись уважением к армии Фридриха Великого. 19 июля 1812 г. близ главного родового имения семейства Паленов в Гросс-Экау прусские части сорвали попытку русских остановить их продвижение. Менее чем через месяц после начала войны пруссаки подошли вплотную к Риге, являвшейся важной базой снабжения российской армии, крупным городом на территории балтийских губерний и ключевым пунктом к овладению р. Двиной.
Рига не имела мощных укреплений. Уникальным было то, что расходы по их содержанию несло не российское государство, а городские власти самой Риги. За столетие, прошедшее с того момента, когда город в последний раз подвергался серьезной опасности, за его укреплениями должным образом не следили, и они пришли в негодность. Только в июне 1810 г. государство вновь взяло на себя заботу о городских фортификациях. В течение последующих двух лет многое сделали для того, чтобы подготовить Ригу к осаде, но главные недостатки так и не были устранены. Значительная часть ключевых звеньев оборонительной системы устарела. В самой крепости было мало пространства, а прилегающие к ней вплотную жилые кварталы не давали возможности его расширить. Пригородные районы Риги на протяжении XVIII в. также сильно разрослись, заняв значительную территорию того, что некогда было открытым пространством перед внешними стенами крепости.
19-тысячным гарнизоном Риги командовал генерал-лейтенант И.Н. Эссен. Большая часть гарнизона была набрана из резервных батальонов, и многие из входивших в них солдат и офицеров были плохо подготовлены. Болезни были обычным явлением в гарнизоне еще до начала осады. Едва узнав о том, что Наполеон переправился через Неман, Эссен объявил Ригу на осадном положении: каждому хозяйству предписывалось иметь четырехмесячный запас еды, а каждое гражданское лицо, покидавшее город, было обязано оставить на своем хозяйстве двух работоспособных горожан, которые должны были оказать помощь в обороне города. В последнюю неделю июля, когда неприятель подошел к Риге, Эссен приказал сжечь дотла западные и южные пригородные районы, чтобы открыть гарнизону простор для ведения огня с городских стен. Было уничтожено более 750 строений приблизительной стоимостью 17 млн. руб. Несмотря на все приготовления, общее мнение было таково, что Рига сможет выдержать не более чем двухмесячную осаду.
Если бы Наполеон остановил наступление в Витебске или Смоленске и отправил часть армии на помощь Макдональду, Рига, разумеется, пала бы. Однако без дополнительных сил французский военачальник не мог рассчитывать, что ему удастся овладеть городом. Полная блокада Риги потребовала бы создания более чем 50-километровой заградительной линии по обоим берегам Двины. 32,5 тыс. человек, имевшихся в распоряжении Макдональда, было явно недостаточно для того, чтобы образовать такую линию. Кроме того, русские пушки контролировали водное пространство реки, а английский флот господствовал на Балтийском море, осуществляя рейды на береговые коммуникации Макдональда. Французская осадная артиллерия, первоначально отправленная к Динабургу, в конечном итоге оказалась недалеко от Риги, но к тому времени, когда ее можно было развернуть для ведения серьезной осады, баланс сил на северном фланге наполеоновской армии начал стал складываться не в пользу французов.
Прежде всего это произошло вследствие вмешательства частей российской армии, находившихся в Финляндии. В последнюю неделю августа Александр I отправился в г. Або в Финляндии для встречи с шведским кронпринцем Жаном Батистом Бернадотом. Главы двух государств подтвердили наличие союза, равно как и договоренностей, касавшихся предстоящих совместных военных действий в северной Германии и Дании. На тот момент важнее был тот факт, что Бернадот освобождал Александра от данного им обещания задействовать русские войска в Финляндии для высадки совместного русско-шведского десанта в Дании в 1812 г. и убедил российского императора направить их вместо этого к Риге. В результате русские суда переправили большую часть 21-тысячного финляндского корпуса в балтийские провинции. Находившиеся под командованием графа Ф.Ф. Штейнгеля, это были в основном войска, закаленные в боях. Их прибытие в Ригу к середине сентября обещало разрешить патовую ситуацию, сложившуюся на северном фронте [276] .
