Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
Слабый свет фонаря едва освещает молчаливую батарею; тут тихо. Изрубленные тела, сдвинутые орудия и несколько санитаров…» [286]
Разбирательство причин случившегося Скобелев оставил до следующего дня, а пока не рассвело, приказал продолжать земляные работы. В два часа ночи Куропаткин получил от командующего предписание завершить намеченные работы до утра. Всю ночь артиллерия, главным образом мортиры, громила крепость. Утром подвели итоги. Убиты 5 офицеров и 91 солдат, ранены – 1 офицер и 30 солдат. Похищены знамя 4-го батальона Апшеронского полка и одно горное орудие с двумя зарядными ящиками. Головы убитых текинцы унесли с собой, воткнули на палки и выставили у своих кибиток.
286
Щербак А.В. Указ. соч. С. 132–133.
Скобелев, однако, показал всем, что он остался Скобелевым. Несмотря на моральное потрясение для всего отряда и заметный урон (выбыла из строя значительная часть совсем небольшого войска), он перенес лагерь экспедиционных сил еще на 500 метров ближе к Денгиль-Тепе. Сюда уже долетали пули защитников крепости. В тот же день, 29 декабря, полковник Куропаткин взял еще один укрепленный двор (кала) всего в 150 метрах от стен крепости, как бы сравняв счет с возомнившими о себе текинцами. С башни только что захваченного укрепления отлично было видно все, что творилось внутри крепости. На вершине башни был устроен наблюдательный пункт, где сидел корректировщик артиллерийского огня. Текинцы усиленно обстреливали русских наблюдателей, несколько человек погибли.
Удивительное дело – русская беспечность: напрасно Скобелев предупреждал об особой бдительности ночью, только что текинцы вырезали до ста человек, преподав страшный урок, и все повторилось ночью 30 декабря.
О подготовке вылазки из крепости около 6 тысяч текинских бойцов заранее оповестил наблюдатель, сидевший на башне захваченного накануне укрепленного двора. Текинцы ловко обманули профессиональных военных: они имитировали нападение на правый фланг русских траншей, но основной удар нанесли по левому флангу. Вылазка была не менее дерзкой и почти столь же чувствительной по последствиям: погибли в основном артиллеристы, которые в отряде составляли немногочисленную группу ценных специалистов. Текинцы унесли с собою 53 головы убитых, много берданок, еще одно горное орудие и артиллерийские заряды.
Теперь защитники крепости обладали двумя современными артиллерийскими орудиями, запасом гранат к ним; кроме того, они взяли в плен русского бомбардира-наводчика Агафона Никитина, который, по их мысли, должен был научить их правильно вставлять в гранаты запальные трубки, чтобы гранаты разрывались (без трубки граната падает как монолитное ядро). Принудить Агафона выполнить вражескую волю они не смогли. Он был не только солдат, давший присягу, но и старообрядец, человек сильный духом. Текинцы привычно зверствовали: обрезали пленнику пальцы на ногах и на руках, уши, вырезали ремни со спины, но ничего не добились. Они убили Агафона. Герою-артиллеристу впоследствии был поставлен памятник.
Как и после первой вылазки из крепости, Скобелев приказал продолжить рытье траншей к Денгиль-Тепе, с удвоенной энергией укреплять батареи и активно обстреливать противника навесным огнем. Однако в душе он понимал, что текинцы вырвали у него инициативу. И они это тоже знали. Они увидели, как надо пользоваться своими преимуществами – превосходством в численности и умении драться врукопашную; перед ними появилась реальная возможность обескровить небольшой русский отряд, не допустив его до генерального сражения на стенах крепости. Было им еще хорошо известно, что запасы продовольствия и фуража у русских ограниченны. Текинские вожди уверовали, что нащупали верную тактику: бить русских в вырытых ими самими окопах по ночам, когда те совсем беспомощны. Аллах, казалось, вразумил Своих воинов.
