Россiя въ концлагере

Солоневич Иван Лукьянович

Голосъ Чекалина сталъ визгливъ. Онъ жестикулировалъ своимъ буттербродомъ изъ рeпы, икра разлеталась во всe стороны, но онъ этого не замeчалъ... Потомъ онъ какъ-то спохватился...

– - Простите, что я такъ крою... Это, понимаете, не васъ персонально... Давайте, что ли, выпьемъ...

Выпили.

– - ... Не васъ персонально. Что -- васъ разстрeливать? Это всякiй дуракъ можетъ. А вотъ вы мнe отвeтьте...

Я подумалъ о той смертельной братской ненависти, которая и раздeляетъ, и связываетъ эти двe подсекты соцiализма -- большевиковъ и меньшевиковъ. Ненависть эта тянется уже полвeка, и говорить о ней -- не стоило.

– - Отвeтить, конечно,

можно было-бы, но это -- не моя тема. Я, видите-ли, никогда въ своей жизни ни на секунду не былъ соцiалистомъ.

Чекалинъ уставился на меня въ недоумeнiи и замeшательствe. Вся его филлипика пролетeла впустую, какъ зарядъ картечи сквозь привидeнiе.

– - Ахъ, такъ... Тогда -- извините... Не зналъ. А кeмъ же вы были?

– - Говоря орiентировочно -- монархистомъ. О чемъ ваше уважаемое заведенiе имeетъ исчерпывающiя данныя. Такъ, что и скромничать не стоитъ.

Видно было: Чекалинъ чувствовалъ, что со всeмъ своимъ негодованiемъ противъ соцiалистовъ онъ попалъ въ какое-то глупое и потому безпомощное положенiе. Онъ воззрился на меня съ какимъ-то недоумeнiемъ.

– - Послушайте. Документы я ваши видeлъ... въ вашемъ личномъ дeлe. Вeдь вы же изъ крестьянъ. Или -- документы липовые?

– - Документы настоящiе... Предупреждаю васъ по хорошему -- насчетъ классоваго анализа здeсь ничего не выйдетъ. Маркса я знаю не хуже, чeмъ Бухаринъ. А если и выйдетъ -- такъ совсeмъ не по Марксу... Насчетъ классоваго анализа -- и не пробуйте...

Чекалинъ пожалъ плечами.

– - Ну, въ этомъ разрeзe монархiя для меня -- четвертое измeренiе. Я понимаю представителей дворянскаго землевладeнiя. Тамъ были прямые классовые интересы... Что вамъ отъ монархiи?

– - Много. Въ частности то, что монархiя была единственнымъ стержнемъ государственной жизни. Правда, не густымъ, но все же единственнымъ.

Чекалинъ нeсколько оправился отъ своего смущенiя и {177} смотрeлъ на меня съ явнымъ любопытствомъ такъ, какъ нeкiй ученый смотрeлъ бы на нeкое очень любопытное ископаемое.

– - Та-акъ... Вы говорите -- единственнымъ стержнемъ... А теперь, дескать, съ этого стержня сорвались и летимъ, значитъ, къ чортовой матери.

– - Давайте уговоримся -- не митинговать. Массъ тутъ никакихъ нeту. Мировая революцiя лопнула явственно. Куда же мы летимъ?

– - Къ строительству соцiализма въ одной странe, -- сказалъ Чекалинъ, и въ голосe его особенной убeдительности не было.

– - Такъ... А вы не находите, что все это гораздо ближе стоитъ къ какой-нибудь весьма свирeпой азiатской деспотiи, чeмъ къ самому завалящему соцiализму? И сколько народу придется еще истребить, чтобы построить этотъ соцiализмъ такъ, какъ онъ строится теперь -- то-есть пулеметами. И не останется ли, въ концe концовъ, на всей пустой русской землe два настоящихъ соцiалиста, безо всякихъ уклоновъ -- Сталинъ и Кагановичъ?

