Ровно в полночь
Шрифт:
Мэгенхерд поежился, спасаясь от снежинок, и сказал:
– Можно сосчитать. Но решают все проценты.
– Конечно. Хотя в сертификате значится только число акций. Теперь вот что: вы оба знаете Флетца, я – нет. Верно ли я его представляю? Неделю назад к нему приходит Галлерон, хлопает своим сертификатом по столу и говорит: "Мне принадлежат акции Хелигера. Давайте назначим собрание акционеров и продадим "Каспар". Флетц тут же вспоминает все проблемы, связанные с вашим приездом, и мгновенно впадает в панику. Я прав?
Мэгенхерд с Мерленом переглянулись. Мерлен развел руками и пробормотал:
– Возможно.
Мэгенхерд задумчиво протянул:
– Возможно, так и было. Но...
– А если он запаниковал преждевременно? Ведь он был убежден, что сертификат может быть только сертификатом Хелигера, только на 34 процента акций и, значит, при голосовании перевешивает его собственный. Но в сертификате акций на предъявителя нет ничего: ни фамилии, ни процентов. Только число акций. А Флетц наверняка тоже привык мыслить процентами и, скорее всего, не стал ничего подсчитывать. Вы свои уже сосчитали?
Мэгенхерд сухо сказал:
– У меня 1320 акций.
– Правильно – 33 процента. А 34 – это 1360 акций. Легко перепутать, верно? Особенно если привык считать в процентах. Я все думаю, не совершил ли Флетц именно такую ошибку, если сертификат Галлерона был выписан на 1320 акций – как ваш и Флетца.
Мэгенхерд уставился на меня.
– Вы считаете, это фальшивка?
– Кто станет делать фальшивый сертификат, неправильно вписав в нею число акций? Нет, сертификат подлинный, но не Хелигера. Сертификат Хелигера сгорел при аварии. Это ваш сертификат. Сейчас у вас нет акций "Каспара" ни на сантим. Нравится ощущать себя банкротом?
Воцарилась долгая пауза.
Я не спеша продолжил:
– Думаю, когда вас обвинили в изнасиловании и сразу же возникли проблемы с передвижением, вы решили дать больше прав своему поверенному Мерлену. И даже перевели на него немало важных бумаг или предоставили право пользоваться вашим сейфом в банке. Думаю, что среди прочего там хранился и сертификат "Каспара".
Я ухмыльнутся Мерлену. Тот не отрывал глаз от "маузера", смотревшего ему в живот.
– Любой француз может изобразить бельгийский акцент, Анри. Да я и сам могу это сделать, – во всяком случае, достаточно прилично, чтобы сбить с толку жителя Лихтенштейна вроде Флетца. А теперь, Галлерон, будьте добры вернуть мистеру Мэгенхерду его десять миллионов фунтов!
Он медленно поднял глаза и, помолчав, грустно улыбнулся.
– По закону сертификат на предъявителя принадлежит его обладателю. Но мы, возможно, не все делаем строго по закону.
Он вздохнул и полез во внутренний карман пиджака.
У меня за спиной прогремели три выстрела. Лицо Мерлена, озаренное вспышками выстрелов, сразу застыло и он рухнул в поземку.
Я развернулся и выбил у Мэгенхерда "уэбли".
Харви с револьвером руке выскочил из снежной круговерти.
– Что происходит, черт побери?
– Мы познакомились с мсье Галлероном, – я кивнул на Мерлена. – Познакомьтесь и вы.
Харви взглянул на меня, потом на Мерлена, и покачал головой.
Мэгенхерд зажмурил глаза. Снег таял на его лице и очках, поблескивая в отраженном свете фар.
Я сказал:
– Добро пожаловать в Клуб Убийц.
Он медленно разомкнул веки.
– Мертв?
Я кивнул.
– Совсем не трудно, да?
Но как же я забыл, что дал ему этот чертов револьвер?
Харви спросил:
– Он действительно был Галлероном?
– Да. Хотите слушать, стоя в снегу, или можете подождать?
– Можно и подождать. Что с ним будем делать?
– Проверить карманы и засунуть в "роллс-ройс". До утра все равно нужно избавиться от машины, заодно сплавим и Мерлена.
У Мерлена машина была с местным номером. Видимо, он нанял его здесь на имя Галлерона. Но это не имело значения.
Харви с сомнением заметил:
– Но его найдут.
– За нами тянется цепочка трупов от самой Атлантики, огрызнулся я. – Еще один так все запутает, что полиция никогда не разберется.
Все это было верно. Полиции знакомы такие случаи: на определенной стадии преступление может стать таким запутанным, что ни судья, ни присяжные никогда ничего не поймут, – даже если сама полиция в деле разобралась. Известный парижский адвокат с документами бельгийского бизнесмена, обнаруженный с тремя пулями в груди в экзотическом автомобиле уважаемого англичанина, проживающего в Швейцарии... Для них это такая головная боль, что не спасут и десять таблеток аспирина.
Харви криво ухмыльнулся, нагнулся над Мерленом и извлек маленький автоматический пистолет и пачку бумаг. Я выбрал самую большую из них: жесткий, сложенный вдвое документ, который в раскрытом виде демонстрировал замысловатую вязь надписей и большущую печать, похожую на клеймо каторжника времен Робина Гуда. Сертификат "Каспара".
На несколько секунд я стал очень богатым человеком.
Снег продолжал падать.
Бумагу я протянул Мэгенхерду.
– Ваш. Теперь двигаемся на собрание.
– Но герр Флетц... – возразил он упавшим голосом.
– Да ерунда, просто последняя попытка Мерлена нас остановить: он мог убить вас позже, прежде чем вы сообразите. Но с вашим сертификатом на руках вы были нужны ему только мертвым, а Флетц – живым. Теперь все становится ясным.
Харви затолкал Мерлена на заднее сиденье "роллс-ройса". Мэгенхерд, глядя перед собой, влез следом. Я подобрал "уэбли", обтер его и забросил подальше.
Теперь мы могли отправиться в Штег и тихо и спокойно открыть собрание акционеров "Каспара".
33
– Значит, вы все работали на одного и того же, – сказала мисс Джермен. – Вы с Харви, и Бернар с Элайном, и те, другие. Все трудились на Анри Мерлена.
Я кивнул.
– Как христиане и львы на арене цирка – на одного императора Нерона.
– Не думаю, – отрезала она, – что христиане так думали.
– И львы, пожалуй, тоже.