Роза Черного Меча
Шрифт:
Розалинда быстро преодолела короткое расстояние между ними и вцепилась в его тунику, комкая ткань в маленьком кулачке, - страх за него нашел выход в яростной вспышке:
– Не смей дразнить меня! Да по мне, пусть его хоть повесят, сэра Гилберта!
– А меня? Нет?
Одной рукой он обнял ее за плечи и прижал к себе. Розалинда ощущала его тепло, слышала ровные удары его сердца. И это напомнило ей другой раз, когда она, так же во власти ярости и страха, цеплялась за его тунику. На эшафоте в Данмоу ее поразили искры, подобные вспышкам молнии, что загорались между ними,
– Вечно ты бросаешься спасать меня от петли, - тихо проговорил он, пристально глядя в ее поднятое к нему лицо.
– Хотелось бы знать почему?
Потому что я тебя люблю, молча кричали ее широко раскрытые глаза. Потому что ты нужен мне, и я не смогу вынести, если потеряю тебя.
Словно услышав это безмолвное признание, он сгреб ее в охапку, еще крепче прижал к себе и спрятал лицо в ее волосах. Ничего не говоря, он прижимал ее к себе почти с отчаянием, и многое открывалось в их неистовом объятии. Розалинда чувствовала, как податливы ее мягкие формы под напором его литого тела. Она узнавала неукротимую силу, которая так легко могла подчинить ее себе, и властную мужественность, которой она уже и не пыталась сопротивляться.
Но порыв, который сейчас кинул их друг к другу, чем-то отличался от прежнего. Как и тогда, страсть поднималась из глубины, готовая вырваться на свободу, но в них нарастало и что-то другое. Прижавшись щекой к грубой шерстяной ткани, которая покрывала его грудь и уже слегка увлажнилась от ее нечаянных слез, Розалинда ощутила его поцелуй на своих волосах. Ее руки обвились вокруг его стана, и они прильнули друг к другу в молчаливом единении - каждому было достаточно присутствия другого, чтобы обрести душевный покой.
Покой и умиротворение... и столь редкостные сокровища она смогла найти именно с ним! Осознав это, Розалинда расплакалась уже не на шутку. Как отчаянно она в нем нуждалась! И ни тени сомнения у нее не оставалось: он находил такое же утешение, такой же покой рядом с ней. Это было так близко к совершенству - совершенству, о котором только можно мечтать!
О, пусть так будет всегда, молила она. Пусть так будет всегда. Но, почувствовав его судорожный вздох, она уже знала: этому не бывать.
– Роза... глухо прозвучал его голос.
– Ш-ш-ш.
– Она подняла к нему мокрое от слез лицо.
– Я хочу только одного - чтобы ты остался в живых. Будь осторожен. Я ничего больше не прошу у тебя - только это.
Эрик зажал ее лицо между ладонями и долго смотрел в ее огромные глаза. Затем он наклонился, чтобы поцеловать ее. То был долгий, нежный поцелуй, который был исполнен самого могучего желания, но в котором, странным образом, отсутствовала страсть.
– Я останусь в живых, Розалинда. Не бойся...
Он замолчал, потому что в темноте послышались голоса.
– Мне надо идти, - прошептала она и, на мгновение прильнув к нему в жарком поцелуе, оттолкнула его и поспешила во двор.
Обогнув угол конюшни, она увидела мужчин, которые шли ей навстречу; был среди
– О, леди Розалинда, - галантно поклонился сэр Эдольф, глядя на нее с удивленной улыбкой.
– Какая приятная неожиданность?
– Добрый вечер, сэр Эдольф, - ответила она, в то же время пытаясь найти мало-мальски убедительный предлог, который мог бы послужить оправданием для ее присутствия около конюшен. Она бросила беспокойный взгляд на сэра Гилберта, который пребывал в задумчивости, но затем сочла за благо вернуться к общему обмену любезностями.
– И всем вам, милорды, добрый вечер. Надеюсь, вы остались довольны ужином?
– Ужин был великолепен, миледи.
– Угощения просто превосходны!
– подхватил другой, по-хлопывая себя по животу.
– Воистину превосходны, - не замедлил признать и сэр Гилберт.
– Но что привело вас к конюшням в такой поздний час? И без сопровождения?
– К конюшням? Ах да!
– Розалинда надеялась, что ее улыбка выглядит достаточно непринужденной.
– Один конюх сильно обжег себе руку, и мне пришлось им заняться. Я наложила ему повязку с целебным бальзамом.
– Говоря это, она начала медленно отступать от конюшни, упорно пытаясь отвлечь их своей болтовней.
– Я понимаю, господа, что, как и большинство мужчин, вы не слишком высоко цените искусство врачевания, вас не интересуют ни сады целебных трав, ни лекарские кладовые... по крайней мере пока у вас самих не возникнет в них нужда. Но для меня это предмет особой гордости - травы, которые я выращиваю, а также снадобья, которые умею из них готовить. Кстати, не желает ли кто-нибудь из вас осмотреть мою лекарскую кладовую?
Первым откликнулся Гилберт
– Я был бы счастлив туда попасть.
Он выступил вперед и предложил ей руку.
На миг Розалинда растерялась. И так было достаточно трудно поддерживать эту видимость беседы, даже когда они все тут; не хватало еще оказаться наедине с сэром Гилбертом! С другой стороны, она не могла быть уверена, что Эрик успел покинуть конюшню. Нельзя же было допустить, чтобы сэр Гилберт обнаружил его там, в стойле, возле собственного боевого коня.
– О, я не имела в виду, что мы отправимся туда сейчас же, - рассмеялась она.
– У меня нет с собой ни факела, ни лампы, а там сейчас темно. Однако мы могли бы пойти туда завтра, если вы не раздумаете.
– Но ведь завтра турнир, - заметил сэр Эдольф, явно довольный тем, что Гилберт зря старался и его попытка уединиться с Розалиндой сорвалась.
– Тем более пусть он отправится посмотреть на все эти зелья! захохотал сэр Эндрю Биллингем.
– Мне будет намного легче выполнить свои планы, если Гилберт Пул не появится на ристалище!
После этих слов разгорелся шутливый спор, участники которого стремились перещеголять друг друга веселой похвальбой и задорным взаимным поддразниванием. Однако, когда группа замешкалась перед входом в парадную залу, Розалинда почувствовала, что благодушие начинает изменять собеседникам. Ее глаза задержались на раздраженном лице Гилберта.