Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
Существует возможность изучения наполеоновских войн на разных уровнях. На одном полюсе находится видение событий глазами Бога: иными словами, в долгосрочной и цикличной перспективе. Здесь наибольшей интерес представляют геополитика, изменения в европейской идеологии и системе культурных ценностей после 1789 г., а также развитие мировых финансов и торговли. На другом полюсе располагается то, что может быть охарактеризовано как уровень червяка. Под этим имеются в виду каждодневные впечатления обыкновенных людей того времени. Сюда входят и такие немаловажные детали, как устройство кремневых замков и качество патронной бумаги, сказавшиеся на ненадежности российского огнестрельного оружия. Здесь же, например, можно найти описание событий, последовавших после 21 мая 1813 г., когда из-за ошибки маршала Мишеля Нея Наполеон не смог одержать решительную победу в битве при Баутцене и, возможно, тем самым упустил шанс добиться перелома в кампании 1813 г. и не дать Австрии вступить в войну. В диапазоне между уровнем Бога и червяка находятся все остальные проблемы, обычно затрагиваемые историками. Что касается настоящей книги, то таковыми проблемами будут тактика российских пехотных войск, состояние российской военной промышленности, а также отношение России к Австрии и Балканам. В моей книге рассмотрены все три уровня, поскольку все они важны для понимания того, как и почему Россия одержала победу над Наполеоном.
Повествование
Книга имеет следующую структуру. Глава 2 знакомит читателя с двумя главными «персонажами» книги — императором Александром I и его армией. В ней содержатся важные сведения о политическом устройстве России и природе международных отношений в эпоху наполеоновских войн. В конце ее рассматриваются мирные переговоры в Тильзите в 1807 г. и делается попытка объяснить образ мыслей российской стороны в ходе переговоров и заключения франко-русской «сделки» об устройстве дел в Европе и установления длительных взаимоотношений на мирных началах. Глава 3 повествует о франко-русских отношениях со времени заключения Тильзитского мира до вторжения Наполеона в Россию в июне 1812 г. Она большей частью, но ни в коей мере не всецело, посвящена дипломатии. Основным содержанием данной главы является обсуждение операций российской разведки, прежде всего в Париже, и того влияния, которое они оказали на дальнейшие события. Глава завершается попыткой рассмотреть франко-русские отношения в более широком мировом контексте. Именно в этой главе со всей очевидностью находит применение принцип повествования с использованием всех уровней объяснения — от Бога до червяка. В Главе 4 речь пойдет о том, как российская армия готовилась к войне и составляла планы будущих военных действий в период 1807–1812 гг.
Затем следуют четыре главы о 1812 г. и еще четыре — о 1813 г. Шесть из этих восьми глав, по существу, являются рассказом о ходе кампаний. Однако во всех шести значительное внимание уделяется тому, как армии снабжались едой и всем необходимым. Это сторона всегда имеет большое значение. В некоторые моменты на протяжении 1812–1813 гг. этот фактор становился решающим. В главах, посвященных описаниям событий 1812 — осени 1813 гг., в фокусе исследования находятся военные операции. С началом этих кампаний дипломатия отошла на второй план. Напротив, в первые восемь месяцев 1813 г. стратегия России во многом определялась необходимостью привлечь Пруссию и Австрию к военным действиям, если Александр I собирался достичь намеченных целей. Поэтому дипломатии отводится много места в Главе 9, посвященной кампании весны 1813 г. В двух из упомянутых восьми глав рассматривается работа тыла российской армии и то, каким образом происходила мобилизация ресурсов России в 1812 и 1813 г. Без этого невозможно понять военную деятельность и победу России. Главы 13 и 14 охватывают период кампании 1814 г. Они также представляют собой нарратив, хотя и сложный по своему характеру из-за необходимости связывать в единое целое военные операции, дипломатию, работу тыла и даже внутреннюю политику Франции, поскольку все эти четыре элемента были тесно взаимосвязаны и крайне важны для понимания политики России и окончательной победы коалиции.