Скобелев обладал характером нелегким и неровным, мог вспылить без дела и не сдержаться, мог оскорбить и даже ударить человека во гневе (потом жалел и мучился); такой черной тучей он стал после двух ночных схваток, на этот раз вполне оправданно. Он как мог воспитывал своих подчиненных, учил их способам войны с иррегулярными частями, требовал отказаться от высокомерного отношения к «халатникам» и «дикарям», но не преуспел. Его малое войско таяло, и, что было особенно опасным, исчезал его победный настрой. «Никто не может заподозрить меня в трусости, – говорил командующий своим соратникам, – mais ces attaques nocturnes me font l'effet comme si j'avais bu de l'eau de Kissingen» [287] . Киссингенские воды были особо ненавистны Скобелеву по связи с именем Бисмарка. [288]
287
…но эти ночные атаки действуют на меня так, будто я напился киссингенской воды (фр.).
288
См.: Филиппов М.М. М.Д. Скобелев. Его жизнь и деятельность, военная, административная и общественная. СПб., 1894. С. 70.
Если ночные атаки угнетали начальника экспедиции, человека, доказавшего неоднократно свою решимость в достижении цели, то на людей более слабых духом они оказывали разрушительное воздействие. «Когда начинается серьезная война, – писал впоследствии участник экспедиции А.Н. Маслов, – сопровождаемая частыми неудачами, то обыкновенно у большинства быстро составляется убеждение в необходимости отступления, которое, впрочем, не всеми высказывается, а только таится. Этим большинством руководят обыкновенно побуждения разные: одни хотят отступать просто от малодушия, другие вовсе не рассчитывали на серьезную войну, думали только стрелять, а не быть расстрелянными, за что и получить орден; у третьих отступление связывается со стратегическими и тактическими соображениями, потому что в этих случаях всякий считает себя стратегом; наконец, четвертые желают отступления просто из недоброжелательства; это так называемые «серые» люди, как называл их Скобелев» [289] .
289
Маслов А.Н. Указ. соч. С. 62.
Это глубокий анализ наблюдательного и бывалого человека. Следуя рекомендации Государя, Скобелев старался не брать в поход случайных людей, тем не менее они прилепились к экспедиционному корпусу; немало оказалось «фазанов», то есть представителей знатных фамилий, богатых щеголей, с помощью великосветских связей получивших назначение состоять при том или ином штабе, что означало реальную возможность получить без особого труда и чин, и награду. «Фазаны» появлялись помимо воли командующего и его начальника штаба; когда же возникла угроза их жизни, они стали «отлетать» подальше от опасных мест и верного, как им казалось, неуспеха. Стараниями «серых» людей по Тифлису и Петербургу скоро распространился слух о поражении Скобелева в степях Закаспия: недоброжелатели и завистники упоенно расписывали подробности разгрома скобелевских частей.
У начальника экспедиции, которую он первоначально собирался завершить весной 1881 г., появилось сразу несколько причин ускорить осадные работы и провести штурм в самое ближайшее время. Нельзя было позволить текинцам ослаблять своими атаками боевой дух вверенных ему войск; нельзя было допускать сокращения численности русского отряда; истощались припасы, в том числе снаряды и патроны; из-за неблагоприятных для русского отряда слухов, распространившихся в тылу, можно было ждать нападений осмелевших туркмен-иомудов на промежуточные базы на обеих коммуникационных линиях, имевших очень слабое армейское прикрытие. Было еще одно обстоятельство личного для Скобелева свойства: из Тифлиса поступила телеграмма о предстоящем прибытии в его отряд начальника штаба Кавказского военного округа генерала П.П. Павлова, что можно было расценить как недоверие к нему, а значит, следовало ждать вмешательства в его распоряжения.
Скобелев нервничал, торопил инженеров. К 1 января 1881 г. вырыто было траншей и ходов сообщений до 5 верст, устроены три редута и пять батарей, укреплены шесть занятых вокруг крепости дворов. До стен туркменской цитадели правому флангу оставалось около 100 метров, левому – 150. Вся система траншей, ходов сообщения и земляных укреплений была далеко не доведена до приемлемого состояния, выполнена вчерне, однако Скобелев уже требовал начать рытье минной галереи. Стену крепости в выбранном месте должны были поднять на воздух 150 пудов пороха.