Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях

Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович

Количество национальностей в различных переписях России дается различное. В частности, в переписи населения 1926 г. дается около 200 наций и этнических групп [327] . И.В. Сталин впоследствии все время говорил о 60 народах Советского Союза. Перепись 1979 г. дает 127 народов. Сегодня мы говорим о 176 народах и этнических группах. Я думаю, что самой верной является точка зрения, когда мы можем сказать, что в нашей стране около 200 народов и этнических групп, в том числе и национальные меньшинства, как и выходцы из других государств.

327

См.: Всесоюзная перепись населения. 17 декабря 1926 г. М., 1929. С. 844.

Соответственно основополагающей является задача учета и достижения паритета интересов народов, живущих внутри данного государства, наладить сотрудничество народов страны. Известно, что нормальный государственный державник и патриот обустраивает дела всего государства, но обустраивая жизнь всех своих сограждан, всех национальностей, как и свою жизнь. Но была и есть другая сторона. Любые попытки обозначить идеологически особые параметры и претензии на «особость» прав и привилегий русской или любой другой нации заканчиваются этнонационализмом и расизмом. Но, я сейчас подчеркиваю, критерием здесь является отличие этнонационализма от патриотизма.

Известно, что попытка отказаться от национальностей и «национального отечества» ради всемирной пролетарской революции, демократии или рынка не увенчалась успехом. Более того, попытка проведения такой этнонациональной политики вызывала вопросы, недоумения и сопротивление русского и других народов Советского Союза. Вместе с тем, конечно же, государство, общество должны охранять себя от крайностей как великодержавного шовинизма, так и национал-сепаратизма. Но отбрасывать эти моменты, реальные потребности и тревоги, недооценивать ни в коем случае не следует. В проявлениях великодержавного шовинизма и национал-сепаратизма слишком много исторической несправедливости политических режимов по отношению к народам. На них вина разжигания межнациональной розни между соотечественниками различных национальностей. Но при этом надо сказать, что 20–30-е гг., да и вообще до 70-х гг., в Советском Союзе любая попытка этнонационального самоутверждения истолковывалась как проявление или национал шовинизма, или национал-сепаратизма, хотя эти тенденции присутствовали на практике. Это тоже ни для кого не секрет. Главное, что тут не надо сразу же вычленять один народ и превращать его в самый государственный и самый репрессированный. Это народы одной страны. Особенно эта роль не годится для русского народа. Важно давать простор этнонациональному развитию каждого народа, при этом обеспечивать и стимулировать межнациональное сотрудничество и сотворчество народов единого государства. Вместе с тем нельзя все сводить к этнонационализму, как это делают авторы книги «Русский народ в национальной политике XX века». Что они предлагают? Ничего, кроме старых запретов, которые на самом деле мешают равноправному развитию и сотрудничеству народов. Такие подходы стимулируют новый виток этнонационализма и сепаратизма. Быть равноправными даже при разных возможностях истолковывается как претензии отдельных национальностей получить, якобы, особые привилегии, льготы. Авторы книги отмечают, что попытки преодолеть былое неравенство означали «создать новое неравенство»¹. И далее они пишут: «Борцы за право народов напрочь забыли о русской нации» [328] , при этом не понимая, что одни «борцы» забыли об одних, а другие – о других. Такова суть крайностей. Их надо познавать и показывать в комплексе, а не сводить к одной национальности.

328

Там же.

Не надо так недооценивать способность русской нации самоутверждать себя и свою самобытность. Я еще раз подчеркиваю, что перекосов было предостаточно, но эти перекосы касались всех народов нашей страны, может быть, каждого по-своему. Да и до равенства народов во многом мы не дошли ни в царской, ни в советской России. Может быть, когда-нибудь и дойдем. Но полное фактическое равенство невозможно по природе и социально-культурным функциям, возможностям между более чем 100-миллионной русской нацией и национальностями, численность которых несколько тысяч человек, и даже до 1 млн. человек. Это объективно. Надо сказать, что никто этого и не требует в полном объеме. Все понимают, что важно удовлетворение минимальных национально-этнических потребностей этих людей, общностей. И, самое главное, дело не в этнонациональных общностях, человек как гражданин независимо от национальности должен иметь равноправие с другим человеком в освоении своих культуры, языка, традиций, просвещения, информации, участия в общественной и политической жизни. Невозможно вести речь о народах, якобы, виновных в неравенстве. По отношению ко всем это равенство обеспечивает государство, общество. Речь идет не только и не столько о соблюдении равноправия, но и о компенсации того неравноправия, которое складывается в жизни народов объективно, в том числе и из-за их численности. Это не надуманная большевиками или еще кем-то проблема, а проблема мировая, в том числе и частично проблема, созданная негативным наследием политики разных политических режимов. Если мы говорим о демократии, мы должны продвигаться по пути достижения баланса интересов в этнонациональном развитии в процессе межнациональной солидарности. На всех уровнях и во всех сферах российского общества. Эта задача до сих пор не решена и мы боимся об этом говорить и приступать к ее решению. Если мы хотим иметь демократическую этнонациональную политику, от вопроса равенства прав и возможностей нам не уйти. Свести его к этнокультуре не удастся. Демократия основывается на учете и согласовании интересов всех национальностей, независимо от их численности. Демократия – это создание механизмов защиты интересов, прежде всего, меньшинства, ибо международное право исходит из того, что большинство как бы само по себе способно защитить их. Большевикам хотелось скорейшим образом отчитаться о решении национального вопроса. И сегодня тоже многие хотят отчитаться, списать, ничего не сделав для его решения, не утвердив, не подтвердив на практике равноправие и солидарность народов единой российской нации.