РОССИЯ — ВЕЛИКАЯ ДЕРЖАВА
Для российского государства XVIII столетие явилось эпохой побед. До правления Петра Великого (1689–1725) представители элиты различных европейских стран смотрели на русских как на варварский, чуждый и не представляющий для них большого интереса народ. Подобно туркам, они рассматривались в качестве аутсайдеров на европейском пространстве. В отличие от них, русские не пользовались даже той малой толикой уважения, которое порождал наводимый турками страх. Однако к моменту смерти Петра Великого отношение стало меняться. В ходе Великой Северной войны (1700–1721) Россия разгромила Швецию и пришла ей на смену в качестве наиболее могущественной державы в северо-западной части Европы. Во время Семилетней войны (1756–1763) Россия произвела еще большее впечатление на европейские умы. Ее армия заняла Восточную Пруссию, во многих сражениях одержала победу над войсками Фридриха II и даже на короткое время захватила Берлин. Только смерть императрицы Елизаветы в 1762 г. и решительный поворот политики России при ее преемнике Петре III спасли Пруссию от окончательного поражения [24] .
24
Обзор внешней политики России в XVIII в., см. главы, написанные П. Бушковичем (P. Bushkovitch) и X. Рагсдэйлом (H. Ragsdale), в книге: The Cambridge History of Russia. Cambridge, 2006. Vol. 2. P. 489–529.
Затем наступила эпоха Екатерины II (1762–1796), когда территория, мощь и международный статус России многократно возросли. К России отошли большая часть польских земель, а также огромные территории, которые в настоящее время являются южной и восточной Украиной, но тогда были известны под именем «Новороссия». Превратившись при Петре в ведущую державу на балтийском побережье, Россия теперь стала господствовать и на Черном море, а также отправлять свои флотилии в Средиземноморье. Просторы плодородных украинских земель, присоединенных Екатериной II, начали заполнять поселенцы. Поскольку экономика Новороссии процветала, на пути будущего господства России практически не оказывалось преград. Екатерина и наиболее знаменитый ее фаворит Г.А. Потемкин вынашивали планы восстановления Византийской империи и возведения на трон внука императрицы — великого князя Константина. Это был весьма амбициозный и даже фантастичный замысел, но таковыми же были не только жизнь самой Екатерины, но и небывалый подъем России в XVIII в. [25]
25
Авторитетным
Одним из последствий триумфа России был тот факт, что он сделал российскую элиту привычной к победам, питал ее гордость, самонадеянность и высокомерие. Это имело как свои положительные, так и отрицательные стороны, но в любом случае оказало влияние на характер военных действий России в 1812–1814 гг. Неизбежным следствием было также то, что победы способствовали росту легитимности династии Романовых и самодержавной формы правления. Россия поддерживала конституционные принципы в Швеции и Польше, осознавая, что они подрывали силы этих держав, являвшихся соседями и противниками России. Знаменательные победы России над Османской империей в период 1768–1792 гг. также во многом были обусловлены неспособностью слабых султанов осуществлять контроль над придворными группировками и сатрапами отдельных провинций. И российские цари, и османские султаны столкнулись с вызовом, связанным с отсталостью их вооруженных сил, которая препятствовала созданию современной армии европейского образца. Полки, состоявшие из стрельцов в России и янычар в Османской империи, представляли тем большую опасность, что располагались в столицах империй и были связаны с консервативно настроенными политическими и религиозными группировками, которые противились осуществлению серии назревших преобразований. Петр Великий упразднил стрелецкое войско в 1690-е гг. У османского султана только в 1820-е гг. нашлись власть и решимость, необходимые для уничтожения янычар. К тому времени Российская империя была уже гораздо могущественнее турок [26] .
26
Наиболее полным недавним исследованием по истории Османской империи является монография: Turkey. Vol. 3: The Later Ottoman Empire 1603-1839. Cambridge, 2003. О турецкой армии см.: Aksan V. Ottoman Wars 17001870: An Empire Besieged. Harlow, 2007. Попытки сопоставления России и Турции предприняты в книге: Lieven D. Empire: The Russian Empire and its Rivals. London, 2001. Ch. 4. P. 128 ff.
