Россiя въ концлагере
Шрифт:
...Въ 1921-22 году Одесса переживала такъ называемые "дни мирнаго возстанiя". "Рабочiе" ходили по квартирамъ "буржуазiи" и грабили все, что де-юре было лишнимъ для буржуевъ и де-факто казалось нелишнимъ для возставшихъ. Было очень просто сказать: вотъ вамъ ваши рабочiе, вотъ вамъ русскiй рабочiй классъ. А это былъ никакой не классъ, никакiе не рабочiе. Это была портовая шпана, лумпенъ-пролетарiатъ Молдаванки и Пересыпи, всякiе отбившiеся люди, такъ сказать, генеалогическiй корень нынeшняго актива. Они не были рабочими въ совершенно такой же степени, какъ не былъ интеллигентомъ дореволюцiонный околодочный надзиратель,
Всe эти мистически кабинетныя теорiи и прозрeнiя сыграли свою жестокую роль. Они раздробили единый народъ на противостоящiя другъ другу группы. Отбросы классовъ были представлены, какъ характерные представители ихъ. Большевизмъ, почти генiально использовавъ путаницу кабинетныхъ мозговъ, извлекъ изъ нея далеко не кабинетныя послeдствiя.
Русская революцiя, которая меня, какъ и почти всeхъ русскихъ интеллигентовъ, спихнула съ "верховъ" -- въ моемъ случаe, очень относительныхъ -- и погрузила въ "низы" -- въ моемъ случаe, очень неотносительные (уборка мусорныхъ ямъ въ концлагерe -- чего ужъ глубже) -дала мнe блестящую возможность провeрить свои и чужiя точки зрeнiя на нeкоторые вопросы. Долженъ сказать откровенно, что за такую провeрку годомъ концентрацiоннаго лагеря заплатить стоило. Склоненъ также утверждать, что для нeкоторой части россiйской эмиграцiи годъ концлагеря былъ бы великолeпнымъ средствомъ для протиранiя глазъ и приведенiя въ порядокъ мозговъ. Очень вeроятно, что нeкоторая группа новыхъ возвращенцевъ этимъ средствомъ принуждена будетъ воспользоваться.
Въ тe дни, когда культурную Одессу грабили "мирными возстанiями", я работалъ грузчикомъ въ Одесскомъ рабочемъ кооперативe. Меня послали съ грузовикомъ пересыпать бобы изъ какихъ-то закромовъ въ мeшки на заводъ Гена, на Пересыпи. Шофферъ {258} съ грузовикомъ уeхалъ, и мнe пришлось работать одному.
Было очень неудобно -- некому мeшокъ держать. Работаю. Прогудeлъ заводской гудокъ. Мимо склада -- онъ былъ нeсколько въ сторонкe -- бредутъ кучки рабочихъ, голодныхъ, рваныхъ, истомленныхъ. Прошли, заглянули, пошептались, потоптались, вошли въ складъ.
– - Что-жъ это они, сукины дeти, на такую работу одного человeка поставили?
Я отвeтилъ, что что же дeлать, вeроятно, людей больше нeтъ.
– - У нихъ-то грузчиковъ нeту? У нихъ по коммиссарiатамъ одни грузчики и сидятъ. Ну, давайте, мы вамъ подсобимъ.
Подсобили. Ихъ было человeкъ десять -- и бобы были ликвидированы въ теченiе часа. Одинъ изъ рабочихъ похлопалъ ладонью послeднiй завязанный мeшокъ.
– - Вотъ, значитъ, ежели коллективно поднажмать, такъ разъ -- и готово. Ну, закуримъ что ли, что-бъ дома не журились.
Закурили, поговорили о томъ, о семъ. Стали прощаться. Я поблагодарилъ. Одинъ изъ рабочихъ, сумрачно оглядывая мою внeшность, какъ-то, какъ мнe тогда показалось, подозрительно спросилъ:
– - А вы-то давно на этомъ дeлe работаете?
Я промычалъ что-то не особенно внятное. Первый рабочiй вмeшался въ мои междометiя.
– - А ты, товарищокъ, дуру изъ себя не строй, видишь, человeкъ образованный, развe его дeло съ мeшками таскаться.