Пренебрежительное отношение к истории русского народа, к интересам русского народа недопустимо. Как бы Россия не навязывалась – это государство, прежде всего, русского народа, исторически и по потенциалу. Этим все сказано. Все мы будем вынуждены говорить здесь – на территории Российского государства на русском языке. Мы, прежде всего, знаем историю русского народа, культуру, литературу русского народа. При этом совершенно не значительно или почти в нашей стране не знают историю, культуру, философские традиции, писателей, поэтов татар, башкир, чувашей, дагестанцев, чеченцев, осетин. В лучшем случае москвич с тремя высшими образованиями из дагестанских деятелей культуры назовет Р. Гамзатова. И все. В какой-то степени это момент неравноправного понимания друг друга, что тоже создает определенную психологическую перегрузку в общении между национальностями. Но таковы реалии. В Советском Союзе были попытки более широкого представительства культуры, традиций, деятелей литературы и искусства на общегосударственном уровне. Сегодня фактически эта работа прекращена, хотя многообразный потенциал этнонационального возрождения сейчас активизируется. Главное, трудно определить, в какую сторону он пойдет и чем воздастся, если нет общей культурной политики, учета самобытности и отношений сотворчества. Этот потенциал должен быть закреплен потенциалом единства многонационального народа Российской Федерации.

Надо сказать, что мы в начале 60-х гг. лучше знали и лучше понимали друг друга, лучше были просвещены в истории, культуре наших народов, больше, по-моему, доверяли друг другу, чем в конце XX века. Конечно же, здесь определяющую роль по-прежнему играет русский народ, русская культура, русская литература, русское искусство. Была советская культура, было советское искусство, была советская литература. Есть ли сегодня российская культура, российская литература и т. д.? Тысячи величайших талантов народов России остаются недоступными для всероссийского

человека, для россиянина, и возможности приобщения с каждым днем, как ни странно, уменьшаются, ибо уничтожается фактически переводческая школа по языкам народов России. Сведена на нет система книготорговли по всей стране, книг печатается много, но никто не думает о качестве издаваемой литературы. Разрушена система подготовки кадров, в том числе различных национальностей, прежде всего, в культурных центрах России. Прекращена фактически работа по ротации кадров. И, видимо, нас в этом плане ожидают тяжелые времена. О дружбе, сотворчестве и сотрудничестве народов России мало кто заботится.

Отметим, что уже в 30-е гг. появлялись отчеты, декларации по решению национального вопроса. Примерно с этого периода начинается и обозначение проблемы формирования новой исторической общности людей – советский народ. Но это не означало, как некоторые говорят, пренебрежения к русской нации, ее роли. Наоборот. Речь шла фактически о том, что русское становится основой новой общности во всех ее проявлениях. И.В. Сталин лично неоднократно подвергал резкой критике всякие попытки охаивания исторического прошлого русского народа. Русский народ и в прошлом был собирателем народов нашего государства и сейчас является таковым, независимо от политики. И.В. Сталин предостерегал и критиковал попытки Н.И. Бухарина говорить о советском народе на основе отрицания национального начала русского и других народов. Тост И.В. Сталина за русский народ, произнесенный 6 июля 1933 г., говорит о том, что уже Сталин отождествлял фактически советский народ, советскую нацию, русский народ и русскую нацию, хотя все тут же подчеркивал и об интернационализме. И.В. Сталин говорит о советском народе как общности людей, которые воплощают в себе лучшие черты всех советских наций и, прежде всего русского народа. Это очень важный момент, который соответствовал сути происходивших процессов.