В основе этого могущества лежал политический союз, связавший монархию Романовых с классом крупных и мелких земельных собственников. В этом отношении Россия была похожа на остальные четыре европейские великие державы (Великобританию Францию, Австрию и Пруссию): везде существовал похожий союз между короной и земельной аристократией. В каждом случае этот союз имел ряд отличительных черт. В Великобритании, например, власть монарха была не абсолютна, а аристократия играла роль младшего партнера в коалиции, в состав которой входили также представители финансовой и торговой элиты [27] .
27
Литература по истории старого режима в Европе очень обширна. Обзор государственного строительства в Европе в течение продолжительного периода рассматривается в книге: Tilly Ch. Coercion, Capital and European States: A. D. 990–1992. Oxford, 1990. К не меньшим размышлениям побуждают работы П. Андерсона и В. Даунинга, см.: Anderson P. Lineages of the Absolutist State. London, 1974; Downing B. The Military Revolution and Political Change. Princeton, 1992.
Хотя в теории все четыре континентальные монархии были абсолютными, никто из них не сомневался, что российский император обладал большей полнотой власти, чем глава верховной власти во Франции, Австрии или Пруссии. Он мог издавать законы и облагать свой народ налогом без согласия последнего, и ни один закон не мог защитить даже самых именитых подданных императора от прихотей монаршей воли. Напротив, особенно во Франции и Австрии, аристократические собрания и судебные институты, унаследованные от эпохи средневекового феодализма, ограничивали власть монарха так же, как это делали нормы, принятые среди высших слоев общества и распространявшиеся порой на самих монархов и членов их семей. Другие факторы также способствовали укреплению власти российского самодержца. Например, в протестантской Европе некогда громадные земельные владения католической церкви в ходе Реформации оказались в руках аристократии. В католической Европе XVIII в. большая часть этих земель все еще принадлежала церкви. В России же монархия к 1760-м гг. секуляризировала несметные богатства православной церкви и в значительной мере определила их в свое пользование. Это явилось одной из основных причин того, что к 1790-м гг. более 40% всего крепостного населения «принадлежало» не помещикам, а государству [28] .
28
Лучший недавний обзор истории русского крестьянства представил Д. Мун (D. Moon) в своей монографии, см.: Moon D. The Russian Peasantry, 1600–1930. London, 1999. Земельные владения европейской аристократии в сравнительной перспективе рассматриваются в книге: Lieven D. Aristocracy in Europe 1815–1914. Basingstoke, 1992. Chs. 1 and 2. P. 1–73.
Широчайшая и деспотическая власть самодержца была обыденным явлением российской политики и управления. Решающее значение имели проводимая самодержцем политика, а также умение управлять как правительственным аппаратом, так и настроениями родовитой знати. Но российский монарх был одновременно и всемогущим, и сильно ограниченным — в некоторых отношениях — монархом. Даже европейская часть России по площади значительно превосходила любую другую европейскую великую державу. До 1750-х гг. численность ее населения не превышала количество жителей Франции, но и в правление Александра I плотность населения в России оставалась крайне низкой по европейским стандартам. Система наземного сообщения была развита слабо, а во время весенней и осенней распутицы дороги покрывались непролазной грязью. Правительственная бюрократия была малочисленна, коррумпированна и некомпетентна. В 1763 г. в России было лишь немногим больше чиновников, чем в Пруссии, хотя последняя по размеру составляла одну сотую часть территории европейской России. Прусский монарх имел возможность вести набор чиновников, имевших специальные навыки в области юриспруденции и управления, из выпускников многочисленных германских университетов, некоторые из которых были основаны еще в средние века. Когда Александр I занял российский престол в 1801 г., в России существовал всего один университет, открытый в Москве в 1755 г. После проведенной в 1775 г. губернской реформы государственный аппарат на местах начал расти, однако в большинстве случаев новые чиновники назначались, а нередко избирались из числа поместного дворянства. Очень часто эти люди по нескольку лет служили в армии в офицерском звании, прежде чем вернуться в родную губернию для того, чтобы жениться и наследовать свои небольшие поместья. Расширение местной администрации, следовательно, укрепляло взаимозависимость монархии и землевладельческого сословия.