Российский колокол № 3 (45) 2024
Шрифт:
Евген крикнул несколько раз, никто не отозвался.
От злости он перевернул столик, еда разлетелась, зазвенели осколки.
– Я вам устрою дестрой, блин!
Оля Пялкина умерла.
– До свидания! Приходите ещё! – попрощался администратор, словно не заметивший беспорядка.
Евген сплюнул и показал фак.
Олимпийская аллея манила зелёной тенью листьев и тишиной. Раньше они катались на велосипедах вчетвером – теперь гуляли вдвоём.
Отец приехал раньше и что-то покупал в ларьке,
Клубничное и крем-брюле теперь покупать некому.
– Держи, пока не растаяло!
– Привет, пап!
Они обнялись.
– Ешь в бумажке, а то накапает!
– Хорошо. – Улыбка устроилась на губах и никуда не собиралась уходить.
Пока папа рядом.
– Как дела?
– Плохо выглядишь, сынок. – Отец нахмурился. – Тебе бы проверить сердце: бледный, под глазами мешки.
– Давай посидим?
– А я и говорю: одышка!
– Просто лавочка удобная, со спинкой. Мы в универе тут физру прогуливали.
– И мы, – отец понимающе кивнул. – Если срезать – выйдешь к «Лопуху». Раньше пиво только там продавали. Весь пед [2] после пар бегал. Ты застал?
– Конечно! Только почему «Лопух»? Кафе «Ландыш» же.
– Кто знает?
– Вкусное мороженое! Спасибо!
Олег хотел вытереть руки о джинсы, отец увидел – сунул платок:
– О себя не вытирают!
– Я помню.
Рябая птичка возилась в ветках клёна, деловито чирикала. Вниз летели мелкие ветки и листья.
2
Педагогический институт. – Прим. автора.
– Пап, у меня получилось.
Олег почувствовал, как кровь застучала в висках и вспотели ладони.
Отец развернулся, посмотрел внимательно, а в глазах заплясал вопрос. Под седой щёточкой волос выступили капельки. «А он ведь постарел!» – как будто впервые Олег заметил глубокие морщины, крупные поры-кратеры, раздавшийся нос.
– Что получилось? – Голос дал петуха.
– Я ему написал.
– Как? Там ведь защита?
– Есть способы. – Олег прищурился. – Я четыре года долбаные игры тестил, пока лазейку нашёл.
– И?
– М…дак он. Что живой, что мёртвый.
– Не поверил?
– Заблокировал. Нет, говорит, у меня брата, мать сказала бы.
– Про меня ни слова? – Отец горько усмехнулся.
Олег развёл руками, охнул, согнулся, потирая грудь.
– Что с тобой, сынок? Скорую?
Он вскочил и замахал руками, как наседка – крыльями.
– Да мышцу свело, сижу много. – Олег разогнулся. – Нормально, пап.
– Значит, не верит Женька. А если фото показать?
– Я не пробовал. Может, сработает, а может, скажет, фотошоп.
Они не спеша шли по аллее. Навстречу катилась розовая
Олег улыбнулся и помахал, мальчик помахал в ответ.
– Слушай, сынок, а выключить их можно?
– Ты про сервер? Чисто технически любую железку можно сломать, но данные зашифрованы в облаках, восстановят. Представляешь, какие там деньги крутятся?
– Представляю… – Отец нахмурился. – А где они сидят?
– Юридически – в Москве. – Физически – это несколько фирм, работающих параллельно: разработчики игр, программщики, похоронщики, рестораторы, суетологи.
– Кто?
Олег рассмеялся:
– Суетологи. Ребята, которые обрабатывают клиентов, как маму.
– Ясно. Но ведь должна же быть голова?
– Главное железо у них в посёлке под Саратовом. Не знаю почему. Там дата-центр с серверами, все дела.
– Скинешь адрес?
– Пап, ты что задумал?
– Хочу поглядеть. Может, какие провода перерезать, и всё!
От смеха на глаза выступили слёзы.
– Какие провода, пап? Там оптоволокно и охрана на каждом шагу.
– Ну, всякое бывает. Нам на органической химии рассказывали: чуть ли не на кухне умельцы бомбы делали.
– Так то умельцы.
– А я?
– Береги себя.
– И ты.
Они дошли до остановки, обнялись и разъехались.
«Вас ожидает 3 сообщения».
Евген смотрел на экран. Владимир Иванович беспощадно требовал внимания.
– Не хочу. Не буду.
Телефон ожил:
– Вас приветствует программа «ВДАЛь», виртуальный диахронический аналоговый лингвист. Добрый день, Евгений! Чем могу помочь?
– Пошёл на хер.
– Разочарование – чувство активного психоэмоционального запаса. Ваше состояние нестабильно, рекомендую обратиться к оператору.
– Засунь его себе в задницу.
– Инвективный устойчивый оборот, разновидность апплицируемого фразеологизма с целостным мотивированным значением.
– Ни хрена не понял. Давай, до свидания!
Евген вышел из программы.
– Снести его к чертям, и всё!
Но приложение оказалось неудаляемым.
– Где тут у вас поддержка? Блин, сейчас бы Олег всё нашёл!
Бро, брат, братишка, Лег – воспоминания хлынули в голову, будто кто-то открыл кран. Щёлкнуло!
«Это я, Лег!»
Вот кто ему писал!
В горле пересохло. Евген сглотнул и открыл переписку, разблокировал, набрал, не попадая в клавиши: «Ты живой, бро? Я вспомнил!»
Крутились песочные часы: что-то загружалось.
Два файла.
Фото.
На первом – мужчина. Залысины, седеющий ёршик волос, щербатая улыбка без одного зуба. Глаза.
«Какой ужас! – Евген отшатнулся. – Отвратительно выглядит! Но глаза…» Такие же серые в крапинку он видел в зеркале каждое утро.
Второе фото пришлось приблизить: могила, крест, фото. Его имя. Дату не рассмотреть.