Ростов-папа
Шрифт:
Когда сборы закончились, я посадил Настю на колени и прижал к себе.
— У тебя, наверное, неприятности? — догадалась она.
— С чего ты решила? — схитрил я.
— Сердце чует, — Настя всхлипнула и ткнулась мокрым носиком в мою грудь.
— Что ты, у меня всё в ажуре! Просто надо ростовским коллегам подсобить, ну а я вроде как самый незанятый оказался, вот меня и послали.
— Ты мне не договариваешь! — в проницательности моей любимой было не отказать.
— Было б что говорить, — беззаботно произнёс я и, на какое-то время, заставил жену забыть о переживаниях.
Через час под окошками просигналила машина.
— Это за мной, — вздохнул я, отстраняясь от супруги.
В коридоре Степановна протянула мне корзинку, накрытую сверху тряпицей.
— Вот, Жора, это тебе в дорожку перекусить: тут курочка, яички варёные, колбаска, хлебушек…
Я обнял её и поцеловал в щёку.
— Спасибо, Степановна! С голоду с тобой не пропадёшь.
— Так это если со мной, в Ростове-то чай один останешься, опять на хлебе с водой сидеть будешь. Только вроде на человека стал походить!
Простившись, я спустился во двор и подошёл к авто.
— Товарищ Быстров, билет вам уже купили, поедете первым классом, — обрадовал меня шофёр.
Слава богу, хотя бы удастся избежать длиннющих очередей возле кассы.
Мы быстро домчались до вокзала по лишённой пробок Москве. Я отпустил шофёра, купил в киоске несколько свежих газет и отправился в зал ожидания.
Сердце всё ещё саднила боль после недавнего столкновения с Радеком. Наверняка этот гад уже гуляет на свободе и строит новые планы. Этот раунд остался за ним. Ничего не попишешь, нельзя постоянно выигрывать, особенно если имеешь дело с могущественным врагом. Достаточно вспомнить сколько крови из меня попил Кравченко, а масштаб его фигуры куда меньше, чем у секретаря Коминтерна и подручного Троцкого.
Хочешь не хочешь, а придётся не только честно выполнять свой оперской долг, но и лезть в политику. Видно пришла пора присоединяться к формирующейся команде Сталина. Но это потом, когда вернусь в Москву.
Объявили посадку на поезд, я направился на перрон. По пути к нему меня сразу же накрыли воспоминания.
В Ростове-на-Дону мне приходилось бывать всего один раз сразу после чемпионата мира по футболу, мы с дочкой прожили неделю в гостинице неподалёку от центрального городского рынка. Город показался тогда очень зелёным, уютным и ухоженным.
Мы гуляли по обустроенной набережной, любовались красивыми старыми зданиями на местном «Невском» — Большой Садовой, заходили в многочисленные кафе и ресторанчики, в общем, культурно отдыхали, как и полагается туристам.
И вот теперь у меня появился шанс посмотреть, каким Ростов был сто лет назад. Если не ошибаюсь, пока что он не объединён с Нахичеванью, заселённой преимущественно армянами.
Раздражение и злость от проигрыша сошли на нет, я снова стал собой.
В вагоне занял своё место, а через пару минут напротив опустился тучный мужчина в шубе.
— Добрый день, — первым заговорил он, вытирая платком пот с раскрасневшегося лица. — Вы как — до Ростова едете?
— Да.
— Значит, попутчиками будем! Я тоже до Ростова.
И вид и манера разговора выдавали в нём нэпмана. Он представился Сил Силычем, а когда тронулись, то совсем расслабился и доверительно сообщил, что в Ростове у него своё дело, а в Москву ездил заключать какой-то договор.
Поезда — удивительная штука, развязывают людям языки не хуже водки. С Сил Силычем мы знакомы были всего ничего, однако через несколько часов я знал о попутчике практически всё.
Чтобы не напугать человека, пришлось назваться служащим одного из московских трестов. Дескать, еду я наводить порядок в ростовский филиал, утрясать недоразумения.
— Может закрепим наше знакомство? — Сил Силыч поставил на стол бутылку коньяка и не преминул похвастаться:
— Между прочем, контрабандный товар! Знали бы вы, сколько я за него отвалил! Ну что — по стопочке?
Он щёлкнул себя по горлу и лукаво подмигнул.
Я сначала хотел отказаться, наврать, будто у меня язва, но тут мой взгляд упал на правую руку соседа: на ней отсутствовал мизинец.
Оп-пачки, а ведь я, кажется, знаю, что за фрукт мой попутчик. Если ориентировка не врёт, мы едем в одном купе с Мотей Беспалым. Его специализация — одинокие пассажиры, путешествующие первым классом.
Мотя блестяще умеет втираться в доверие, слово за слово, стопка-другая спиртного, и вот уже сосед по купе сладко спит, нагрузившись по уши снотворным, а Мотя обшаривает его карманы и багаж, а затем выходит на ближайшей станции.
Пальчик же ему отчекрыжил ещё до революции один из питерских воров, которого Мотя на свою голову разул и раздел в поезде привычным для себя способом. Вор очухался, навёл среди своих справки, отыскал жулика и наказал, отрезав палец.
Правда, жажда к наживе никуда не исчезла, и Мотя продолжает по-прежнему работать в поездах. Сейчас его разыскивают сразу в нескольких губерниях, где он изрядно наследил.
К сожалению, в ориентировке не было его фотокарточки, только словесное описание и особая примета, так что оставалась вероятность, что я ошибся и мой попутчик — законопослушный гражданин.
Придётся в очередной раз брать на живца, и как обычно в этом качестве опять будет выступать моя скромная персона.
— А давайте! — с преувеличенным энтузиазмом откликнулся я.
Мотя или не Мотя, мне это ещё только предстояло выяснить, не смог удержать слегка презрительной ухмылки, она задержалась на устах всего мгновение, но этого хватило, чтобы я ещё сильнее убедился в подозрениях.
Как подготовленный к длительным путешествиям по матушке России, попутчик извлёк две стопочки.
— Поехали! За ваше здоровье!
— И за знакомство!
Мы «хлопнули» по рюмашке. В бутылку Мотя снотворное не подмешивал, ему предстояло пить вместе со мной. Он отвлекал чем-то попутчика, а затем подливал сонное зелье в его рюмку, так что первую стопку я пил смело.