276
Лучшее исследование оборонительных
Хотя Рига являлась главным полем деятельности для маршала Макдональда, он был также вынужден оглядываться в сторону Динабурга и Полоцка, где действовал 1-й пехотный корпус генерал-лейтенанта графа П.X. Витгенштейна. Когда армия М.Б. Барклая оставила Дрисский лагерь и устремилась к Витебску, корпус Витгенштейна был послан перекрыть дороги, которые вели на северо-запад к Пскову, Новгород и в конечном итоге к Петербургу. Главным противником Витгенштейна был маршал Н.Ш. Удино, который получил приказ наступать через Двину и оттеснить русских обратно к Пскову. В принципе эта задача была по силам Удино, чей корпус в момент вступления на территорию России насчитывал более 40 тыс. человек. Напротив, в 1-м корпусе Витгенштейна имелось всего 23 тыс. человек, к тому же в его обязанности входило также сдерживание любых попыток дивизии, располагавшейся на правом фланге Макдональда, начать наступление со стороны Динабурга [277] .
277
При оценке боевой мощи отдельных воинских подразделений в 1812 г. автор опирается на соответствующие разделы Энциклопедии, в случае если не указаны другие источники. Инструкции, данные П.X. Витгенштейну, см. в кн.: Отечественная война 1812 года. Материалы Военно-ученого архива. Т. 17. С. 134–135.
Однако в действительности Удино суждено было продемонстрировать полную неспособность действовать в качестве командира независимого воинского подразделения: он позволил Витгенштейну взять над ним верх и держать в благоговейном страхе. Русская легкая кавалерия совершала непрестанные рейды через Двину, нарушая линии коммуникации и снабжения французов. Когда Удино в конце июля повел наступление на войска Витгенштейна, то был застигнут врасплох и наголову разбит русскими в трехдневном сражении при Клястицах и Головщине, проходившем с 30 июля по 1 августа. Одной из причин его поражения была неспособность сконцентрировать на поле боя все силы. Согласно сообщению с русской стороны, он имел в своем распоряжении более 8 тыс. человек неподалеку от Клястиц, которые так и не приняли участия в сражении.
Кроме того, русские войска действовали исключительно грамотно. Костяк небольшой армии Витгенштейна имел совсем недавний опыт боев в лесах Финляндии, полученный во время войны 1808–1809 гг. Не только егери Витгенштейна, но также и часть его тяжелой пехоты продемонстрировали прекрасные навыки стрельбы в похожих на финские условиях северо-западной России. Возможно, именно их пример вдохновил многие резервные батальоны и новые полки, сформированные в дивизиях Витгенштейна из гарнизонных войск, на то, чтобы с самого начала кампании действовать гораздо лучше, чем можно было ожидать. Витгенштейн сразу же пошел в наступление, одержал ряд побед и навязал противнику свою линию; в результате моральный дух его войск был высок, и уже никто не придирался к немецкому происхождению командира [278] .
278
Об опыте, приобретенном в ходе русско-шведской войны, пишет М.И. Богданович, но см. также истории двух полков: Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 1. С. 351–352; Гениев Н.И. История Псковского пехотного, генерал-фельдмаршала князя Кутузова Смоленского полка. 1700–1881. М., 1883. С. 178–182; Гулевич С.А. История 8-го пехотного Эстляндского полка. С. 128–141. О моральном состоянии корпуса П.X. Витгенштейна и влиянии на него победы см. в кн.: 1812 год в дневниках… Вып. 3. С. 72–73.
На руку Витгенштейну, вероятно, сыграл тот факт, что в отличие от Барклая де Толли он был выходцем из знатной, хотя и обедневшей семьи. Родившись в России и будучи сыном генерала, состоявшего на русской службе, он гораздо более уверенно вращался в аристократических кругах России, чем это делал неловкий М.Б. Барклай. К тому же П.X. Витгенштейн был кавалеристом и слыл «хорошим рубакой». Прекрасный наездник, храбрый, щедрый и нередко демонстрировавший рыцарское поведение — все эти качества Витгенштейна принадлежали к числу тех, что высоко ценились в среде русской военной знати. Кроме того, в личном общении он был скромным и добрым человеком, всегда по достоинству оценивал достижения своих подчиненных и рапортовал о них. В сочетании с серией одержанных побед, все эти качества являлись залогом того, что в штабе Витгенштейна в 1812 г. царила абсолютная гармония [279] .
279
См., например, замечания А.И. Михайловского-Данилевского в кн.: 1812 год… Военные дневники. С. 333, 345.