– - Это, извините, жульническая постановка вопроса. Конечно, безъ жертвъ не обойтись. Вы говорите -- пулеметами? Что-жъ, картофель тоже штыками выколачивали... Не нужно слишкомъ ужъ высоко цeнить человeческую жизнь. Когда правительство строитъ желeзную дорогу -- оно тоже приноситъ человeческiя жертвы. Статистика, кажется, даже подсчитала, что на столько-то километровъ пути приходится столько-то человeческихъ жертвъ въ годъ. Такъ что-жъ, по вашему, и желeзныхъ дорогъ не строить? Тутъ ничего не подeлаешь... математика... Такъ и съ нашими эшелонами... Конечно, тяжело... Вотъ вы нeсколько снизили процентъ этихъ несчастныхъ случаевъ, но въ общемъ -- все это пустяки. Командиръ, который въ бою будетъ заботиться

не о побeдe, а о томъ, какъ бы избeжать потерь -- такой командиръ ни черта не стоитъ. Такого выкрасить и выбросить... Вы говорите -- звeрства революцiи. Пустое слово. Звeрства тогда остаются звeрствами, когда ихъ недостаточно. Когда онe достигаютъ цeли -- онe становятся святой жертвой. Армiя, которая пошла въ бой, потеряла десять процентовъ своего состава и не достигла цeли -- она эти десять процентовъ потеряла зря. Если она потеряла девяносто процентовъ и выиграла бой -- ея потери исторически оправданы. То же и съ нами. Мы думаемъ не о потеряхъ, а о побeдe. Намъ отступать нельзя... Ни передъ какими потерями... Если мы только на вершокъ не дотянемъ до соцiализма, тогда все это будетъ звeрствомъ и только. Тогда идея соцiализма будетъ дискредитирована навсегда. Намъ остановки -- не дано... Еще десять миллiоновъ. Еще двадцать миллiоновъ. Все равно. Назадъ дороги нeтъ. Нужно идти дальше. Ну что-жъ, -- добавилъ онъ, заглянувъ въ свою пустую плошку, -давайте, что-ли, дeйствовать дальше?..

Я кивнулъ головой. Чекалинъ налилъ наши сосуды. Мы молча чокнулись...

– - Да, -- сказалъ я, -- вы наполовину правы: назадъ, дeйствительно, дороги нeтъ. Но согласитесь сами, что и впереди ничего не видать... Господь Богъ вовсе не устроилъ человeка {178} соцiалистомъ. Можетъ быть, это и не очень удобно, но это -- фактъ. Человeкъ живетъ тeми же инстинктами, какими онъ жилъ и во время Римской имперiи... Римское право исходило изъ того предположенiя, что человeкъ дeйствуетъ прежде всего, какъ "добрый отецъ семейства" -- cum bonus pater familias, то-есть онъ прежде всего, напряженнeе всего, дeйствуетъ въ интересахъ себя и своей семьи.

– - Философiя мeщанскаго эгоизма...

– - Во-первыхъ -- вовсе не философiя, а бiологiя... Такъ устроенъ человeкъ. У него крыльевъ нeтъ. Это очень жалко. Но если вы перебьете ему ноги -- то онъ летать все-таки не будетъ... Вотъ вы попробуйте вдуматься въ эти годы, годы революцiи: тамъ, гдe коммунизмъ -- тамъ голодъ. Стопроцентный коммунизмъ -- стопроцентный голодъ. Жизнь начинаетъ расти только тамъ, гдe коммунизмъ отступаетъ: НЭП, прiусадебные участки, сдeльщина. На территорiяхъ чистаго коммунизма -- и трава не растетъ... Мнe кажется, что это принадлежитъ къ числу немногихъ совсeмъ очевидныхъ вещей...

– - Да, остатки капиталистическаго сознанiя въ массахъ оказались болeе глубоки, чeмъ мы предполагали... Передeлка человeка -- идетъ очень медленно.

– - И вы его передeлаете?

– - Да, мы создадимъ новый типъ соцiалистическаго человeка, -- сказалъ Чекалинъ какимъ-то партiйнымъ тономъ -- твердо, но безъ особаго внутренняго убeжденiя.

Я обозлился.

– - Передeлается? Или, какъ въ такихъ случаяхъ говоритъ церковь, совлечете съ него ветхаго Адама? Господи, какая чушь!.. За передeлку человeка брались организацiи на много покрупнeе и поглубже, чeмъ коммунистическая.

– - Кто же это брался?

– - Хотя бы религiя. А она передъ вами имeетъ совершенно неизмeримыя преимущества.

– - Религiя -- передъ коммунизмомъ?

– - Ну, конечно... Религiя имeетъ передъ вами-то преимущество, что ея обeщанiя реализуются на томъ свeтe. Пойдите, провeрьте... А ваши уже много разъ провeрены. Тeмъ болeе, что вы съ ними очень торопитесь... Соцiалистическiй рай у васъ уже долженъ былъ наступить разъ пять: послe сверженiя буржуазнаго правительства, послe захвата фабрикъ и прочаго, послe разгрома бeлой армiи, послe пятилeтки... Теперь -- послe второй пятилeтки...