Перед войной и во время Великой Отечественной войны, по-моему, это один из этапов, когда советское государство серьезно, фундаментально занималось национальным вопросом. Если мы хотим нормально выстроить этнонациональную политику, надо как раз-таки посмотреть опыт начала 20-х, конца 30-х и начала 40-х гг., в том числе и трагических ошибок, репрессий и несправедливостей. Чтобы увидеть истинное состояние многонациональной России и учет этой многонациональности в государственной политике, надо всегда посмотреть наиболее тяжелые годы в истории нашей страны, когда не только народная власть вынуждена была обратить на это внимание. Перед войной особенно подчеркивалась всеми советскими руководителями особая роль русского народа как самого свободолюбивого, талантливого, мужественного, справедливого, первого среди других народов Советского Союза. Это советские люди понимали и без всяких слов. Это соответствовало тем задачам, которые в то время советский народ, и прежде всего русский народ, вынужден был решить в борьбе против германского фашизма. Я еще раз подчеркиваю, что именно в конце 30-х гг. делается попытка исправить целый ряд перекосов, допущенных ранее в этнонациональной политике. Постепенно от узкоклассовой идеи пролетарского интернационализма, где каждая нация жестко делилась на нацию буржуазии и нацию пролетариата, была попытка перейти к социалистическому интернационализму. В Советском Союзе стали переходить в большей степени на учет, в том числе и моментов этнонационального патриотизма. В конце 30-х гг. в Советском Союзе начинается осуждение этнонационального нигилизма, который раньше фактически может быть даже стимулировался. Необходимо было сплачивать и мобилизовывать многонациональную страну.

Очень интересный вывод сделал И.В. Сталин сразу после начала Великой Отечественной войны. Впервые по-настоящему он открыто говорит о том, что: «Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть… может быть, будет сражаться за Россию» [329] . Это очень важное примечание. Фактически в этих высказываниях И.В. Сталин подверг коренной ревизии все, что было сказано за все предыдущие годы. И тем критикам, которые говорят о пренебрежении русским народом, его историей и культурой, здесь тоже сказано впервые: даже не Советский Союз, даже не советская власть, а именно Россия. И в ходе войны тоже И.В. Сталин прибегает к истории и к этнонациональным чувствам русского и других народов. В частности, постоянно до войны под критикой находился Имам Шамиль и его история. Но с начала Отечественной войны была даже сформирована танковая колонна «Имам Шамиль» таким образом, чтобы выявить потенциальный патриотизм и поставить его на борьбу с фашизмом.

329

Цит. по: Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. М, 1995. С. 204.

Конечно, существенным образом менялась и этнонациональная идентификация советского человека. Преобладающее число людей называли себя уже советскими людьми, а 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле И.В. Сталин сказал: «Я не грузин, а русский грузинского происхождения» [330] . Этим самым еще раз справедливо подчеркнута роль русского начала для идентичности людей всех других национальностей нашей страны.

Надо сказать, что И.В. Сталин действительно был, прежде всего, государственником и государственные интересы для него были выше, чем интересы национальные, интернациональные, классовые и даже, к сожалению, человеческие. Надо сказать и другое: новая историческая общность людей – советский народ, в большей степени обретал во многих проявлениях черты русского народа в новой эпохе. Это тоже было закономерно, от этого никуда не уйти. Другой базы для этого и нет, другой базы солидарности и развития не было и нет для всех народов страны и сегодня. При этом надо отметить, что такая база не отрицалась и народами Советского Союза, не отрицается она и народами России. Только все это надо делать достаточно корректно, не за счет пренебрежения чьими-то другими интересами, а, наоборот, повышая интерес к самобытному развитию, потенциалу каждого народа, как и потенциалу нашей общности, единства.

330

См.: Борее Е.Б. Сталиниада. М., 1990. С. 292.

Я думаю, что после смерти И.В. Сталина как раз таки опять был сделан перекос в сторону явного интернационализма и явного стимулирования «тихой» ассимиляции отдельных народов. Продолжали говорить о формировании новой исторической общности людей – советский народ. На задний план уходила значимость этнонационального начала, что вело к взбудораживанию, в том числе и этнонационального самосознания людей различных национальностей. Н.С. Хрущев в свое время делал вывод о том, что нации будут сливаться в единую коммунистическую нацию. М.А. Суслов в проект новой программы партии включил положение о том, что «в Советском Союзе происходит слияние наций, их языков, образование одной нации с одним языком, единой общей культурой» [331] . Это уже было реальностью. Советский народ становился советской нацией. Ничего плохого в этом не было, но снижение внимания к этнонациям возбудило этнонационализм и недоверие к новой нации.

331

См.: Мухитдинов НА. Река времени от Сталина до Горбачева. М., 1995. С. 12.