Ротмистр Гордеев 3
Шрифт:
— Тише ты! Не видишь: мается бедолага! — до ушей доносится вкрадчивый женский шёпот.
Стоп! А ведь я уже где-то слышал её. И как будто бы при схожих обстоятельствах… Или это обман слуха?.
Сквозь пелену и туман проступает женский образ… Совсем ещё молодая, если разобраться, даже девушка — девчонка в белом одеянии… Большой крест цвета крови на белой старомодной косынке.
Не может быть! Дежавю и только!
Если мозг не играет со мной злую шутку, именно эта медсестричка была первым человеком, которого я увидел, когда оказался в другом мире. Игра судьбы да и только…
А может ничего такого на самом деле не было, я долго лежал в отключке, слышал вокруг себя голоса и нафантазировал себе бог весть что… Всех этих демонов: крылатых, многоруких… Оборотней, вампиров… Ну и прочую нечисть, включая наших родных домовых отечественного разлива.
И если это так — то…,мне будет ужасно скучно, без моего Скоробута, без братцев Лукашиных, даже без одноглазого Лиха — Лявона Горощени будет как-то не так. Неужто это фантазии воспалённого воображения?
— Больно, родненький? — участливо спрашивает девушка, поправляя на мне казённое одеяло. — Потерпи чуток, сейчас тебе станет лучше.
Она очень мила, у неё участливое выражение лица, от всего её облика исходят уют и доброта, а в голосе звучит неподдельная нежность и забота. Девушка касается моего лба, я начинаю чувствовать приятную прохладу её ладоней, и эта прохлада волнами распространяется по всему телу, притупляя муки.
— Вы… В-вы… б-бер-региня? — вырывается у меня.
Не знаю почему, но мне с большим трудом удаётся выговорить эту фразу. Ни язык, ни губы, меня толком не слушаются.
— А вы только сейчас догадались? — усмехается она. — Конечно, я берегиня. Потому и работаю в госпитале. А ещё я очень хорошо знаю вашу невесту.
— К-к-к-какую невесту?! — с третьей попытки выговариваю я.
— Как какую! Вы шутите?! — деланно возмущается она, хотя я вижу, что на самом деле в её глазах прячутся озорные смешинки.
Тут медсестра оборачивается, замечает кого-то и теперь уже не может сдержать настоящей улыбки:
— Впрочем, вот и она. Вы ведь её не забыли?!
— С-с-соня! — не сразу, но мне всё-таки удаётся перебороть проклятое заикание. — Вы?
— Здравствуй! — Соня склоняется надо мной, целует в лоб как ребёнка, хотя и точно знаю: ей, как и мне, хочется большего…
Я буквально тянусь к ней и душой и телом, а она готова ответить взаимностью. Мешают разве что неподходящее время и место… Ну и, пожалуй, моё состояние. Я не просто ослаб, у меня нет сил даже чтобы говорить, а руки падают безвольными плетьми. В общем, герой-любовник из меня так себе.
Она отстраняется.
— Я пришла сюда сразу как только узнала, что ты очнулся.
— К-к-к…
— Как я могла узнать?
— Д-д-да…
— Не забывай, я всё-таки берегиня!
Понятней от этого не стало, а вопросов у меня только прибавилось. Откуда взялось заикание, могу догадаться — это один из самых распространённых симптомов контузии. А меня крепко приложило тогда взрывной волной во время схватки с японским офицером. Нет, теперь я готов поставить сто к одному — ничего мне не пригрезилось, было всё!
— К-к-как ост-тальные! — невозможно описать каких усилий над собой мне стоил этот коротенький вопрос.
Реакции Сони и медсестры мне сразу не нравится. Они пытаются от меня это скрыть, но я достаточно долго прожил на том и этом свете, чтобы понять: меня жалеют и делают всё, чтобы я не волноваться.
Набираю полную грудь воздуха, чтобы громко высказать своё возмущение. В конце концов даже в госпитале я остаюсь офицером и отвечаю за своих людей. Я просто обязан знать, что с ними. Даже если это горькая правда.
— Тебе надо отдохнуть и набраться сил! — внезапно произносит Соня.
Она запускает руки в мои волосы, аккуратно шевелит пальчиками. Её прикосновения вызывают сладкую и приятную вибрацию, по телу бегут электрические импульсы, они расслабляют меня, вызывают негу, я готов мурлыкать как кот, которого чешут за ушком, забываю на секунду обо всём и вся.
— Спи, мой хороший! — говорит Соня, и я опять проваливаюсь в сон.
Могу лишь гадать, сколько тянется это очередное забвение. Вроде бы за окнами палаты всё ещё светло, но кто даст мне гарантию, что я не провалялся целые сутки. Одно радует — не было сновидений.
— Что ж вы так неаккуратны, голубчик! — качает головой высокая нескладная мужская фигура. — Давно ли были у меня в «гостях» и опять вдруг пожаловали! Неужто так понравилось?
Он подмигивает.
— С-с-сер-г-г-гей…
— Всё верно, Сергей Иванович Обнорский, ваш, так сказать, эскулап! — смеётся он. — Вижу, что узнали.
Киваю в ответ. Ну да, в прошлый раз он тоже меня лечил. Судя по результату, довольно удачно.
— Сможете присесть?
Сил в теле не прибавилось, но кое-как с его помощью принимаю сидячее положение. Голова с непривычки кружится, но всё равно — так значительно лучше, чем делать любимое занятие некоторых бодибилдеров — «лёж лёжа».
Начинается рутинный медицинский осмотр, в рамках которого мне, как и хорошему коню, смотрят даже в зубы.
— Что ж… Недурно, недурно, — изрекает в итоге врач. — Вы сравнительно легко отделались, господин ротмистр. Через пару недель обязательно поставлю вас на ноги. Будете петь и танцевать!
— А г-г-г-г…
— Говорить?
— Д-да!
— Тут всё индивидуально, но, опыт мне подсказывает: ваше заикание не останется с вами на всю жизнь. Обязательно пройдёт и, возможно, даже раньше, чем вы думаете! Вечером ещё раз приду вас проведаю… И да… Я, конечно, категорически против, но завтра у вас будет много гостей. На мой взгляд, даже слишком много!
Обнорский уходит. Я вновь падаю на подушку.
Время завтрака. Его мне приносит Соня.
И она же начинает кормить меня как ребёнка с ложечки.
— За папу — за маму…
Меня очевидно держат на какой-то диете, поэтому вся пища абсолютно безвкусная. И выглядит она так, словно её уже раз ели.
Впрочем, в окопах не привыкать питаться всякой дрянью, поэтому я не ропщу, а послушно открываю рот, чтобы принять очередную порцию пищи. Только компот заставляет меня примириться с этим обедом. Он одновременно сладок и кисловат, точно такой же когда-то варила мама. Моя настоящая мама, которая осталась где-то там, где старлей Лёха Шейнин пал смертью храбрых. Или пропал без вести… Даже не знаю, какую бумагу ей прислали.