Сумрачный рабочiй плюнулъ и матерно выругался:
– - Вотъ поэтому-то, мать его... , такъ все и идетъ. Которому мeшки грузить, такъ онъ законы пишетъ, а которому законы писать, такъ онъ съ мeшками возится.
Первый рабочiй, прощаясь и подтягивая на дорогу свои подвязанные веревочкой штаны, успокоительно сказалъ:
– - Ну, ни черта. Мы имъ кишки выпустимъ!
Я отъ неожиданности задалъ явственно глуповатый вопросъ: кому это, имъ?
– - Ну, ужъ кому, это и вы знаете и мы знаемъ.
Повернулся, подошелъ къ двери, снова повернулся ко мнe и показалъ на свои рваные штаны.
– - А вы это видали?
Я не нашелъ, что отвeтить: я и не такiе штаны видалъ, да и мои собственные были ничуть не лучше.
– - Такъ вотъ, значитъ, въ семнадцатомъ году, когда товарищи про все это разорялись, вотъ, думаю, будетъ рабочая власть, такъ будетъ у меня и костюмчикъ, и все такое. А вотъ съ того времени -- какъ были эти штаны, такъ одни и остались. Одного прибавилось -- дыръ. И во всемъ такъ. Хозяева! Управители! Нeтъ, ужъ мы имъ кишки выпустимъ...
Насчетъ "кишекъ" пока что -- не вышло. Сумрачный рабочiй оказался пророкомъ: пошли, дeйствительно, далеко -- гораздо {259} дальше, чeмъ въ тe годы могъ кто бы то ни было предполагать....
Кто-же былъ типиченъ для рабочаго класса? Тe, кто грабилъ буржуйскiя квартиры, или тe, кто помогалъ мнe грузить мeшки? Донбассовскiе рабочiе, которые шли противъ добровольцевъ, подпираемые сзади латышско-китайско-венгерскими пулеметами, или ижевскiе рабочiе, сформировавшiеся въ ударные колчаковскiе полки?
Прошло много, очень много лeтъ. Потомъ были: "углубленiя революцiи", ликвидацiя кулака, какъ класса, на базe сплошной "коллективизацiи деревни", голодъ на заводахъ и въ деревняхъ, пять миллiоновъ людей въ концентрацiонныхъ лагеряхъ, ни на одинъ день не прекращающаяся работа подваловъ ВЧК-ОГПУ-Наркомвнудeла.
За эти путанные и трагически годы я работалъ грузчикомъ, рыбакомъ, кооператоромъ, чернорабочимъ, работникомъ соцiальнаго страхованiя, профработникомъ и, наконецъ, журналистомъ. Въ порядкe ознакомленiя читателей съ источниками моей информацiи о рабочемъ классe Россiи, а также и объ источникахъ пропитанiя этого рабочаго класса -- мнe хотeлось бы сдeлать маленькое отступленiе на аксаковскую тему о рыбной ловлe удочкой.
Въ нынeшней совeтской жизни это не только тихiй спортъ, на одномъ концe котораго помeщается червякъ, а на другомъ дуракъ. Это способъ пропитанiя. Это одинъ -- только одинъ -- изъ многихъ отвeтовъ на вопросъ: какъ же это, при томъ способe хозяйствованiя, какой ведется въ Совeтской Россiи, пролетарская и непролетарская Русь не окончательно вымираетъ отъ голода. Спасаютъ, въ частности, просторы. Въ странахъ, гдe этихъ просторовъ нeтъ, революцiя обойдется дороже.
Я знаю инженеровъ, бросавшихъ свою профессiю для рыбной ловли, сбора грибовъ и ягодъ. Рыбной ловлей, при всей моей безталанности въ этомъ направленiи, не разъ пропитывался и я. Такъ вотъ. Безчисленные таборы рабочихъ: и использующихъ свой выходной день, и тeхъ, кто добываетъ пропитанiе свое въ порядкe "прогуловъ", "лодырничанья" и "летучести", бродятъ по изобильнымъ берегамъ россiйскихъ озеръ, прудовъ, рeкъ и рeчушекъ. Около крупныхъ центровъ, въ частности, подъ Москвой эти берега усeяны "куренями" -- земляночки, прикрытыя сверху хворостомъ, еловыми лапами и мхомъ. Тамъ ночуютъ пролетарскiе рыбаки или въ ожиданiи клева отсиживаются отъ непогоды.